что и как ее близкие делали неправильно».
Ла Тойя подписала контракт с издательством Putnam, компания выплатила ей больше денег за автобиографию, чем Майкл получил от Doubleday. По сообщениям, Джексон заработал 300 000 долларов; Ла Тойя – 500 000 долларов.
«Все не так уж плохо, – рассуждала Кэтрин, – что ужасного она может написать?»
Для начала Ла Тойя собиралась заявить, что Майкл подвергался сексуальным домогательствам в детстве. Когда слухи дошли до самого артиста, он впал в ярость. «Она может делать все, что хочет, чтобы отомстить Джозефу и Кэтрин за что угодно, – бушевал он, – но не втягивайте в это мою задницу. Я никогда не делал ничего плохого этой девочке, так что останови ее, Бранка».
Бранка организовал встречу с Джеком Гордоном, чтобы обсудить ситуацию. На ней он сказал Джеку, что Майкл не хочет, чтобы сестра писала, что его совратили.
«Почему? – спросил Джек. – Это же правда».
«Слушай, я не знаю, правда это или нет, – ответил Джон, – но знаю, что, если она напишет о насилии, Майкл подаст на нее в суд. Это, черт возьми, точно будет правдой».
Слухи о том, что Джексон подвергался сексуальным домогательствам в детстве, годами циркулировали в индустрии развлечений. Майкл все отрицает. Больше никто и ничего не может сказать об этом. Конечно, кажется, что, если бы подобное было правдой, все уже были бы в курсе, учитывая то, что жизнь певца изучалась под микроскопом в последние годы.
В последующих письмах Ла Тойе и Джеку Бранка повторно обозначил свою позицию: Майкл будет судиться с сестрой, если она сделает какое-либо заявление о том, что артист стал жертвой сексуального насилия. Он также указал, что Джексон требует предоставить ему доступ ко всему, что будет написано, чтобы он мог проверить «правдивость» текста.
После получения письма Гордон позвонил бывшему бизнес-менеджеру Кэтрин, Джерому Говарду, чтобы поинтересоваться, имеет ли он еще возможность организовать встречу с женщиной. По словам Джерома, Джек хотел предложить сделку: если она и Джозеф заплатят Ла Тойе 5 миллионов долларов, дочь не станет публиковать мемуары. «Это самое малое, что они могут сделать для нее, – рассуждал Джек, – учитывая все, что с ней произошло». Более того, если Джером сможет убедить родителей заплатить Ла Тойе деньги, то заработает 10 % от общей суммы, то есть 500 000 долларов.
«Чувак, это шантаж», – сказал Джером, согласно его собственным воспоминаниям.
«Нет, – ответил Джек. – Это бизнес. Обычный бизнес».
«Я не хочу иметь с таким бизнесом ничего общего, – парировал ему Говард. – Я все передам Кэтрин и попрошу ее связаться с тобой».
«Что? Ты не хочешь 500 000 долларов?» – недоверчиво спросил Джек.
«Нет».
«Я позвонил Кэтрин, а затем встретился с ней, – вспоминает Джером. – Рассказал ей, что происходит. Если она хочет остановить дочь, это будет стоить ей пять миллионов баксов. Она была недовольна. Я также сказал, что не хочу ни в чем участвовать, хотя Джек предложил мне процент. Однако я не считаю такой заработок честным. Я предложил, чтобы она попросила своего адвоката разобраться с проблемой. Полагаю, Кэтрин так и сделала».
Затем кто-то из лагеря Ла Тойи, очевидно, передал в СМИ историю о том, что Майкл предложил ей двенадцать миллионов долларов, чтобы она отказалась от проекта. Это было неправдой. Однако, в понятной попытке поддержать повышенный интерес к своему проекту, певица заявила, что «предложение Майкла ужасно, напоминает подкуп». «Ничто не сможет меня остановить, – повторяла она, словно боевой клич, – сколько бы мне ни предложили».
Затем Джек Гордон сделал смехотворное заявление, что Майкл предложил купить G. P. Putnam’s Sons за восемьдесят четыре миллиона долларов только для того, чтобы предотвратить появление книги.
Один из помощников артиста вспоминал: «Кто-то из окружения Ла Тойи – и я не говорю, что это был Джек, и я не говорю, что это не он, потому что, честно говоря, я не знаю – связался с людьми Майкла и сказал, что ему лучше приготовить миллионы, если он не хочет, чтобы книгу напечатали. Майк был потрясен. Он никогда ничего плохого не сделал Ла Тойе, чтобы она вела себя так по отношению к нему, и чувствовал, что Джек манипулировал ею. Тем не менее именно сестра в конечном счете ответственна за все происходящее. „Она не может делать, что ей вздумается, просто сказав, что Джек выполняет всю грязную работу, – говорил Джексон. – Тойя должна взять на себя ответственность, как и я”. Я был в комнате, когда Майкл принял окончательное решение: „Я не позволю родной сестре, человеку, которого я любил, человеку, который знал меня всю мою жизнь, шантажировать меня. Ниже опуститься просто невозможно. Передай Ла Тойе, что я сказал, что она может идти и утопиться в озере, поскольку не получит от меня ни одного гребаного цента”».
Очевидно, для Ла Тойи понятие «семейная верность» отошло на задний план. На самом деле, чтобы подлить масла в огонь, Джек утверждал, что годы жизни в Хейвенхерсте сделали ее настолько злой и несчастной, что она включит в книгу еще одно заявление: что Джозеф сексуально домогался ее.
Кэтрин была ошеломлена, когда впервые услышала подобное обвинение от Джека. «Это неправда», – настаивала она.
«Нет, все так и есть», – возразил Гордон.
«Но кто тебе сказал? – потребовала объяснений Кэтрин. – Ла Тойя?» Джек ответил, что ему рассказала Ребби.
К тому времени, когда Кэтрин столкнулась с ней, женщина была в ярости. Однако Ребби отрицала, что когда-либо говорила Джеку, что Ла Тойя подвергалась сексуальному насилию со стороны Джозефа.
Затем Майкл позвонил Ла Тойе, и та позже вспоминала: «Мы ссорились по многим вопросам, но главным была книга». Когда артист захотел узнать, есть ли в тексте какие-нибудь критические замечания в его адрес, она отказалась вдаваться в подробности. Истинная проблема заключалась в том факте, что брат «завидует всему тому, что я получаю. Он всегда хочет быть в свете софитов». «Слушай, я занимаюсь этим с пяти лет, – сказал Майкл, по ее воспоминаниям. – И тут появляешься ты из ниоткуда. О какой славе ты говоришь? Ты, Ла Тойя, еще не имеешь на нее права. Ты еще ничего не сделала».
«Как ты смеешь? – воскликнула девушка. – После всего, через что я прошла, как ты можешь говорить мне такое?» Она, очевидно, путала семейные проблемы с художественными достижениями. Во всяком случае, певица сказала, что больше никогда не хочет разговаривать с Майклом, а затем бросила трубку.
5 сентября 1989 года Ла Тойя, которой было уже тридцать три года, и Джек Гордон, пятидесяти лет, поженились в Рино, штат Невада. Двумя днями ранее она позвонила Кэтрин и сказала: «У меня больше нет семьи. У меня нет ни матери, ни отца, ни братьев, ни сестер. Я отреклась от всех вас». Джексоны твердо верили, что Ла Тойя не любила Джека и вышла за него замуж только для того, чтобы отмежеваться от родных. Джек утверждал, что с ними постоянно находилось шесть охранников, чтобы предотвратить ее похищение. «Гордон постоянно рассказывал мне, как Джозеф пытался похитить Ла Тойю, и та была напугана до смерти. Из его рассказов я понял, что Джозеф бил ее, когда она была ребенком», – вспоминает Гэри Бервин, чьи деловые отношения со старшим Джексоном испортились в 1985 году.
«Ла Тойя не была счастливым человеком. У нее была тяжелая жизнь, и она нашла кого-то, кого любила и на кого полагалась, Джека Гордона, – продолжал Гэри. – Наконец-то она вырвалась из лап семьи. Я спросил Джека, почему он женился на Ла Тойе: „Ты женился на Ла Тойе, потому что действительно любишь ее или потому что тебе так удобно?” Он ответил: „Нет, парень, я действительно люблю ее”. Я сказал: «Да ладно, чувак, говори правду». Он ответил: „Я говорю тебе, я очень сильно ее люблю”».
«Я хочу больше денег, чем у кого-либо…»
В августе 1989 года Майклу Джексону исполнился тридцать один год. Последние годы стали для него нелегкими. Семейное давление и требования, а также карьерные проблемы, казалось, держали его в постоянном состоянии тревоги. Он покинул дом, но так и не смог перерезать пуповину, соединявшую его с семьей. Как бы Майкл ни старался отстраниться от всех родственников, кроме Кэтрин, артист просто был не в состоянии этого сделать – в основном потому, что они не желали предоставить ему такую возможность. Близкие снова и снова приходили к нему со своими проблемами. Каким-то образом решать их всегда приходилось певцу.
Несмотря на то что ему было уже за тридцать, многие люди в его окружении считали, что Майкл так и не повзрослел, что в душе он по-прежнему остался тинейджером, играющим с друзьями-подростками и развлекающим детей-инвалидов в роскошном поместье. Ему нравилось переодеваться и маскироваться, и он всегда был взволнован, когда люди указывали на него, не столько потому, что не хотел, чтобы его узнали, сколько потому, что выходил из дома, думая, что у него такой шикарный костюм, что никто и никогда не сможет его узнать. Посещение «Диснейленда», Disney World и Universal Studios по-прежнему являлось его любимым занятием в свободное время; фантазия была главной частью его жизни.
Что касается карьеры, возникало много дискуссий о том, что должно последовать за Bad. Как и тогда, когда он пытался разработать концепцию альбома, следовавшего за Thriller, Майкл беспокоился из-за того, что ему придется конкурировать с самим собой. Bad не показал таких продаж, как Thriller, и Джексон был разочарован. Тем не менее, вместо того чтобы пытаться конкурировать с предыдущими двумя альбомами, выпустив еще один с новым материалом, Джон Бранка убедил артиста, что ему следует выпустить сборник лучших хитов под названием Decade, который также будет включать несколько новых песен. Идея казалась отличной. Это сняло бы некоторое давление с Майкла в то время, когда он действительно нуждался в отдыхе.
Джексон намеревался передать Decade корпорации Sony, материнской компании CBS Records, в августе 1989 года. Он должен был выйти в ноябре, чтобы успеть до рождественского ажиотажа.