Долгое время волчанка находилась в стадии ремиссии.
Майкл также использовал много косметики, чтобы выровнять цвет кожи, что делало ее еще более светлой.
Что касается конкретных пластических операций, то он признается только в двух ринопластиках и процедуре по созданию ямочки на подбородке, но не нужно быть специалистом, чтобы заметить имплантаты в щеках и подбородке. Весьма вероятно, что артист корректировал глаза и губы. Пытаться подробно описать проделанную работу просто невозможно, только он и его хирурги могут полностью задокументировать объемы. По крайней мере, людям, хорошо его знающим, кажется, что Майкл сам не помнит все операции.
Некоторые специалисты официально заявили, что Джексон страдает от дисморфического расстройства (дисморфофобии), то есть одержим своей внешностью, постоянно работает над ней и не имеет представления, как его воспринимают другие.
Конечно, певцу пришлось нелегко. В 1995 году, когда он выпустил композицию Childhood из альбома HIStory – Past, Present and Future, Book I, многим людям было до слез скучно от мысли, что он все еще продолжает и продолжает говорить о пропавшем детстве. Однако песня обращается не только к его потерянной юности – это еще призыв к состраданию и пониманию. Но если действительно задуматься и пересмотреть проблемы, с которыми он столкнулся из-за внешности, тот факт, что артист смог набраться уверенности, чтобы позволить так внимательно себя рассматривать, а также появляться на публике, покажутся просто чудом.
Безумное десятилетие, неопределенное будущее
К 1990 году семейное и карьерное давление на тридцатидвухлетнего Майкла Джексона продолжалось с не меньшей силой.
В июне того года артист вел переговоры с компанией Disney Studios, чтобы дать свое имя новому роботизированному аттракциону в тематических парках. В то же время Дэвид Геффен, имевший связи с компанией MCA (подразделение Universal), хотел, чтобы его друг появился на открытии тематического парка Universal во Флориде, как и Стивен Спилберг. Однако глава Disney Майкл Эйснер сказал Майклу, что если он будет иметь хоть какое-то отношение к MCA-Universal, то никогда не сможет больше быть связан с Disney. Настоящий ультиматум.
Артист отчаянно хотел видеть Disney и Майкла Эйснера своими партнерами, но также желал сохранить дружбу с Дэвидом Геффеном и Стивеном Спилбергом. Он мучился над проблемой в течение недели, пока дилемма не стала для него непреодолимой.
3 июня 1990 года Майкл был доставлен в больницу Святого Иоанна и медицинский центр в Санта-Монике. Его сопровождал Стивен Хоффлин, певец хватался за грудь и выглядел страдающим от головокружения, бледным и слабым. Позже сообщалось, что он почувствовал боли в груди во время воскресных танцевальных упражнений.
В больнице сразу же провели ряд диагностических тестов, включая тест на ВИЧ. Анализы крови Майкла оказались отрицательными, как и ожидалось. Однако было установлено, что он страдал от дефицита ферментов и анемии, вероятно, из-за строгой вегетарианской диеты.
Госпитализация звезды несколько дней была главной темой новостных выпусков. Президент Буш, Лайза Миннелли и Элтон Джон звонили, чтобы пожелать ему выздоровления. Кэтрин и другие члены семьи навещали его. Ла Тойя послала дюжину черных роз, странный жест, но сестра сказала: «По-моему, они прекрасны». Поклонники проводили ночные бдения у больницы.
Было сообщено, что Майклу поставили диагноз костохондрит, воспаление хряща в передней части ребер. Подобное заболевание чаще всего встречается у молодых спортсменов, нерегулярно занимающихся спортом, его провоцируют перенапряжение и стресс.
«Что за чушь, – сказал один из бывших близких помощников Джексона. – У парня была паническая атака».
Действительно, у Майкла наблюдались потливость, дрожь и одышка, которые часто ассоциируются с классической панической атакой, состоянием сильного стресса и тревоги.
Артист страдал от приступов, когда был подростком, и много лет спустя. После того как его пребывание в больнице вызвало такой резонанс, он, очевидно, стеснялся говорить, что именно он пережил. Представители придумали болезнь, о которой никто на планете не слышал, и публике пришлось смириться.
Пресс-секретарь Майкла, Боб Джонс, признал, что Майкл в последнее время «находился в состоянии стресса». Он сказал, что певец был опечален смертью от СПИДа его друга, восемнадцатилетнего Райана Уайта. Подросток выиграл долгий судебный процесс, чтобы посещать государственную школу, и преодолел предрассудки в отношении себя и других жертв СПИДа. Боб также сказал, что Майкл все еще расстроен из-за смерти его бабушки по материнской линии, Марты Бриджес, и Сэмми Дэвиса-младшего, также ушедшего из жизни в мае. Более того, Джексона волновало, что работа над альбомом продвигалась слишком медленно. Он не упомянул о реальной проблеме с Universal или к Disney, не говоря уже о том, через что мужчина недавно прошел с членами семьи и деловыми партнерами.
После того как Майкла выписали из больницы, он занялся реорганизацией дел. В частном разговоре он признался, что, когда вернется из тура Bad, уволит всех сотрудников. «Я никому не доверяю, – пожаловался он одному из помощников, – кроме Кэтрин».
Фрэнк Дилео был уволен после окончания гастролей, и Майкл, по-видимому, не жалел о таком решении. Он по-прежнему общался с менеджером, но только через посредников и только тогда, когда был чем-то взволнован. Например, когда Майкл услышал, что кто-то снова распространяет слухи о том, что он гомосексуал, то попросил помощника позвонить Дилео с требованием узнать, не он ли стал источником сплетен. Фрэнк был оскорблен и удивлялся, как человек, которого он когда-то считал сыном, мог относиться к нему с таким недоверием. Однако Дилео всегда знал, что Майкл был подозрительным. За два месяца до того, как уволить Фрэнка, он купил у нью-йоркской охранной фирмы портфель со скрытым диктофоном и шесть телефонных скремблеров Voice Safe для кодирования разговоров. Портфель можно было использовать для тайной записи встреч, а скремблеры делали невозможной запись разговора пользователя по телефонной линии.
После тура Bad Маршалл Гельфанд, работавший с Майклом на протяжении семи лет бухгалтер, получил от Джона Бранка сообщение об увольнении. Певец считал, что тот был слишком консервативен в инвестиционных стратегиях, и попросил адвоката нанять нового специалиста, Ричарда Шермана, также сотрудничающего с Дэвидом Геффеном.
К лету 1990 года Майкл также начал сомневаться уже в Джоне Бранка. В последние месяцы, несмотря на многие его профессиональные достоинства, артист выражал неуверенность в нем, и, как говорили помощники, личной целью Геффена было повлиять на отношение Майкла к высокопоставленному адвокату. Например, Джексон вдруг стал чрезмерно беспокоиться о других клиентах Джона. Фрэнку Дилео артист не разрешал иметь других клиентов, но Джон занимался юридической практикой задолго до того дня в начале 1980 года, когда Майкл пришел в его офис. К 1990 году у него помимо звезды № 1 было еще двадцать пять клиентов.
Ранее, в 1988 году, Джон Бранка представлял интересы группы The Rolling Stones в рамках международного тура Steel Wheels. Когда Майкл однажды позвонил ему по деловому вопросу, Джон упомянул, что будет на Барбадосе в течение недели. Джексон захотел узнать причину поездки. Когда юрист сказал, что она связана с деловыми вопросами, Майкл насторожился. Он хотел быть в курсе того, какие дела были у Джона на Барбадосе. Вместо того чтобы солгать, тот сказал, что встречается с Миком. «Мик? Ты имеешь в виду Мика Джаггера?» – спросил Майкл. Он очень расстроился.
Бранка наконец признался, что представлял тур Rolling Stones. «Большой тур? – уточнил артист. – Но ведь не такой большой, как мой?»
Не было никакой возможности успокоить Майкла в тот момент. Потом он захотел узнать, где будут выступать Stones. Когда Джон неохотно сказал, что они думают о Колизее в Лос-Анджелесе, певец заволновался еще больше. «Колизей! – воскликнул он. – Колизей! Да это же больше, чем спортивная арена [Лос-Анджелеса], где я выступал. Сколько концертов? Они играют столько же, сколько я и мои братья играли на стадионе «Доджер», так?» Джексон впал в бешенство. Единственным способом закончить разговор с ним было сказать, что необходимо ответить на звонок на другой линии.
Когда Бранка взял в клиенты Теренса Трента Д’Арби, Майкл переживал еще сильнее. Он считал Д’Арби конкурентом, так же как и Принса, потому попросил Джона отказаться от исполнителя. Тот ответил, что поступит так, если Майкл будет категорически настаивать. Однако Майкл позвонил Д’Арби, с которым он не был знаком, чтобы сообщить ему, что не имеет никакого контроля над юристом и что если адвокат когда-нибудь откажется от него как от клиента, это будет полностью его решение, потому что, как сказал артист, «у меня нет проблем с тем, что Бранка представляет вас». На самом деле Майкл пытался сохранить дружеские отношения с Д’Арби на случай, если они решат записать дуэт когда-нибудь в будущем.
Когда адвокат узнал о том, что сделал Джексон (менеджер Теренса позвонил Джону сразу же после того, как Д’Арби повесил трубку), он разочаровался и разозлился. В конце концов Бранка решил не отказываться от исполнителя, и Майклу просто пришлось смириться.
Большинство наблюдателей считали, что представлять интересы звезды стало более обременительно и энергозатратно, чем когда-либо. Весной 1990 года Джон и Майкл встретились, и Бранка сказал, что хотел бы получить долю в издательской компании Джексона. Он объяснил, что хочет посвятить как можно больше времени развитию издательского бизнеса, а взамен должен зарабатывать 5 % от прибыли. Юрист, должно быть, знал, что делать такое предложение будет рискованно, потому что Майкл известен своей бережливостью, когда дело касается оплаты услуг его представителей. Он считает, что «Роллс-Ройс» или дорогие часы, подаренные по случаю, являются справедливой демонстрацией его благодарности советникам, но не любит давать им дополнительные проценты. До этого момента Джон работал за ежемесячный гонорар. В некоторых отдельных сделках процент включался в сделку. Например, он получал 5 % от прибыли за Victory Tour и Bad. (Микки Рудин, адвокат Фрэнка Синатры в течение многих лет получал 10 % от гастрольных доходов.) Майкл чувствовал себя психологически слабым в результате фиаско с «Moonwalker». Он сказал Джону, что подумает, и решил обсудить вопрос с Дэвидом Геффеном.