Странным образом его добрые дела оставались незамеченными, но эксцентричность всегда привлекала внимание СМИ. На сцене Madison Square Garden Майкл поцеловал модель Татьяну Тамбтзен, снявшуюся в его клипе «The Way You Make Me Feel». Неделю спустя фотография появилась в газете National Enquirer с заголовком: «Майкл Джексон и модель влюблены друг в друга по уши». В статье говорилось, что у артиста и Татьяны роман (что было неправдой), и теперь его роман с визажистом Карен Фей закончился (у них никогда не было романтических отношений).
Позже National Enquirer выпустил материал о том, что Майкл видел, как Иисус Христос материализовался из облака дыма, когда артист выступал на сцене. На той же неделе Star напечатает, что певец влюбился в принцессу Диану и хочет, чтобы она снялась в его следующем клипе. Когда Майкл потребовал ответа на вопрос, откуда берутся истории, все указывало на Фрэнка Дилео. К тому времени, впрочем, менеджер ничего не делал для появления и распространения подобных историй. Средства массовой информации действовали сами по себе, обеспечивая Майклу тот образ, который, по их мнению, он хотел.
Любимая сплетня среди тех, кто входил в ближний круг звезды, также появилась в журнале Enquirer. В ней утверждалось, что Принс использовал электрошок, чтобы свести с ума Бабблса. «На этот раз Принс зашел слишком далеко, – цитировали в статье разъяренного Майкла. – Каким психом надо быть, чтобы причинить боль обезьяне? Это последняя капля. Бедный, бедный Бабблс». Майклу даже понравилось. Джон Бранка и Фрэнк Дилео никогда не видели, чтобы он так смеялся.
Покупка Неверленда
В марте 1988 года, находясь в турне, Джексон оформил покупку нового дома – поместья площадью двадцать семь сотен акров в долине Санта-Инез, которое тогда называлось ранчо Сикамор. Он был очарован им, когда останавливался там во время съемок клипа «Say, Say, Say», Пол и его жена Линда арендовали дом в Санта-Инезе на время съемок.
На ранчо Сикамор хватило бы места для зверинца Майкла, что было очень важно, а располагалось оно достаточно далеко от Энсино, чтобы гарантировать дистанцию между артистом и надоедливыми членами его семьи. Собственность принадлежала застройщику Уильяму Боуну, который потратил много лет и целое состояние, чтобы сделать все в соответствии со своими требованиями. Площадь главного дома составляла 13 000 квадратных футов (1200 квадратных метров). Запрашиваемая цена составляла 35 миллионов долларов с мебелью или 32,5 миллиона долларов без мебели. Майкл осматривал поместье в запряженной лошадьми карете, предоставленной Боуном.
Джон Бранка говорил Джексону, что с коммерческой точки зрения ранчо не было хорошей инвестицией. Майкл намеревался предложить 50 % от запрашиваемой цены, но даже тогда возможности перепродажи будут ограничены: найдется не так уж много покупателей на двадцать семь сотен акров земли за семнадцать миллионов долларов. Джон написал Майклу письмо, где сообщил, что, если тот действительно хочет купить ранчо, он не должен делать это с каким-либо «расчетом на будущую прибыль». Адвокат считал, что более разумной идеей было бы приобрести собственность, когда-то использовавшуюся в качестве поместья в телешоу The Beverly Hillbillies. Он также предложил певцу купить прилегающую территорию, снести стоявшие там дома, и тогда у него появится пять акров земли, с которой он сможет делать все что захочет, по своему усмотрению. Майкл не мог понять, почему должен соглашаться только на пять акров, когда у него может быть почти три тысячи. Когда он навещал Пола Маккартни, ему врезались в память бесконечно зеленые угодья. «Мои гости ждут нечто грандиозное, – сказал Майкл Джону, – все должно выглядеть так, будто я этого добился, ведь это так».
Последовали трудные и длительные переговоры с Уильямом Боуном, поскольку Бранка был полон решимости обеспечить наилучшую из возможных сделок. Однако Майкл был нетерпелив, он звонил Джону три раза в день, подстегивая его. Наконец, артист решил, что Джон и вовсе не желает, чтобы он получил собственность, и его медлительность может привести к отмене сделки. Джексон разозлился. Он хотел получить поместье, и точка. Майкл вышел за рамки и, как стало известно, попросил другого адвоката из юридической фирмы Джона проникнуть в офис и украсть досье на ранчо Сикамор, а затем взять на себя заключение договора. Конечно, тот не стал ничего делать и, более того, сообщил об всем Бранка. Юрист был потрясен. Он позвонил Майклу, чтобы выяснить, как такое могло прийти ему в голову.
«Потому что я думаю, ты не хочешь, чтобы я тратил слишком много денег, – сказал певец в свое оправдание. – Ты не хочешь, чтобы у меня было ранчо».
Джон сказал, что Майкл прав, и он считает, что покупку совершать не следует. Однако в любом случае намеревается представлять интересы своего клиента. Бранка выразил надежду на то, что Майкл больше никогда не будет выкидывать подобные номера. Джона случившееся искренне задело, но также и показало ему, насколько Джексон порой бывает иррациональным, хотя он давно не нуждался в дополнительных доказательствах этого факта.
В последнюю минуту Уильям Боун начал сомневаться и раздумывать о продаже ранчо Майклу. Он сказал, что не хочет терять эмоциональную связь с собственностью. Скорее всего, мужчина понял, что теряет много денег, и «струсил». Джон представил предложение в пятнадцать миллионов долларов, но последовал отказ. После серии ответных предложений окончательная цифра в семнадцать миллионов долларов была согласована, что, безусловно, стало разочарованием для Боуна, учитывая запрашиваемую цену в тридцать пять миллионов долларов. Почему владелец согласился на убыточную для себя сделку, остается открытым вопросом, за исключением того, что он, возможно, просто хотел избавиться от ранчо. Майкл также получил всю мебель и антиквариат восемнадцатого и девятнадцатого веков как часть покупки. Винный погреб с полным набором вин прилагался. Поскольку Боун начал суетиться – а Джон знал, что, если он проиграет сделку, Майкл не даст ему спокойной жизни, адвокат придумал пункт в договоре купли-продажи, позволявший Боуну проводить одну неделю в году на ранчо следующие три года, в зависимости от графика певца. Таким образом, бывший хозяин не чувствовал бы, что полностью теряет собственность. Сделка была завершена успешно. Пресса сообщила, что Майкл заплатил двадцать восемь миллионов долларов за поместье, что по очевидным причинам вполне устраивало артиста. Первое, что сделал Джексон, – изменил название на Neverland Valley, хотя обычно его называют просто Неверленд. Когда Майклу приходилось вести дела в Лос-Анджелесе, он останавливался в арендованном им кондоминиуме в Вествуде и называл его своим «убежищем». Все остальное время артист оставался в Неверленде и никогда больше не жил в Хейвенхерсте.
Покинуть родительский дом, очевидно, было большой проблемой для Майкла. Ему было грустно расставаться с матерью, но он стремился вести себя с Джозефом как с человеком, перед которым у него больше не осталось никаких обязательств. Тем не менее он не смог озвучить родителям новость лично. По факту, он ничего не сказал им о переговорах касательно Неверленда, как и не сообщил, когда поместье было куплено. Кэтрин и Джозеф узнали о том, что сын покидает Хейвенхерст во время просмотра телепрограммы Entertainment Tonight. Они запаниковали, Кэтрин позвонила Марлону, чтобы выяснить, знает ли он что-нибудь. Тот позвонил Майклу. Он ответил, что это неправда.
Очевидно, Майкл не хотел, чтобы кто-то знал о его намерениях, о том, что он задумал, не хотел, чтобы все набросились на него и принялись отговаривать. А это, безусловно, случилось бы. На следующий день Джексон поручил сотрудникам посетить дом в Энсино и забрать оттуда вещи, которые он хотел перевезти в Неверленд. «Я все ждал, что Майкл придет к нам и что-то скажет, – с грустью отметил Джозеф, – но он так ничего и не сказал».
Через несколько недель певец устроил вечеринку по случаю новоселья для родственников, но не пригласил ни Джозефа, ни Кэтрин. «Это ранило нас обоих, – вспоминает Джозеф. – Мы многое видели от мальчика, но подобного мы никак не могли объяснить. Я не знаю, за что он мог так обидеть нас, и особенно Кейт. Я так и не понял».
Так случилось, что имя Майкла не было указано в первоначальном договоре о покупке поместья. Скорее всего, договор был подписан его адвокатом Джоном Бранка и бухгалтером Маршаллом Гельфандом по указанию артиста. Джексон сказал им, что не хочет, чтобы кто-то мог проверить записи о владении недвижимостью и выяснить, где он живет. Маршалл предложил создать трастовый фонд, назначив себя и Джона доверенными лицами. Майкл владел трастом и мог уволить обоих в любое время. Они оба не имели права делать что-либо с собственностью без его разрешения. Молодому человеку это показалось хорошей идеей… но только на пару дней. Он слишком неуверен в себе и, возможно, слишком параноидален, чтобы принять такое положение дел. Да еще и Билл Брэй подлил масла в огонь, сказав: «Парень, это место принадлежит не тебе, а им». Билл был абсолютно наивным и неопытным: «Тебе нужно все проверить самому, Майкл. Что будет, если они решат дать тебе пинок под зад? Что ты тогда будешь делать? А?»
На следующий день артист позвонил Маршаллу и потребовал объяснить, почему он не владеет собственностью.
«Но она принадлежит тебе, – объяснил тот, – она оформлена как траст, Майкл. Это ровно то, о чем ты просил».
«Что ж, теперь меня это не устраивает, – отрывисто сказал Майкл. – Я считаю, что все звучит фальшиво. Измени документы. Я потратил столько времени на переговоры и теперь не владею ничем. Это мой дом».
«Хорошо, мы закроем траст, – ответил Гельфанд. – Считай, что траст закрыт».
11 апреля 1988 года Джон Бранка и Маршалл Гельфанд подписали индивидуальные документы о передаче собственности Майклу Джексону, тем самым расторгнув контракт. Майкл надеялся на безмятежный образ жизни в новом поместье. Он говорил, что ему нужно пространство, место для размышлений, время для отдыха после тура Bad. Однако теперь его семья понимала, что он отдалился от них не только географически, но и эмоционально. Как бы сильно близкие ни скучали по нему, они также беспокоились о собственном будущем. Что могли сделать Джексоны без Майкла? Ничего особенного. Джозеф, Кэтрин и братья подумывали об очередном воссоединительном туре. Было лишь вопросом времени, когда они обратятся к Майклу с новой идеей. И тогда фиаско Victory Tour 1984 года померкнет по сравнению с тем, что задумали родные певца. Однако на сей раз звезда не будет такой уж сговорчивой.