Часть восьмая
Вступить в муниты
Весной 1988 года Джерому Говарду, тридцатипятилетнему президенту по развитию многочисленных развлекательных корпораций семейства Джексон, позвонил некий Кеннет Чой, корейский бизнесмен, отчаянно желавший организовать встречу с Джозефом. Кеннета уже выставили из офиса Майкла Джексона, а также из офисов его бухгалтера Маршалла Гельфанда и адвоката Джона Бранка, поэтому он сказал Джерому, что является выходцем из богатой семьи, готовой потратить миллионы на организацию и продвижение концертного тура Джексонов в Корее. Прекрасно понимая, что именно об этом воссоединении не переставали мечтать Джозеф и Кэтрин, Говард организовал встречу.
«Им были предложены миллионы долларов, – вспоминал менеджер, – парень говорил о 10–15 миллионах. Его семья была готова потратить любую сумму, чтобы братья Джексоны собрались вместе для концертов». Джозеф заволновался. «Чой пригласил нас поехать в Корею, чтобы все увидеть своими глазами. Мы не знали, что происходит, но были уверены в том, что у Чоя было много денег, – и он хотел отдать их нам».
Джозеф, Кэтрин, Джером и Кеннет отправились в четырехдневную поездку в Корею, оплаченную Кеннетом. Их поили и кормили и познакомили с несколькими богатыми и влиятельными бизнесменами, знаменитостями и политиками. Им также представили джентльмена по имени мистер Ли, брата Чоя, не говорившего по-английски. Им сказали, что Ли, владеющий судоходной компанией, будет главным спонсором предполагаемых концертов Джексонов, наряду с корейской газетой Segye Times. Через переводчика-секретаря господин Ли сообщил, что, если шоу пройдут успешно, он также вложит два миллиона долларов в звукозаписывающую компанию Джозефа. Конечно, тот был заинтригован и с нетерпением ждал продвижения сделки.
«Эти люди знали сильные и слабые стороны семьи Джексонов, – вспоминает Джером Говард. – Они были в курсе, что Джозеф заинтересован в получении денег для компании и семьи. Они понимали, что Кэтрин беспокоится только о родных и хочет заработать деньги для детей. Чой и Ли, казалось, знали все о Джексонах и понимали, как обойти все углы».
В ходе встреч Джером вскоре выяснил, что газета Segye Times принадлежит преподобному Сун Мён Муну и «Церкви Объединения». И, как выяснилось, именно муниты поддерживали идею нового тура.
Хотя на протяжении многих лет люди не переставали шутить о том, как в аэропортах молодые муниты вымогают у них мелочь, последователи Муна на самом деле собрали много денег, которые религиозный деятель вкладывал в ряд многопрофильных предприятий, включая банки, рестораны, рыболовство и СМИ. Однако «Церковь Объединения» стала еще и темой споров: христианские фундаменталистские группы обвиняли организацию в том, что она не является христианской, либеральные группы – что у них были слишком правые взгляды. Родители нанимали психиатров, чтобы вытащить детей из мунитских поселений. Хотя число членов «Церкви Объединения» стремительно сокращается, она по-прежнему богата.
Больше всего Мун жаждал уважения. Если бы он мог объединиться с Майклом Джексоном (самым продаваемым поп-артистом всех времен с огромным кредитом доверия) и семьей Джексонов (которую многие до сих пор считают одной из самых благополучных семей в США), то получил бы большую выгоду. Цена была высокой, но престиж ее стоил.
Когда Джером рассказал Джозефу и Кэтрин, что преподобный Сун Мён Мун имеет непосредственное отношение к предложенной сделке, отец семейства был очарован, он слышал, что деятель был богат. Однако Кэтрин казалась расстроенной. «Я не хочу иметь ничего общего с чем-то религиозным, – сказала она, – бизнес есть бизнес, но я ничего и слышать не желаю о религии». Женщина не просила Джерома прекратить переговоры, просто не хотела знать подробности.
С самого начала Джером с подозрением относился к людям, действующим от имени Муна. «Они всегда общались на корейском за твоей спиной, – объяснил он, – произносили что-то по-английски, а потом поворачивались к кому-то из своих и говорили по-корейски, и кто знает, что именно? Я беспокоился, что мы упускаем важную информацию. Моей задачей было защитить Джексонов как можно эффективнее в таких обстоятельствах».
Джером, как правило, превосходно справлялся с подобными задачами. Примерно в это время Кэтрин и Джозеф купили дом с шестью спальнями в Лас-Вегасе, штат Невада, где планировали жить, когда отойдут от дел. Дом продавался за 570 000 долларов. Джексоны взяли с собой Говарда в Лас-Вегас для переговоров по сделке. Перед тем как отправиться на встречу с продавцами, тот сказал супругам, чтобы они сняли с себя все драгоценности (общей стоимостью приблизительно в четверть миллиона долларов) и положили их в бардачок автомобиля. Затем Джером привез их в дом, чтобы познакомить с хозяевами. Кэтрин и Джозеф вели себя как «обычные люди», никогда не упоминали о своей известности и, должно быть, довольно убедительно сыграли свою роль, потому что в конце концов купили дом всего за 292 000 долларов.
200 000 долларов Кэтрин дал Майкл. Остальную сумму она взяла в ипотеку.
Через месяц после первого визита в Корею Джозеф, Кэтрин, Ребби и Джером вернулись, чтобы провести новые встречи. Они посетили преподобного доктора Чунг Хван Квака, президента газеты Segye Times. В его кабинете висел большой портрет преподобного Сун Мён Муна в рамке, Кэтрин старалась не обращать на него внимания. Квак попросил Говарда составить предложение: «Если мой сын хочет, мы это сделаем». «Он продолжал говорить „мой сын” на протяжении всей беседы, и у нас сложилось впечатление, что Чой был его сыном [а это не так]», – вспоминал Говард. Квак, конечно, имел в виду духовное, а не биологическое родство.
Затем Кэтрин и Джозеф встретились наедине с преподобным Кваком в своем номере. Они устроили роскошный завтрак и обменялись подарками; Кэтрин подарила ему фотографии членов своей семьи с автографами. После чего супруги в сопровождении гида отправились за покупками в район Итэвон, чтобы занять себя, пока Джером говорил о «настоящем бизнесе».
Работая со специальным помощником Квака Дэвидом Хоузом, Говард начал планировать сделку в отеле Ambassador Hotel. Джозеф, Кэтрин и Джером согласились, что лучше всего будет, чтобы муниты были спонсорами шоу, а Кэтрин и Джозеф – промоутерами. Джексоны специально создадут компанию, которую назовут Jackson Family Concerts International. Затем представители преподобного Квака взяли бумаги, в которых Джером изложил суть, чтобы показать их адвокатам. Они покинули отель и вернулись через три с половиной часа.
«Помощники вернулись с контрактом настолько диким, что я не мог поверить своим глазам, – вспоминал Джером. – Они хотели, чтобы Майкл начал шоу с исполнения корейского национального гимна, а затем представил три корейских номера в корейских костюмах. Я посмотрел на договор и подумал: „Господи, что за бред. Майкл не собирается учить никаких корейских песен и уж точно не собирается выходить на сцену в корейском костюме”. Когда я показал контракт Джозефу и Кэтрин, они разразились хохотом и чуть ли не катались по полу». «Я хочу увидеть, как Майкл поет по-корейски, – сказал отец артиста. – Ладно, это уже слишком! Будет достаточно сложно убедить его согласиться, но подождите, когда мы скажем ему, что он должен выучить корейский гимн».
Джером завершил переговоры отличной сделкой. Джексоны должны будут дать четыре концерта, по одному двухчасовому шоу каждый вечер, на Олимпийском стадионе в Сеуле, за что им заплатят 7,5 миллионов долларов. Также будет выделен бюджет в размере 1,5 миллиона долларов. Все, что не будет потрачено, достанется Джексонам. 100 % прибыли от прав на вещание за пределами Кореи и 50 % прибыли от продажи товаров также будут принадлежать семье. Однако муниты будут обладать правами на трансляцию и видео в Корее, а также 100 % от продажи билетов. Пункты о корейских песнях и костюмах были исключены из контракта. Ходили разговоры о том, что муниты надеялись отправить Майкла и его братьев в Россию и Китай и предложили им до тридцати миллионов долларов авансом за гастроли. Джозеф, Джером и Квак подписали контракт. Кэтрин не подписывала; она ничего не подписывает, именно поэтому, в отличие от Джозефа, ей доверяют.
Проект «Джексон – Муниты», как его стали называть члены семьи, стал крупным многомиллионным предложением для семьи. Как оказалось, большинству из них нужны были деньги.
К Джанет и Ла Тойе не обращались, потому что корейцам интересны были только братья, к тому же Джанет была погружена в запись нового альбома для A&M и точно не отправилась бы в турне с семьей. С Джеки, Тито, Джермейном, Марлоном и Рэнди проблем не возникнет – по крайней мере, так считали родители. Ребби дала согласие на выступление, но тур запланировали только для братьев. Конечно, вся сделка зависела от согласия Майкла, в то время находившегося в Европе на гастролях с туром Bad.
«Как мы заставим его сделать это?» – спросил Джером у отца. Джозеф с улыбкой повернулся к Кэтрин.
«Вопрос в том, – сказал он, – как она заставит Майкла».
«А как же Майкл?»
В сентябре 1988 года Майкл позвонил родителям из Ливерпуля. Он был одинок и скучал по семье. Уставшим голосом он произнес: «Мне нужен перерыв. Я думал обо всех нас. Семья разваливается, вы в курсе?»
Кэтрин ответила сыну, что согласна с ним. «Что я могу сделать, Майкл?» – спросила она.
Тот испустил долгий вздох. «Я поговорю с тобой и Джозефом, когда вернусь», – предложил артист.
Затем попросил к телефону Джозефа. Майкл извинился за некоторые материалы, написанные в автобиографии «Moonwalk», которая в итоге была опубликована издательством Doubleday. Он объяснил, что не писал книгу сам и что автором критических частей стал «кто-то другой». Даже если Майкл публично критикует Джозефа, то чувствует себя плохо из-за этого.
Отец хотел узнать, планирует ли Майкл воссоединиться с братьями после тура Bad. Зачем, спрашивается, он пытался поднять деликатный вопрос и надавить на певца, когда тот явно сам тянулся к нему? Майкл был непреклонен; он сказал, что не хочет воссоединения, и добавил: «Пожалуйста, не дави на меня». Затем Джозеф сказал, что слухи о том, что он хотел эксплуа