Еще одна загвоздка была связана с тем, что Майкл стал испытывать отвращение к своему таблоидному образу, который, по его мнению, по-прежнему ассоциировался с Фрэнком. Но барокамера и слухи о костях человека-слона были идеями самого артиста, а не его менеджера.
Одна история, появившаяся в Star 2 августа 1988 года, особенно обеспокоила Майкла:
МАЙКЛ ДЖЕКСОН ЗАПРЕЩАЕТ ЧЕТЫРЕМ АРТИСТАМ УЧАСТВОВАТЬ В ТУРЕ ПОСЛЕ ТЕСТА.
В статье говорилось, что Майкл уволил четырех сотрудников, потому что у них был положительный тест на ВИЧ. «Я очень боюсь СПИДа, – говорил певец. – Без конца думаю о том, как обедаю с этими парнями, пожимаю им руки и провожу так много времени вместе». В статье также говорилось, что Джексон тратит целое состояние на то, чтобы его собственная замороженная кровь перевозилась с ним, куда бы он ни направлялся. «Никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться кровь, и единственная кровь, в которой я могу быть уверен, – моя собственная», – якобы поделился Майкл.
Очевидно, артист расплачивался за идею, возникшую много лет назад, о том, чтобы между ним и аудиторией установили перегородку из оргстекла, чтобы защитить его от микробов во время Victory Tour 1984 года. Тогда он понял, что план был абсурдным, и отказался от него. Однако кто-то из его команды вспомнил об этом и, приукрасив историей про ВИЧ-инфекцию, продал таблоиду.
Необычная идея пришла Майклу в голову в то время, когда после несчастного случая с ожогами он увлекся медициной. Молодой человек с жадностью читал медицинские книги и наслаждался историями о страшных болезнях. Некоторое время Джексон был одержим изучением различных операций, дошло даже до того, что он стал свидетелем операций в Медицинском центре Калифорнийского университета.
«Майкла интересует хирургия, – сказал один из бывших сотрудников. – Он получает от них удовольствие, может смотреть часами. Особенно ему нравится смотреть на пластические операции – подтяжки живота, липосакции, ему нравится такое. Джексон даже наблюдал за операцией на мозге».
Хотя он интересовался медициной, но не считал, что может заразиться СПИДом и относился к болезни исключительно с сочувствием. «Когда Майкл прочитал ту статью, он расстроился, – говорит Майкл Такер, друг семьи Джексонов (не актер). – Из всех болезней СПИД – то заболевание, к которому Джексон относится с наибольшим сочувствием. „Почему, зачем им писать такое обо мне? – спросил он. – Это совсем не про меня. Что, если люди поверят? Что они будут обо мне думать?”» Артист пришел в ярость и захотел узнать, как появился репортаж. «Если я узнаю, что кто-то из моих сотрудников распространяет гнусные истории, этот человек будет уволен. Я серьезно».
Неизвестно, уволил ли певец Фрэнка Дилео, потому что хотел покончить с сумасшедшим имиджем в таблоидах. После того как менеджер ушел, слухи тем не менее продолжили курсировать. Не было необходимости в том, чтобы кто-то из окружения Майкла подбрасывал новые небылицы, газетчики просто придумывали их на ходу.
Основной причиной увольнения Фрэнка было разочарование Джексона в том, что Bad не стал таким успешным, как Thriller. Было продано «всего» около двадцати миллионов копий по всему миру, примерно 1/5 от того, на что рассчитывал Майкл. В Соединенных Штатах продали двадцать четыре миллиона копий Thriller, но лишь шесть миллионов копий Bad.
«Майкл был в ярости, – сказал один из друзей Дилео. – Он рассчитывал на еще один великий альбом. Когда не получил то, чего он хотел, начал вести себя как избалованный маленький ребенок. Закатывал истерики, плакал. Он может быть очень драматичным. У Фрэнка было полно дел. Ему пришлось со многим справляться».
Сам менеджер говорил о Bad так: «Мы сделали все, что могли. Мы сделали лучший альбом и лучшие клипы, какие только могли. Нет ничего, чего нам стоило бы стыдиться». Может быть, все действительно было именно так, но некоторые шептали Майклу на ухо, что Фрэнк должен выполнять свою работу лучше. У Джексона стали закрадываться сомнения. Ему необходимо было обвинить кого-то за слабое продвижение Bad. Поэтому он решил «повесить» все на Дилео.
Примерно через год Фрэнк сказал: «Никакого предупреждения не было. Злило ли это меня? Да. То, как меня уволили, было оскорбительно. Он уничтожил мою веру в людей. Долгое время я никому не мог доверять».
Менеджер чувствовал, что самое меньшее, что певец мог сделать, – уволить его лично. Однако Майкл не сентиментальный человек и никогда таким не был. Для Майкла Фрэнк не являлся «вторым отцом». Скорее, всего лишь способным бизнесменом, который, по мнению артиста, в какой-то момент перестал быть полезным.
Мать Майкла получает вознаграждение
После увольнения Фрэнка Дилео кампания Кэтрин Джексон по втягиванию Майкла в корейское турне с братьями продолжилась, но сына было не переубедить.
Теперь, когда менеджер был выведен из игры, Джером Говард позвонил бухгалтеру Майкла, Маршаллу Гельфанду, чтобы попросить помочь убедить певца принять участие в корейской авантюре. «Во что бы то ни стало, всеми силами, – сказал Маршалл Джерому. – Мы всегда ищем способы заработать дополнительные деньги для Майкла. Позвони Джону Бранка, скажи, что я попросил тебе позвонить, и он убедит Майкла. Тот любит работать, так что, конечно, поедет».
И тут корейцы сказали: «А что, если он не поедет?»
«Они впали в панику, – вспоминает Джером. – „Хорошо, тогда предложите ему десять миллионов, чтобы он приехал”, – требовали они. Это десять миллионов сверх уже утвержденных семи с половиной миллионов, которые Джексоны получили бы и разделили между собой. Корейцы уверяли, что собираются предоставить ему самолет „Корейских авиалиний” для путешествия и еще один самолет для братьев. Таким образом, Майклу не придется даже видеть других участников, разве что на сцене. Я отправил информацию по факсу Джону, он сразу же перезвонил мне и сказал: „Нет, Майкл не хочет ехать”. Тогда корейцы прислали золотую статую Майкла, чтобы попытаться убедить его. Тот не хотел ехать, но никто его не слушал. Тогда корейцы предложили мне подарок – машину, потому что думали, что я окажу на певца влияние, которого у меня не было. Зато уже было три машины. Мне не нужна была еще одна. Представители корейской стороны хотели купить мне „Мерседес” за семьдесят тысяч долларов. „Мерседес”. Я сказал Кэтрин и Джозефу, и тот парировал: „Не купят они тебе никакой машины”. Ну, Джексоны больше не платили мне, поэтому я согласился на автомобиль. Когда я подъехал на нем к их дому, Кэтрин порадовалась за меня. Я сказал ей, что собираюсь продать машину и использовать деньги, чтобы покрыть свои расходы, пока она и Джозеф не смогут снова платить мне. Кэтрин сказала: „Нет, машина нужна тебе для бизнеса. Они же подарили тебе ее. Оставь себе и никогда не продавай”. Но Джозеф пришел в ярость, потому что мне подарили машину, а ему – нет. „Это наши дети, Кэтрин. Почему у Джерома должна быть машина, а у меня нет?” – бесился он. С того времени отношение старшего Джексона ко мне начало меняться. Я почувствовал, что меня вот-вот вычеркнут из сделки».
Корейцы по-прежнему считали, что если кто-то и сможет уговорить Майкла поехать в тур, то только Кэтрин. Поэтому повысили ставку и фактически гарантировали ей миллион долларов при условии, что она получит подпись сына на контракте в течение четырнадцати дней. Джером Говард передал женщине два кассовых чека на 500 000 долларов.
«Мне не нужны их деньги, Джером, – сопротивлялась Кэтрин, – не отдавайте их мне». Тот предупредил ее: «Если я не отдам их вам, тогда мне придется отдать их Джозефу». Она взяла деньги. «Думаете, вы сможете убедить Майкла?» – спросил менеджер. «Ну, я могу только попытаться, – сказала Кэтрин, – у Майкла, так уж вышло, есть своя голова на плечах». Она покачала головой с сомнением. «Миллион долларов, я думаю, мы с вами прошли долгий путь».
Джозеф никогда не думал, что у супруги есть миллион долларов, припрятанный где-то в Хейвенхерсте. Джером Говард боялся, что, если бы тот знал, он бы обналичил чеки немедленно, с подписью или без подписи сына. Кэтрин, очевидно, согласилась, потому что не сказала о вознаграждении мужу. Если бы она получила подпись Майкла на контракте, то, возможно, отдала бы Джозефу половину вознаграждения.
За последний год Майкл заработал более шестидесяти пяти миллионов долларов. По данным журнала Forbes, он являлся одним из самых высокооплачиваемых артистов в мире в 1988 году. Он мог быть щедрым, когда хотел, но когда дело касалось его семьи, артист становился сдержан. Однако родные нуждались в его помощи.
Братья чувствовали, что певец им обязан. «Майкл сейчас очень популярен, – говорил в то время Джермейн, – и я чувствую, что внес большой вклад. Не только я, но и остальные тоже. То, что случилось с ним, во многом связано тем, что мы все делали как The Jackson 5».
В марте 1989 года Джером Говард и Кеннет Чой были в поместье Джексонов в Энсино с Кэтрин, Джозефом и Джермейном, обсуждая возникшую проблему. «Я думаю, что лучше всего было бы, чтобы он стал ближе к своей семье, – сказал Джермейн. – Когда ты зарабатываешь столько денег, это просто еще один доллар. В какой-то момент ты должен начать думать о более важных вещах, таких как любовь, семья и здоровье».
Пока они разговаривали, зазвонил телефон. Кэтрин поднялась наверх, чтобы ответить на звонок. Джозеф последовал за ней. Через несколько минут женщина спустилась по лестнице, тяжело дыша и отдуваясь, и произнесла: «Майкл звонит. Джозеф с ним разговаривает». Джером вспоминал: «Она была очень взволнована».
Джермейн побежал к лестнице и нервно произнес: «Мама, пусть Кеннет поговорит с ним. Пусть попытается убедить его. В конце концов, он убедил тебя и Джозефа. Значит, должен поговорить с Майклом». Кэтрин была настроена скептически. «Я не знаю, хорошая ли это мысль, – сказала она, снова поднимаясь по лестнице. – Вот возьми трубку и попробуй сам. Это не больно».