Скоков инстинктивно шагнул вглубь темноты.
– Стой там и не высовывайся. А еще лучше – спустись пока в подвал.
– Ага, а вдруг там крысы? Сами туда спускайтесь.
Стук повторился. Кажется, он стал сильнее и злее.
– Открывай, полиция! – услышали они голос, не предвещавший ничего хорошего.
– Ладно, – прошептал Скоков, – я лучше спущусь.
Ларин вышел из технического помещения и побежал по коридору.
Ключ лязгнул в замке, дверь открылась, в лицо ему тут же ударил ослепительный свет фонаря, отчего Ларин зажмурился, инстинктивно вскинув руку.
– Руки, – скомандовал невидимый голос. – Не дергайся. Ты кто?
– Сторож, – сказал Ларин.
– Сторож? Документы есть?
Ларин кивнул.
– Давай, че стоишь?
Ларин опустил руку во внутренний карман пиджака, достал оттуда паспорт, протянул его прямо перед собой.
– Один тут?
– Да.
Ларин подумал, что Скокову вполне может прийти мысль подойти сейчас сзади, чтобы высказать умную мысль.
– Сигналка сработала, в курсе?
– Да, у нас объявление было утром, ожидаются перебои с электричеством.
– Понятно.
Полицейский вернул ему паспорт, перевел луч фонаря чуть вбок, вглубь темного фойе. Позади первого сотрудника Ларин увидел второго, с автоматом и собакой, овчарка внимательно смотрела на Ларина, будто что-то подозревала.
– Ну-ка отойди, – полицейский слегка отстранил его дубинкой, а сам прошел внутрь, водя фонарем по стенам школы. Ларин отступил и встал возле двери.
«Сиди тихо, Скоков, – умолял он мысленно. – И выруби телефон с надоедливой мелодией. Сиди тихо как мышь в морге!»
Собака, протрусив внутрь, пошевелила черным матовым носом, остановилась посреди высокого холла, огляделась. Пару раз она с шумом втянула ноздрями школьный воздух, повернула голову в ту сторону, где сидел за углом Скоков.
И потом она… один раз гавкнула.
«Капец, – подумал Ларин. – Приплыли».
Он прекрасно знал возможности хорошо натасканной овчарки: при желании она могла найти купюру в сотню баксов по запаху даже через неделю после того, как ее спрятали. По крайней мере так делала Гресси. Виктор, рассказывая об этом, постоянно давился со смеху, потом звал овчарку, и та демонстрировала, повизгивая от нетерпения, как все происходит воочию.
– Что там? – спросил полицейский, направив дубинку в сторону подвала.
– Ничего. Кабинеты.
– А может, что-то есть? Гапон, посмотри за ним, я схожу, проверю.
– Стой смирно, не дергайся, – скомандовал сзади сотрудник, которого назвали Гапоном.
– Гром, пойдем посмотрим, – позвал собаку первый.
У Скокова похолодело внутри. Ничего страшного они пока не сделали, но полиции только дай повод.
Полицейский шел по длинному темному коридору, освещая пространство вокруг себя широким лучом. Он подходил к каждой двери и дергал за ручку. Одну за одной. Гром мягко ступал рядом, посматривая на человека. Они никуда не спешили. Куда им спешить?
– Что, попался? – сказал полицейский сзади. – Очко жим-жим? Скажи сразу, что скрываешь, все равно найдем. Чистосердечное признание облегчает понимание. – Он заржал. Его дребезжащий смех – наглый, самоуверенный, разнесся по закоулкам школы.
Ларин молчал. «Какое глупое начало», – подумал он. Если Скокова найдут, его, конечно, изобьют, а Ларину придется отказаться от работы по ночам. И вообще от работы в школе – его ждет неминуемое увольнение. Приводить посторонних лиц во время дежурства категорически запрещалось, это считалось еще худшим прегрешением, чем пьянство.
– Никого там нет, – сказал Ларин. – Зря теряете время.
Полицейский хмыкнул.
– Это мы сами решим, зря или не зря, понятно те…
Оглушительный лай не дал ему договорить. Темнота в той стороне, куда направились полицейский с собакой, зашевелилась, фонарь погас, потом загорелся снова, его луч дернулся и задвигался, выискивая цель. Собака бежала прямо на них, при этом она лаяла так громко, что сводчатый потолок, казалось, содрогался от этого лязгающего звука, эхо, усиленное в сто раз, било по ушам наотмашь. Черная тень скользила вдоль коридора – едва заметная, с сумасшедшей скоростью она неслась прямо к центральному холлу.
Позади бежал первый полицейский, он орал что-то хриплым голосом, но разобрать его тираду не представлялось возможным. Выскочив в холл, мелкая проворная тень заложила крутой вираж и, увидев открытую дверь, рванулась наружу.
– Стоять! Стоять, Гром! – орал полицейский, добавляя к этому слова, которые пес, вероятно, знал так же хорошо, как и служебные команды. Потому что возле двери он резко остановился.
Его грудь вздымалась, язык вывалился из пасти, глаза горели.
– Гребаный кот, – сказал полицейский Гапону. – Сука, он унюхал там кота, представляешь?
– На хрена вам тут кот? – спросил Гапон у Ларина.
– Крыс гоняет, школа старая, полно крыс.
– Крыс? – полицейские посмотрели друг на друга.
В коридоре, откуда прибежал кот, что-то щелкнуло.
Ларин подумал, что вышел Скоков, но это сработало реле – над входом в школу загорелся свет.
«Посиди еще немного, потерпи», – думал Ларин.
– Ну вот, – сказал Ларин полицейским, – дали свет. Можно зайти в учительскую, там мой контракт и документы, если интересно.
Они вновь переглянулись.
– Когда нам будет интересно, мы тебя спросим, – сказал Гапон.
– Понятно, – сказал Ларин.
– Ты что-то сказал? – спросил первый полицейский.
– Нет.
– Вот и молчи.
Они вышли из школы и остановились у входа.
– Иди открой нам калитку, а то перелазить снова неохота.
Ларин кивнул, заметив полицейскую машину у ворот.
Он открыл им дверь. Они закурили, забрались в уазик и уехали, собака при этом крутила головой, пытаясь отыскать причину конфуза.
На дрожащих ногах Ларин вернулся в школу, высматривая Скокова, но того нигде не было видно.
– Денис, – позвал он, – выходи. Вроде уехали.
Никто не отвечал.
Ларин дошел до «технички», но и тут не нашел ученика. Он включил свет, крикнул в темноту спускающейся в подвал лестницы.
– Денис, ты там? Они уехали. Можно выходить.
Откуда-то снизу, издалека, послышались шаги. Они медленно приближались.
– Уехали? – наконец услышал он взволнованный голос Скокова. – Что-то я струхнул, когда он пошел прямо на меня.
– Так ты его видел?
– Я подглядывал через щелку.
– Ты и собаку видел, значит.
– Собаку почти не видел, но хорошо слышал, как она залаяла. Это значит капут, она меня учуяла. Я решил не ждать, пока она откусит мне задницу, и побежал вниз по лестнице – в подвал. Хорошо, что мобильник с фонариком. Там в проходе… вы там вообще были хоть раз?
– Нет. Что мне там делать? Я знаю, трудовик хранит там доски и всякое барахло.
– Этот подвал идет под всей школой. Кот спал возле входа на стуле. Когда я увидел собаку, схватил его за шкирку и выбросил за дверь, он, кажется, спросонья ни фига не понял. А сам побежал вниз, в другой конец подвала.
– Это школьный кот, Федор Михайлович, – сказал Ларин.
– Да, я видел, как его в столовке подкармливают. – Скоков потрогал себя за лоб. – Когда бежал, в темноте треснулся лбом о какую-то балку со всего размаха.
Ларин посветил на его лицо.
– Ого! Да ты чуть череп себе не проломил, судя по шишке.
Скоков поморщился.
– Очень боюсь собак. В детстве три раза кусали, я на автопилоте бежал, ничего не видел толком.
– Молодец, что не вышел. Я все время думал, что ты вот-вот выскочишь, и тогда…
– Конец.
– Ага, конец. Не успев начаться… Ладно, пойдем снова запустим процесс.
В шесть утра, когда Скоков спал, скрючившись возле парты на куртках, а Ларин просматривал бесконечные куски отчетов системы безопасности конторы Виктора, в повисшей тишине учительский компьютер вдруг тонко пискнул.
– Есть! Есть! – закричал Ларин. Сон сковывал его, но он не смог сдержаться.
– Что?! – Скоков вскочил, протирая глаза, зацепил локтем край парты, отчего руку пронзил острый болезненный импульс. – Черт! Что там? Полиция?!
– Мы сделали первый блок! И получили вознаграждение!
– Не может быть. – Скоков уставился на экран, внизу мелькали ряды цифр, значений которых он не понимал.
«Balance: 50 BTC» – гласила самая нижняя строка.
– Адская машина! Работает, работает! – Скоков кинулся в пляс, с его лба стекали крупные капли пота, похожие в ночном свете на серебряные нити. – Сколько времени прошло?
– Шесть утра, – сказал Ларин. – Прошло семь часов.
– Сколько же это в рублях?
– Один к одному сегодня было, – ответил Ларин. – Полторы тысячи получается примерно.
– Сорок пять в месяц. По двадцать две с половиной на брата. Ничего не делая.
«Это в три раза больше моей ставки, – подумал Ларин. – Плюс зарплата сторожа».
– Я не смогу каждый день дежурить, тебе придется подменять меня, но так, чтобы никто ничего не пронюхал.
– Я справлюсь, вы же знаете.
– Да, но, если появятся полицейские, они не поверят, что ты сторож, слишком молодо выглядишь.
– Могу усы отпустить. – Скоков потянулся. – А вы не спали? Что вы там делаете?
Ларин свернул код с экрана компьютера.
– Копаюсь в старых расчетах. Давай сворачиваться, до прихода техничек остался час.
Скоков кивнул. Он обошел компьютеры, включая у каждого монитор, потом закрыл окна, подровнял парты.
– Готово.
Ларин вписал номер счета, на который зачислились заработанные деньги. Тут же в классе воцарилась тишина. Он нажал несколько клавиш. Все компьютеры одновременно отключились с протяжным вздохом.
Оглядев класс, Ларин закрыл дверь на ключ, потом подергал ручку.
– Все. Беги домой. Через час и я. А в восемь тридцать чтобы был как штык.
Скоков кивнул, но уже знал, что в школу не пойдет. После обеда предстоял важный футбольный матч, а он очень хотел выспаться и прийти в себя после бессонной ночи.
Выпустив Дениса, Ларин прилег на жесткий, бугрящийся диван в учительской. Его глаза закрылись сами собой. Явь, сдобренная бесконечным движением цифр на экранах мониторов, слилась со сном, он уже не понимал, где он, что делает и куда идет.