м мы уйдем, чтобы швырять их в окна, если что-то пойдет не так.
— Пошел ты! — воскликнул я. — Мы хотим захватить это место, а не устроить холокост.
— Я увлекся, признаюсь. Могу отказаться от коктейля Молотова. Но ты понимаешь мою точку зрения, Майкл? Просто высадите меня поблизости за полчаса до этого. Я отпилю конц дула одного из твоих ружей, засуну его себе под пальто и возьму один из твоих кухонных ножей. Надену на лицо капюшон и зачерню руки. Когда вы услышите мой свисток из окна наверху, вы сможете войти. Я для вас их аккуратно свяжу.
— Я думал, ты влюблен, — сказал я. — Похоже, ты безумно скучаешь.
— Немного того и другого никогда не помешает.
— Мы не хотим пожара, — сказал я, — и не хотим резни. Нам нужен только товар и деньги.
— Это вполне возможно, Майкл, но если Два-Два где-то рядом, будь осторожен. Мне бы не хотелось, чтобы ты вернулся на костылях. На пенсию от Моггерхэнгера ты бы жил очень плохо.
— План не только утвержден, но и уже действует. Они бы умерли, если бы узнали, что я говорю с тобой об этом. Я, должно быть, сошел с ума.
— Я искренне забочусь о ваших интересах. Я должен тебе слишком многое, чтобы не думать об этом. Наверное, к старости я становлюсь сентиментальным.
Я доел свой первый бутерброд, последний на тарелке.
— Я беру Дисмала в компанию. Еще мне хотелось бы несколько фляг, банок с едой и сверток с сэндвичами. Когда я еду на машине, мне нравится, когда меня хорошо снабжают едой. Меньше шансов попасть в аварию. Еще мне нужна винтовка-двойка с пятьдесятью патронами и одно ружье.
— Ты очень мудр, — сказал он. — Мария пойдет в деревенский магазин и купит еще немного хлеба. На днях я пытался научить ее водить машину на твоем старом автомобиле, но она, похоже, не научилась крутить руль, так что ей придется ездить на велосипеде.
Ключи я всегда держал при себе, но запуск двигателя с помощью куска проволоки не составил бы для него проблемы.
— Если это не отнимет слишком много времени. Я не могу опоздать на встречу.
— К чему спешка? Сейчас только четыре часа. Тебе не обязательно быть там до девяти, а это значит, что ты можешь бездельничать здесь до семи и все равно успеть, если даже будешь ползти со скоростью тридцать миль в час.
— Тогда, может быть, я выпью немного чаю заранее, если смогу рассчитывать на то, что ты разбудишь меня в шесть.
— Меня это так же интересует, как если бы я шел сам. Я прослежу, чтобы ты проснулся и устрою тебе королевские проводы. Мне все еще хотелось бы, чтобы ты позволил мне пойти с тобой и помочь ребятам. Более того, мне бы это понравилось.
Дисмал наконец понял, что я дома, потому что последовал за мной наверх и растянулся поперек кровати. Нам обоим было нелегко заснуть. Что беспокоило Дисмала, я понятия не имел. Он делал усилие, чтобы опустить голову, затем вставал и без всякой причины ходил по моим ногам, наконец, со вздохом плюхаясь на мои лодыжки. Каждые несколько минут я просыпался от кошмара, что Билл забыл меня разбудить. Было девять часов, начало темнеть, и рейд начался. Прожекторы пересекали небо под звуки пушечных выстрелов, а парашютисты Моггерхэнгера степенно спускались сквозь шрапнель.
Без пяти шесть он похлопал меня по плечу, и мне было бы лучше, если бы вместо того, чтобы вздремнуть, я пошел бы прогуляться на пять миль, и выпил несколько доз ноттингемского чая Марии, после кружки которого каменщик мог бы подняться на сорок этажей и не нервничать. Долгий холодный душ вскоре успокоил мои трясущиеся руки. Я настоял на том, чтобы миска Дисмала была наполнена, и он вылизал ее с таким удовольствием, что мы дали ему еще одну, после чего он встал на ногу и хвост и перевернул миску языком дном вверх.
— Я буду скучать по этой собаке — сказал Билл. — Ради бога, не дай ему умереть. Я никогда не смогу с этим справиться. Каждое утро он пробегает милю в деревню за моей газетой и шестьюдесятью сигаретами. Я не знаю, где ты его взял, но он просто находка.
Дисмал пукнул, оценив эту хвалебную речь, и скользнул под диван.
— Не позволяй ему приближаться к Роллеру, — сказал Билл, — иначе он поцарапает краску. Это неприятная привычка, которую он приобрел в последнее время. И запах крепкого чеддера из его задницы тоже действует мне на нервы.
В половине шестого мы упаковали еду на запасное переднее сиденье, а также пару одеял, чтобы укрыть Дисмала во время пребывания на боевых постах, и спрятать винтовку «два-два» и дробовик. Пес забрался в машину, как пенсионер по возрасту, хотя ему было не больше трёх лет, а я закрепился на водительском сиденье.
— Контакт!
— Устройте им ад, — сказал Билл. — Я бы хотел пойти с тобой. Мне надоело торчать в этом доме.
— Мне будет безопаснее одному, чем с таким парнем, как ты. Ты сумасшедший, и это факт.
Он включил бессмертную улыбку берсерка из Ноттингема.
— Я знаю, что это так. Хотя временами это кажется чудесным. — Он сунул зонтик в открытое окно. — Возможно, тебе это понадобится. Только не подталкивай им Дисмала. Это тот, который ты подобрал на станции метро, помнишь?
Он похлопал меня по щеке, а затем я побрел к машине. Мои тревоги исчезли. Куда они ушли, я не знал, и меня это мало волновало. Несмотря на то, что я помахал ему в ответ. Дисмал плюхнулся на переднее сиденье и молча щелкнул зубами кольца дыма от моей сигары, пока мы катились по направлению к Хантингтонской дороге.
Безоблачный день начал меня пугать. Я хотел повернуть на север или на юг или даже повернуть назад на восток, вместо того, чтобы продолжать движение на запад для выполнения своей работы. Когда я скользил по переулкам, в моих мыслях царило что-то праздничное. Мои чувства вышли из-под контроля. Мне хотелось надеть праздничный колпак — я на самом деле заглянул в бардачок на случай, если он там спрятан — и зайти в соседнюю стоянку, чтобы попить из своей фляжки с бренди. Я помахал рукой рыжеволосой молодой женщине, стоявшей на обочине дороги, проезжая через деревню, и она жестикулировала с улыбкой, которая заставила меня испугаться при мысли о том, что я сделаю что-то бесспорно глупое во время рейда.
Зелено-желтый живот Англии потянул меня за собой. Мои глаза были устремлены на темный лес, на колышущуюся кукурузу и луга. Я проезжал мимо богатых домов. Я пробирался по деревням, где не было ни одного голодающего или спешащего человека. Я был рад путешествовать в прекрасный вечер и был счастлив, что чувствовал себя не таким, как все, кого встречал. Это было похоже на то, как идти в бой солдатом, потому что я не ставил себя ни на секунду впереди своей жизни.
Вороны спорили за тень дерева, когда я остановился у знака «уступи дорогу». Дисмал зевнул, но когда я отодвинул его морду в сторону, он рассмеялся про себя. Даже собака почувствовала, что нам повезло, что мы оказались в движущейся машине. Знакомый островок безопасности на Великой Северной Дороге вызывал у меня странное ощущение, что я срезаю его под прямым углом, а не иду на север или юг. Прежде чем сесть на него, я пропустил полдюжины джаггернаутов, и машина сзади загудела, ожидая, что я брошусь в дорожный поток на такой быстрой машине. Но я был осторожен, потому что, если в моей жизни мне суждено было попасть в дорожно-транспортное происшествие, то это время не пришло. По прямому, но узкому отрезку дороги на восемьдесят проехала «Кортина», полная смеющихся детей, в заднем окне покачивалась розовая резиновая свинья.
Магнитофон порадовал нас популярными маршами оркестра королевской артиллерии, которые, казалось, как раз подходили для поставленной задачи. Даже Дисмалу это понравилось, его толстый хвост болтался по сидению. Затем пришло наставление 974 от Моггерхэнгера, в котором говорилось, что я не должен превращать машину в кухню, оставляя на обивке картофельные и луковые очистки, стручки гороха и пакеты с кукурузными хлопьями. Должно быть, он хихикал, возясь с кассетами в свободные минуты. Дисмал рявкнул на назойливый голос, поэтому я открыл окно и перебросил кассету через изгородь.
Я наметил свой путь через Бертон-Латимер, чтобы уклониться от Кеттеринга, и с этого момента сеть переулков повела меня через возвышенности и через середину Питсфордского водохранилища. Каждые два или три перекрестка я останавливался, чтобы посмотреть на карту, потому что во время этой прогулки я не мог наслаждаться поездкой и надеяться, что указатели помогут мне сориентироваться. Струя воды заставила Дисмала поцарапать окно, и, прежде чем забраться обратно, ему снова захотелось пить, поэтому я вылил пластиковый контейнер в его передвижную собачью миску.
Я закурил еще одну сигару шефа, и мы поехали. Неподалеку от места рейда я выехал на главную дорогу, ведущую на север. Мы проехали через деревню, где я увидел женщину, выгуливающую собаку возле почтового отделения, и универсал «Вольво», припаркованный возле коттеджа с соломенной крышей. .
К девяти часам наступили мирные сумерки. Не знаю почему, но меня поразило, что желтый «роллс-ройс» — необычная машина для такого трюка, машина, которую вы бы никогда не угнали, если бы захотели уйти далеко и не быть пойманным. Вертолет засек бы его с двух тысяч футов. У нас должен был быть «Эскорт», или «Кортина», или «Моррис», который невозможно было разглядеть за двадцать миль.
Ожидая позиции, я скормил Дисмалу батончик «Марс». Он любил их, единственным недостатком было то, что после этого он лизнул мне руку, чтобы выразить свою благодарность и признательность. Кто-то просигналил мне сзади. Это был Джордж в машине С, который собирался занять свою станцию в полумиле к югу. Я предположил, что машины А и В готовятся к работе. Я высветил Джорджа прежде, чем он успел повернуть за поворот.
Еще один факт, который пришел ко мне — и тем более острый, что я опоздал, чтобы быть полезным, — заключался в том, что я отдал свою жизнь в руки самой большой кучки тупиц, какую только можно было найти на Божьей земле. Но кого еще мог выбрать Моггерхэнгер? Даже я внес свою лепту. Те, кто никогда не был внутри, будут еще менее компетентны. И они не были бы такими глупыми.