National Enquirer в барокамере. Даже если бы подобная фотография появилась, никто бы не поверил. Я сказал: „Но ты, Майкл, тратишь так много времени, работая над своей загадочностью, над тем, чтобы быть нелюдимым и необычным, что люди будут покупать все, на чем есть твое имя”. Он сказал, что понял… вроде бы».
По сей день все продолжается. Некоторые истории о Джексоне правдивы, другие лживы, но все они безумные.
Со времен историй с барокамерой и останками человека-слона Майкл никогда не переставал жаловаться на прессу и даже писал песни о том, как его преследуют СМИ. Например, в Leave Me Alone. В 1993 году Опра Уинфри спросила его о барокамере во время телеинтервью. «Я не могу найти здесь барокамеру», – сказала она с притворной досадой. «Сама история такая безумная, – недовольно заметил певец. – Я имею в виду, это одна из тех таблоидных новостей, которая является выдумкой от начала и до конца». Он объяснил, что увидел камеру в ожоговом центре Бротмана и решил «просто побывать внутри, и кто-то меня сфотографировал. Когда снимок отдали в печать, то человек, занимавшийся проявкой, сказал: „О, это же Майкл Джексон!” Сделал копию, и фотографии разошлись по всему миру, дополненные лживыми домыслами. Абсолютная ложь. Почему люди покупают такие газеты?»
В мае 2003 года, когда он собирался выпустить документальный фильм «Michael Jackson’s Private Home Movies», чтобы выступить с опровержением в ответ на сенсационный фильм Мартина Башира, певец сказал в интервью журналу People: «Я хочу, чтобы люди увидели меня настоящего. Я не занимаюсь сексом с маленькими детьми, не сплю в барокамерах, и в моем теле нет слоновьих костей. Обо мне говорят так много всего, и я понятия не имею, откуда берутся слухи».
В конце концов, суровая правда, вероятно, ранит больше, чем любая глупая выдумка: Майкл Джексон несет ответственность за собственный имидж. Он обеспечил средства массовой информации работой на долгие годы, и те, в свою очередь, помогли ему в достижении озвученной цели – сделать свою жизнь «величайшим зрелищем на земле».
Джеки, Джермейн, Джанет
К августу 1987 года, после многих лет ожесточенных судебных разбирательств, брак Джеки Джексона был официально расторгнут, в основном из-за его неверности Энид. Два месяца спустя Джермейн развелся после почти четырнадцати лет совместной жизни. Опять же к разрыву привели его отношения с другими женщинами. У него даже был ребенок от любовницы, которого Хейзел хотела усыновить, только чтобы не разводиться. Потом она сама забеременела. Для всех участников событий это были настоящие американские горки. Некоторым из членов семьи сценарий до боли напоминал историю Джозефа, Кэтрин и Джо Вонни.
Назревал вопрос, кого же винить. Неужели поведение Джозефа настолько пагубно сказалось на его сыновьях, что они просто не знали, как строить отношения? Неужели то, что Кэтрин принимала измены Джозефа, настолько исказило их представление о верности? Или все дело было в шоу-бизнесе? Они так сильно привыкли к славе, что не видели границ? Сегодня, оглядываясь назад, в 1980-е годы, братья сожалеют о многих своих решениях.
«Взрослеть нелегко, – говорит Джермейн. – Мы совершали ошибки. Все мы». В то время как они с женой подали на развод, Хейзел продолжала жить с детьми в семейном доме в каньоне Бенедикт в Беверли-Хиллз. Тем временем Джермейн, его девушка Маргарет и их ребенок переехали… к Джозефу и Кэтрин!
Кэтрин выступала против того, чтобы сын, его новая пассия и их ребенок жили в Хэйвенхерсте до окончательного официального развода. Ей такое положение дел не казалось, как она выразилась, «правильным». Однако когда Джозеф настоял на переезде в поместье (принадлежавшее Майклу), споры сошли на нет.
Что касалось самого певца, он не одобрял ничего из того, что произошло в браке Джеки или Джермейна. Даже у Тито возникали проблемы с Ди Ди. Тем не менее он, кажется, понимал, что братья делали все, что могли, в рамках полученного воспитания. «Мы должны были учиться, как правильно вести себя с людьми, – сказал он Ла Тойе. – Не так уж это и сложно, ведь правда? Я имею в виду, никто не учил нас».
«Кроме мамы», – добавила Ла Тойя.
«Кроме мамы», – согласился Майкл, а потом заметил: «Посмотри, как ей было тяжело. Чему мы должны были научиться?»
К июню 1987 года Джексон все еще не хотел выпускать альбом Bad. Он считал, что пластинка не готова, и нервничал из-за возможной реакции публики. Артист также небезосновательно был обеспокоен возможными сравнениями с Thriller. «Он боится заканчивать запись, – говорил Фрэнк Дилео. – Чем ближе он к завершению работы, тем страшнее ему становится от того, как фанаты примут альбом».
Пока Майкл работал над Bad, у его сестры Джанет наконец-то случился ее первый и самый крупный успех с альбомом Control, записанным на студии A&M.
В то время Джанет находилась на пике борьбы с отцом за возможность контролировать свою музыку, карьеру и жизнь.
Девушка начала работать с 31-летним исполнительным директором A&M Records Джоном Макклейном. На самом деле именно Джозефу принадлежала идея, чтобы Джон – блестящий автор песен и сессионный гитарист – стал менеджером и взял Джанет под свое крыло. Джон был другом семьи много лет, Тито научил его первым аккордам.
После того как певица выпустила два коммерчески неудачных альбома с A&M, отец начал настаивать на том, что если она останется с ним и будет усердно работать, то превратится в «такую же крупную звезду, как Майкл». Однако у Джанет были сомнения. «Она не глупа, – сказала Джойс МакКрэй. – И понимала, что есть причина, по которой Майкл и ее братья отказались от Джозефа, потому не доверяла менеджменту отца. Джанет прислушивалась к мнению посторонних».
Старший Джексон надеялся, что, работая с Джоном Макклейном, девушка улучшит имидж и начнет карьерный рост. С этой целью менеджер рекомендовал Джанет диету и физические упражнения и отправил ее в Каньон Ранчо в Аризоне на десять дней, чтобы привести в форму. Но, что было важнее, он привлек к работе команду авторов – Джимми Джэма и Терри Льюиса. Результатом сотрудничества и стал альбом Control. Джон отправил ее к педагогу по вокалу, пригласил хореографа Полу Абдул для создания видеоклипов и за короткое время сделал из Джанет большую, практически выдающуюся звезду. Одновременно, конечно, сделал Джозефа врагом, ведь теперь девушка доверяла менеджеру, а не отцу. Он уже потерял мальчиков, и вот теперь теряет и дочь. Единственной, кто у него оставалась, была Ла Тойя, и, благослови ее душу, что бы она ни делала, она не собиралась становиться «такой же, как Майкл».
«Мы – как собака с костью, которую все остальные собаки пытаются заполучить, – говорил Джозеф в то время. – И давление всегда чувствуется, потому что ты должен удержать то, что у тебя есть. Что касается Джанет, то я вывел ее на сцену в Вегасе, когда она была еще маленькой девочкой. Машина работала, и любой, кто запрыгнет в нее сейчас, автоматически получает право на бесплатный проезд. А я не позволю подобному случиться». Джозеф не хотел, чтобы дочь работала с Джэмом и Льюисом. Когда он впервые услышал альбом Control, он ему не понравился, особенно первый трек What Have You Done for Me Lately? ставший большим хитом. Неудивительно, что Джексон не оценил концепцию. Альбом представлял собой личный манифест о свободе Джанет от отца. В главном треке она прямым текстом заявляет, что намерена сама контролировать свою жизнь. Девушка поет так, словно семья до сих пор казнит ее за брак с Джеймсом Дебарджем.
Control являлся одним из десяти самых продаваемых альбомов 1986 года, так что у Джанет были причины сомневаться относительно мнения Джозефа. Джон Макклейн сказал, что он был бы «напуган», если бы отец певицы выступил в поддержку диска, потому что, как он выразился, «не пытался получить пятидесятилетнюю аудиторию». «Я хотел привлечь детей и молодежь, – продолжил он. – И так как я намного моложе Джозефа, у меня есть ясное представление, как это сделать». Когда по всему миру было продано шесть миллионов копий альбома Джанет, Майкл двойственно отнесся к такому успеху. Одной из причин было концептуальное осмысление его творчества после Thriller, а также нервное напряжение, испытываемое в связи с выходом пластинки Джанет и ошеломляющей реакцией публики на него. «Майкл привык быть звездой, – говорил друг семьи, – он не ожидал увидеть, что кто-то получает столько внимания, сколько досталось Джанет. Дошло до того, что он не хотел танцевать в ее присутствии, потому что боялся, что она украдет его шаги. Вот насколько все было плохо. Сестра тоже была готова к соперничеству, но всегда боялась открыто заявить об этом. Она не хотела признавать, что действительно хотела быть такой же великой, такой же известной, как Майкл».
«Боже, меня от тебя тошнит, – сказала Джанет своему брату однажды. – Хотела бы я, чтобы Thriller был моим альбомом». Они посмеялись, но девушка не шутила. «Ну, Майкл, может, и не хотел, чтобы она была такой же популярной, – вспоминает Джон Макклейн те времена, – но не было ничего зазорного в том, что сама Джанет хотела».
Насколько «bad» все может быть?
Наконец, в июле 1987 года Bad Майкла Джексона увидел свет. И если все певцы и музыканты на планете завидовали рекордному успеху Thriller, конечно, никто из них не захотел бы быть на его месте, когда он пытался повторить тот успех. Bad стал бы достижением и, вероятно, был бы признан первоклассным, если бы не вышел вслед за Thriller и не менее восхитительным Off the Wall. По иронии судьбы, поторопившись, Майкл и Куинси Джонс слишком точно последовали опробованной формуле. Песни типа The Way You Make Me Feel и Another Part of Me чудесно подходили для танцпола, но псевдоромантичная Liberian Girl, отсылка к Lady in My Life из Thriller, не сработала. Так же как не выстрелила и Dirty Diana с участием Стива Стивенса, бывшего гитариста группы Билли Айдола, которую продюсеры видели как рок-композицию, созвучную более убедительному треку Beat It. Проблема