Майкл чувствует, что его предали
На обратном пути в Лос-Анджелес у Джун Шварц было время подумать о том, как развивались отношения между ее сыном и Майклом Джексоном. Вернувшись домой, она позвонила Эвану, поскольку передумала. Возможно, когда женщина увидела, как Майкл вышел из себя, то поняла, что кто-то должен расставить все по местам. Хотя Джорди не хотел ехать, мать считала, что теперь важно, чтобы он побыл с отцом в течение недели.
В мире юного Джорди тогда, казалось, никто никогда не делал ничего, что ему бы не нравилось. Однако подросток был угрюм и, когда наконец добрался до дома Эвана, сказал, что скучает по Майклу.
Эван достаточно наслушался о Джексоне за последние несколько месяцев. Как только сын оказался под его опекой, он дал указание адвокату составить бумаги, в которых оговаривалось бы, что Джун не будет разрешено вывозить Джорди за пределы округа Лос-Анджелес – а значит, она не сможет видеться с Майклом в Неверленде (в Санта-Барбаре) и уж точно не сможет поехать в турне.
Удивительно, но когда на следующий день женщина узнала эту новость, то не рассердилась. Она даже не стала сопротивляться, в основном потому, что больше не знала, что думать о певце. Ей нужно было время, чтобы разобраться во всем, особенно после того, как она и ее адвокат встретились с двумя офицерами полиции Лос-Анджелеса, утверждавшими, что недавно обнаружили подростка, к которому приставал Майкл (хотя они отказались его опознать). Адвокат Джун Майкл Фриман вспоминает: «С серьезными выражениями на лицах они сказали: „Мы убеждены, что Джексон растлил того мальчика, его поведение напоминает классическое поведение педофила”. Джун начала бояться. Она боялась за сына».
Джун решила позвонить артисту. Возможно, они могли бы встретиться и все обсудить, ведь, в конце концов, были друзьями. Женщина верила, что посмотрит ему в глаза и тогда узнает правду. Наконец она дозвонилась.
«Мне очень жаль, Джун, – сказал он, – но ситуация настолько вышла из-под контроля, что мой адвокат не рекомендовал говорить или видеться с тобой».
«Но, Майкл…»
«Эван начал бардак, а не я, – возразил он, его тон был удивительно холодным и взвешенным. – Эван разрушил нашу прекрасную дружбу, а не я. Я попрошу Берта позвонить тебе и ответить на все дальнейшие вопросы. До свидания, Джун. Мне жаль».
Шварц не могла поверить в то, как Майкл разговаривал с ней, и не знала, что о нем думать. Поскольку она все еще склонялась к его невиновности, возможно, артисту было бы лучше вести себя менее пренебрежительно, хотя бы для того, чтобы сохранить ее в качестве союзника. Однако Джексон был так холоден, что не оставил ей выбора. Женщина решила, что ей придется согласиться с бывшим мужем – Джорди нельзя посещать Майкла, по крайней мере, пока, и не стоит сопровождать его в турне. Она даже согласилась, чтобы Эван сохранил опеку над мальчиком «на некоторое время».
Майкл узнал об изменении в отношении Джун от одного из сотрудников во время встречи в спальне в Неверленде. Только что закончив примерку костюма, он еще не снял то, что называл своей «униформой»: блестящий красный военный костюм, отделанный по плечам вышивкой из бисера. Певец сидел на кровати.
«В последние дни Майкл был печален, но после того, как узнал о решении Джун, загрустил еще больше, – вспоминает один сотрудник. – В конце концов, она передавала Джорди в руки Эвану, что не сулило ничего хорошего для Джексона».
Обсудив вопрос с советником в течение нескольких минут, мужчина лег и начал плакать. «Почему люди причиняют боль тем, кого, по их словам, любят?» – спросил он.
«Все будет хорошо, – сказал человек, сидевший на кровати рядом с ним. – Не плачьте, Майк».
Затем, что стало типичным для него в последнее время, артист в считанные секунды перешел по шкале от нуля к десяти в своем гневе. «Она предала меня, – сказал он, резко вскочив на ноги, его глаза пылали. – Я не могу поверить, что Джун поступила так после всего, что я сделал для нее и ее детей. Теперь я никогда не увижу Джорди. Я даже не сделал ничего плохого». Затем с пепельным лицом и яростным взглядом темных глаз Майкл повторил: «Я не сделал ничего плохого. Не сделал».
На следующий день Эван Чандлер позвонил Энтони Пелликано. Он хотел встретиться с певцом «как мужчина с мужчиной».
Энтони передал сообщение Майклу. «Ни за что, – сказал тот. – Я не буду встречаться с ним и не дам ему больше ни одной зацепки, чтобы использовать против меня. Его сердце наполнено ненавистью, Энтони, и ты знаешь, что это правда. Скажи ему, что я отказался».
«Но встреча может быть хорошим вариантом, – предположил детектив. – Вдруг мы сможем все уладить».
Джексон оставался непреклонен и повторил, что не будет встречаться с Чандлером. Он сказал, что все обдумал и правда поразила его как озарение. «Эван злится, потому что у меня такие отношения с Джорди, о которых он мечтает. Вот что происходит. Он просто ревнует его ко мне».
Энтони не мог не согласиться. Для него подобный анализ ситуации звучал вполне реалистично.
Исповедь Джорди
2 августа Эван Чандлер удалил проблемный зуб у Джорди в своей клинике в Беверли-Хиллз. Во время процедуры он решил внутривенно ввести мальчику амитал натрия[19]. Марк Торбинер, анестезиолог-стоматолог (он познакомил Эвана с адвокатом Барри Ротманом в 1991 году, когда тому понадобилась стоматологическая помощь), присутствовал во время операции. Врач подтвердил, что сыну вводили наркотик, но только для проведения стоматологической процедуры. Находясь под воздействием амитала натрия, Джорди наконец-то начал открыто говорить о сексуальных отношениях, имевших место между ним и Майклом Джексоном.
Амитал натрия ошибочно называют «сывороткой правды». На самом деле большинство врачей согласны с тем, что пациенты под воздействием препарата становятся чрезвычайно восприимчивы к внушению. «Словам в таком случае нельзя доверять, – утверждает доктор Льюис Стронг, психиатр из Лос-Анджелеса (он не знаком ни с Эваном, ни с Джорди Чандлерами). – Я никогда не использую вещество в своей практике. Я убедился в его ненадежности. Это, конечно, никакая не сыворотка правды. Иногда его используют для лечения амнезии, но часто химическое соединение провоцирует возникновение ложных воспоминаний».
«Почему Эван Чандлер использовал амитал натрия, чтобы сделать стоматологическую операцию своему сыну?»
«Вещество применяется в психиатрии», – заметил доктор Кеннет Готтлиб, психиатр из Сан-Франциско, который вводил амитал натрия пациентам с амнезией. «Я бы никогда не стал использовать препарат, который влияет на подсознание человека, если только не существует другого доступного медикамента. Я бы не стал использовать его без реанимационного оборудования на случай аллергической реакции, и только в присутствии анестезиолога» (Марк Торбинер, стоматолог-анестезиолог).
Доктор Джон Ягиела, координатор отделения анестезии и обезболивания в Калифорнийском университете стоматологии, подтвердил: «Довольно необычно использовать его для удаления зуба. Это не имеет смысла, так как доступны более безопасные альтернативы. Я бы не стал его применять».
Возможно, Эван чувствовал, что у него не было другого выбора, кроме как ввести наркотик сыну, чтобы заставить его раскрыть истинную природу его отношений с Джексоном. «Майкл когда-нибудь трогал твой пенис?» – спросил отец у Джорди. Подросток ответил мягким голосом, что да, певец делал это. Тогда Эван схватил сына и крепко обнял его, словно не желая отпускать. «Прости, Джорди, – сказал он, согласно более поздним воспоминаниям, – мне так жаль».
В глубине души, как позже заметит Эван, он всегда знал, что происходит между его ребенком и поп-звездой. Мужчина сказал, что ему нужно было подтверждение от Джорди, прежде чем он мог с чистой совестью выступить против Майкла в такой взрывоопасной и разрушающей жизнь кампании. Это не могло продолжаться дальше, если Джексон действительно прикасался к пенису Джорди. Однако Чандлер верил, что за сказанным кроется нечто большее. Ему не нужны были все подробности. В конце концов, он получил то, что хотел: шея Майкла Джексона оказалась в петле. Но вопрос оставался открытым: сколько из того, в чем признался Джорди, находясь под воздействием психотропного препарата, было правдой?
Часть десятая
Майкл встречается с обвинителями
Добившись от Джорди правдивых, как он считал, заявлений, Эван Чандлер потребовал еще одной встречи с Майклом Джексоном. Энтони Пелликано удалось ее организовать. Разборки между защищающим подростка отцом и человеком, который совратил его сына, должны были состояться 4 августа 1993 года в отеле Westwood Marquis. «Ничего хорошего не выйдет, – предсказывал Майкл, – но я должен увидеть Джорди, так или иначе, так что давайте сделаем это».
В назначенный час Эван вошел в комнату, за ним следовал его сын с озабоченным видом. Как только Джорди увидел Майкла, то бросился к нему и обнял. Они расцеловали друг друга в щеки. «Боже мой, как я скучал по тебе, – сказал Джексон, заметно задыхаясь, и погладил Джорди по волосам. – Как ты? Ты в порядке? Скажи мне, что ты в порядке».
«Я тоже скучал по тебе, – сказал Джорди, – я не могу поверить в то, что происходит, Майкл. Да, я в порядке, но ты должен знать, что…»
«Что? – спросил Майкл. – Что я должен знать? Неважно. Мы со всем разберемся, я обещаю».
Эван подошел к певцу и обнял его. «Рад видеть тебя, Майкл», – сказал мужчина. Джексон уставился на него холодными темными глазами. В данных обстоятельствах приветствие смотрелось странно. Позже Энтони Пелликано скажет: «Если бы я думал, что кто-то совращал моего ребенка, и я подошел бы к нему так близко, то был бы сейчас в камере смертников».
Они уселись: Энтони рядом с артистом на одном диване, Джорди рядом с отцом на другом.
Эван быстро перешел к делу. «Я считаю, что Майкл вел себя неподобающим образом по отношению к Джорди, – сказал он, – более того, я абсолютно уверен».