— Хорошие новости?
— Скажем так, — сказал я ему.
— Майкл, где ты? Я имею в виду широту и долготу? – Голос Моггерхэнгера был гладок, как шелк. Я едва узнал это.
— В телефонной будке.
Я почувствовал его смешок. — Это ошибка, если только у тебя под задницей не горит пятьсот десятипенсовых монет. — Он рассмеялся собственной остроте.
Я ждал.
— Майкл?
— Да?
— Я спросил, где ты.
— Я говорил тебе.
— Ты этого не сделал.
— Я думал, что сделал.
— Я не думаю, что ты это сделал.
— Вы имеете в виду, в какой части страны я нахожусь?
Он изобразил очень выразительный вздох облегчения. — Да.
— Я в Кеттеринге.
Затем последовала дорогостоящая пауза:
— Майкл?
— Что?
— Я могу подождать. Пока у тебя есть деньги, которые можно положить в коробку, я могу подождать. Фактически весь день. Я очень терпеливый человек. Ты уже должен это знать.
— Ждать чего?
— Чтобы ты рассказал мне, где ты на самом деле. Но я все равно не люблю ждать. Идея тратить деньги на телефон мне не нравится, даже если это твои деньги.
Я рассмеялся. — На самом деле, это твои.
Я заметил небольшое изменение в его голосе.
— Мне нужен подробный отчет о расходах.
— Я пришлю тебе его. Из Норвегии.
— Майкл?
— Что?
— Я точно знаю, как ты себя чувствуешь. Мир — это ничья устрица, как и лимонный сок. Деньги нужно зарабатывать. У тебя есть мои товары на несколько миллионов фунтов. Ты этого не заслужил. Я имею на них немного больше прав, чем ты. По крайней мере, я сделал что-то, чтобы собрать их в одном месте.
— Возможно, я этого не заслужил. — Я не мог не злорадствовать. — Но я понял.
— Это верно. Но не должен ли я сказать тебе кое-что, Майкл? Я чрезвычайно терпеливый человек, когда имею дело с человеком, который мне нравится, и который позволил себе роскошь совершить против меня правонарушение. Действительно так. Насколько я понимаю, ситуация такова, что в последнее время ты слишком много работал. Мне следовало попридержать тебя на какое-то время после твоей недавней командировки. Вот что я думаю сейчас. Возможно, я был глуп, отдав тебе такую ключевую роль в деле на ферме Бакшот. Но что было, то прошло. Я так и сделал, и бесполезно плакать из-за пролитого молока. Я сделал это, потому что ты один из моих лучших людей, а такие, как ты, не растут на деревьях, хотя иногда и висят на них. Извини за шутку, Майкл. Сегодня утром я хорошо позавтракал. Тебе есть что сказать в свое оправдание?
— Нет, пока ты не скажешь мне еще что-нибудь.
Прошло десятипенсовое молчание.
— Как я уже говорил, я использовал тебя, потому что ты был мне нужен, и я не ожидал, что ты будешь продолжать так вести себя. Я не назову это недостатком моральных качеств, но здесь определенно присутствует элемент стресса. Только лучшие страдают от этого, но после нескольких сеансов с доктором Андерсоном, выдающимся психиатром, и трехнедельного отпуска на пляже в Сен-Тропе со всеми этими топлесс-куклами, играющими в волейбол, они обычно в порядке, как дождь. Атомный дождь, то есть. Понятна моя точка зрения?
Я представлял себе что-то короче этого, злобную ссору, заканчивающуюся словесным фейерверком и взаимным хлопком телефонов.
— Я делаю. Но дело в том, что мне не нравится, что вы берете моих друзей и держите их в заложниках. Такое может случиться и в других странах, но я не думал, что кто-нибудь в Англии опустится до этого.
— Майкл, надеюсь, ты не обвиняешь меня в провокационном, нетрадиционном, непатриотическом поведении?
Мне пришлось быть осторожным. — Что ж, лорд Моггерхэнгер, я ни в чем вас не обвиняю. Я просто описываю ситуацию такой, какая она есть.
— Так-то лучше. Я знал, что мы можем обсудить, не вступая в соревнование относительно того, что на самом деле происходит. Я всегда знал, что ты светский человек, Майкл. Ты мне нравишься. Я горжусь тем, что нанял тебя. Ты проделал работу, от которой другие могли бы отказаться. Полагаю, в обычном мире, который такие люди, как мы, здраво презирают, за такую работу тебя бы посадили в тюрьму на триста лет. К счастью, мы не принадлежим к этому миру. Это не для таких, как мы. Мы — свободнорожденные англичане, которые начали не только с подножия лестницы, но и со дна ямы, в которую лестницу поместили, чтобы она не упала назад. Я не скажу, что это все, что у нас общего, но оно достаточно похоже, чтобы мы могли понять друг друга без лишних хлопот и без этой позорной траты десятипенсовых монет.
— У меня на полу стоит большой холщовый мешок.
Я потряс несколько штук.
— Я верю тебе. Ты всегда был находчивым. Но, Майкл?
— Да.
— Я не знаю, было ли с тобой то же самое, потому что ты еще недостаточно взрослый, чтобы помнить самые худшие времена. Но когда я был мальчиком, я довольно часто ходил в Бедфорд из нашей деревни, восемь миль туда и восемь миль назад, в дождь или мороз, чтобы попытаться заработать пару медяков и отвезти их домой своей семье. Не смейся. Есть только одна причина, из-за которой моя рука могла бы спуститься по этому телефонному шнуру и задушить тебя: если бы ты засмеялся, когда я сказал тебе, что моя семья пережила времена, когда мы все были полуголодными.
— Мне не смешно.
— Я действительно так не думал. Прости эту маленькую вспышку. Но в те дни, о которых я тебе рассказываю, одна из тех монет в десять пенсов, которые я засовываю в щель телефона, купила бы мне чашку чая. Другая купила бы булочку с кремом. Много булочек с кремом и чашка чая доставляли мне огромное удовольствие. Я ясно выражаюсь?
— Вполне.
— Итак где ты?
— Рядом с Ньюмаркетом.
— Я так и думал.
Наступила еще одна долгая пауза.
— Почему ты разрушил мой дом? — спросил я.
— Ты знаешь, что я считаю частную собственность священной. Я бы никогда такого не сделал.
— Но Кенни Дьюкс это сделал.
— Я должен делегировать полномочия, Майкл. В противном случае моя жизнь была бы невозможна. У меня не будет времени на семью. Моим мальчикам не нравилось, что их отправляли в выходной день.
Спорить было бесполезно.
— Где Мария и Билл Строу?
— Всему свое время. Прежде всего я хочу знать, когда ты приедешь ко мне домой с «Роллером» и всем его имуществом.
— У меня для вас новости, лорд Моггерхэнгер.
– И что это может быть, мистер Каллен?
Ему было весело. Мне тоже.
— Я не еду в Лондон.
Следующая пауза была настолько длинной, что даже мне стало не по себе.
— Майкл?
— А что теперь?
— Я думаю, мы скоро встретимся с пандемией. И не ругайся.
— Вам лучше связаться с моим агентом.
— Тебе не кажется, что нам следует прийти к какому-то выводу?
Мы затруднялись.
— Нет, пока не увижу, что Билл и Мария благополучно выжили.
— Конечно, Майкл. Я не хочу продолжать их кормить, пока Национальная помощь может это делать. За что я плачу налоги?
Я засмеялся. — Налоги?
— О, если бы ты только знал, что я хочу тебе предложить. Это моя самая большая головная боль. Есть вещи, от которых я даже не могу избавиться. Но когда я смогу получить свой товар? Не буду скрывать свои беспокойства по этому поводу.
— Я поеду на машине в Лондон.
После паузы он сказал:
— Если серьезно, я бы предпочел, чтобы ты этого не делал.
— Когда я увижу Билла и Марию?
Голос его звучал дружелюбно. — В любой момент.
— Послушайте, что я вам скажу. Мне не нужно то, что в «Роллере». Надеюсь, вы никогда так не думали. Я не понимаю, как могло возникнуть это недоразумение. Когда я добрался до коттеджа «Пепперкорн», мне просто не понравилась ситуация, поэтому я не стал разгружаться. Я сомневался, стоит ли одарить груз попечением этого идиота Перси Блемиша.
— Он бы не был вместе с ним долго.
— Я не был в этом уверен. И по пути туда я несколько раз сталкивался с загадочными машинами. Ситуация была непростой. Поэтому я решил, что банда «Зеленых Ног» даст шанс мне заработать деньги и остаться в дороге на несколько дней.
— Как ты объяснишь свой побег с этим криминальным репортером Вейландом Смитом? — сухо спросил он.
— Я скормил ему ложную информацию, которая навсегда собьет его со следа. Даже когда мне кажется, что я работаю против тебя, я работаю на тебя. Я ничего не могу с собой поделать.
— Хотел бы я подумать так же. Но ты уходишь от темы. Ты начинаешь меня раздражать, хотя бы потому, что пока товар у тебя в руках, я теряю деньги. Каждые двадцать четыре часа, пока его нельзя обменять на деньги, я теряю примерно шестьсот фунтов только на процентах. Шестьсот фунтов! Сколько булочек с кремом и чашек чая на это можно купить? Видишь ли, даже среди невзгод я не теряю чувства меры. Или юмора. Верно?
— Нет, сэр.
Я потратил еще больше булочек с кремом на очередную паузу. Потом голос вернулся, как будто после долгих выходных в Майами.
— Просто скажи мне, где ты собираешься оставить Роллера и вещи, и я пришлю ребят с твоим другом Биллом Строу и Марией — как ты ее называешь. Она очаровательная маленькая женщина, вот только Кенни Дьюксу яйца чуть не откусила.
Я чуть не задохнулся от смеха.
— Надеюсь, в следующей жизни он добьется большего успеха.
— Думаю, он тоже искренне на это надеется. Твоих друзей выпустят из машины, как только «Роллер» проверят и увидят, что внутри все в порядке. Тебе даже не обязательно присутствовать при этом. На самом деле, я так понимаю, ты бы предпочел этого не делать. Я прав, Майкл?
— Верно.
— Это делается намного проще.
— Я выполню свою часть сделки, — сказал я. — Но могу ли я точно знать, что Мария и Билл будут доставлены в целости и сохранности?
— Во-первых, Майкл, ты не можешь мне доверять. Второй момент: для чего они мне нужны? Я не причиняю людям боль без необходимости. Это было бы не по-английски. Признаюсь, мне хочется дать тебе по уху кулаком за то, что ты меня так беспокоишь, но этого я не могу сделать — потому что тебя здесь нет. Возможно, ты объехал всю страну зигзагом, потому что думал, что за добычей охотится кто-то другой, но ничто не мешает тебе позвонить и сообщить мне место. Это, кстати, третий пункт.