Чувство беспомощности захлестнуло его. Одно дело выказывать геройство, стоя перед кучкой одноклассников, в безопасности, в знакомых стенах, при учителях, которых знаешь уже одиннадцатый год, и другое – в кабинете училища для малолетних преступников, с решетками на окнах, с угрюмыми мужиками, готовыми на что угодно, и реальной статьей за сбыт наркотиков.
Денис облизнулся. Худшее, о чем он мог только подумать, – случилось. Что будет дальше – неизвестно.
– Сейчас тебя отведут в медслужбу, там постригут, проверят на опасные инфекционные болезни, ВИЧ, СПИД, прочее, это займет три дня. Потом поступишь в отряд. Вот и всё. При хорошем поведении через два года остаешься здесь, а не поедешь во взрослую колонию. Тебе решать. Рекомендую не нарушать дисциплину и не портить нам показатели. Иначе тебе придется несладко, – произнес начальник учебной части, улыбаясь. С закатанными рукавами он был похож на мясника, который куда-то спрятал свой топор.
– А что с Сашей? – спросил Денис. – Она жива?
– Тебе разве давали слово? – повысил голос начальник училища.
Не обращая внимания на его реплику, Денис потянулся к сумке, это происходило помимо его воли. Ему срочно нужно было позвонить Ларину, сказать, где он находится, потому что даже недолгое пребывание здесь могло стать катастрофой.
– Я просто позвоню и всё, не волнуйтесь. Я не имею ко всему, что вы тут наплели, ни малейшего отношения, – его голос срывался, он рылся в сумке и никак не мог найти телефон.
– Брось сумку! – рыкнул начальник учебной части. – По-хорошему!
– Я спросил, что с Сашей и где она? – заорал Денис. Он наконец-то нащупал телефон, но тот запутался в какой-то тесемке. – Что тут вообще творится?!
– Что стоишь, хватай его! – Длинный начальник обернулся к мужику в белом халате в дальнем конце зала, но тот уже вскочил.
Наконец телефон оказался в руке Дениса. Номер Ларина был запрограммирован на единичку (хоть это сделал – промелькнуло у него в голове) – зажал единицу, пригвоздив цифру пальцем. Телефон был старым, кнопочным, но крепким, надежным.
В этот момент тяжелый удар в челюсть сбил его с ног. Чья-то туша навалилась справа, и они вместе покатились на пол. В глазах Дениса потемнело, в голове разверзся фонтан огненных искр. Трубка была маленькая, и он понял, что не выпустил ее из рук, старая «нокиа-3310» была крепко зажата в правом кулаке. Он размахнулся ею и что было силы всадил корпусом в темное пятно, маячившее над ним, которое принял за голову противника. Видимо, попал, потому что послышался глухой стон, тело над ним качнулось и осело набок.
Из динамика трубки слышались длинные гудки. В гулком, пустом помещении эти звуки прорывались сквозь суматошные глухие удары, словно сигналы точного времени – ясно и отчетливо.
– Да забери ты у него телефон! – закричал начальник училища. Было слышно, как его кресло откатилось, стукнувшись о стенку, потом к топоту ног двух мужчин добавился стук каблуков начальника. – Хватай его за руку! Держи!
Сильнейший удар по ногам чем-то твердым и упругим заставил Дениса заорать от боли. Зверская, нечеловеческая судорога скрутила ноги, которые, кажется, тут же отнялись. Скоков держал телефон и слышал гудки. Потом сильные липкие пальцы вцепились ему в руку. Недолго думая он привстал и сомкнул челюсти на чьей-то кисти, пытающейся добраться до телефона. Во рту разлилось что-то горячее, приторно-сладкое и одновременно соленое, потекло по губам. Его глаза уже почти ничего не видели, но жуткий крик, который он услышал над собой, сообщил, что противнику нанесен максимальный ущерб. Рука с телефоном освободилась. Пятясь на заднице назад, он поднес ее к уху. Залитое кровью лицо не давало четко рассмотреть, что происходит, поэтому он не заметил, как начальник училища подобрал отброшенную заместителем резиновую дубинку, замахнулся и опустил ее на голову шатающегося из стороны в сторону Дениса. Потом еще раз. И еще раз. Он бил, пока Денис не свалился на пол и не потерял сознание. Только тогда окровавленная трубка выпала из его руки.
Гудки прекратились. Вместо них тяжело дышащий начальник училища, склонившийся с окровавленной дубинкой над бездыханным телом подростка, услышал отчетливый, хрипловатый голос мужчины.
– Денис? Эй!.. Ты где? Что там происходит?! Ты слышишь меня! Эй, прекратите! Что вы делаете?! Я вызываю полицию! Немедленно прекратите! – Потом трубка замерла. Через секунду в наступившей тишине, за секунду до того, как дубинка разнесла раритетную «нокию-3310» вдребезги, до начальника училища донесся шепот как будто из преисподней: – Я знаю, ты меня слышишь. Понятия не имею, кто ты. Если с Денисом что-то случится… тебе конец. Я найду тебя. И закопаю живьем.
Глава 47
Ларин опустил телефонную трубку. То, что он услышал, потрясло его до основания. Совершенно обессиленный, он прислонился к надгробной плите и закрыл глаза. Внутри все вибрировало, всполохи гнева, ненависти и бессилия застилали мозг. Он не мог ясно соображать, лишь одна мысль настойчиво сверлила мозг: найти и уничтожить. Разорвать на части, закопать прямо здесь, на старом еврейском кладбище, а еще лучше – спустить в тоннель и отдать крысам на растерзание, чтобы никто никогда не нашел.
Где же Денис, как ему помочь? Если виновником его заточения стал Успенский, может, позвонить ему? Виктор упоминал про его счета и проблемы, возможно… предложить ему помощь? Раскрыть все карты?
Нет, это плохая идея. Он не сможет. Он не сможет быть с ним настолько честным, чтобы этот боров не почувствовал фальши, не сможет общаться так, будто ничего не случилось, словно Дениса не убивали где-то там, по его приказу, невообразимо далеко. Крик его, полный нечеловеческой боли, пронесся над кладбищем так, что даже вороны на деревьях испуганно заверещали и слетели со своих мест.
Ларин покосился на семейный склеп, поросший травой. Он увидел звезду Давида на плите, ниже цифры на табличке 1921–1991. Тут были и другие надгробия, более старые, фамилии и имена скрывал слой пыли: могилы давно не убирали. Видимо, когда ставили склеп, лет двадцать назад, в момент захоронения последнего постояльца, при строительстве пробили потолок тоннеля; постепенно под тяжестью склепа конструкция просела, что привело к обвалу – в этом месте тоннель шел вверх, значит, где-то неподалеку он мог иметь выход узкоколейки. Впрочем, здесь, среди буйно разросшейся зелени, ничего нельзя было разобрать – никаких следов рельс, больших труб, выходящих наружу, он не заметил.
Что же делать? Его семье и ему самому угрожает опасность. Его друга и компаньона отправили неизвестно куда, и там, прямо сейчас, жестоко избивают, а девушка этого друга, ставшая жертвой собственной молодости, находится в психбольнице: ей тоже нужна помощь – видимо, отчиму и матери на нее наплевать.
Ларин вздохнул. Несмотря на то что он находился на кладбище, здесь ощущалось какое-то особенное спокойствие, умиротворение, словно огромный город со всеми его проблемами, гонкой, борьбой за жизнь и место под солнцем не находился всего в паре сотен метров.
Он набрал Виктора. Глядя, как жужжит полосатый шмель над малиновой головкой клевера, Ларин подумал, что у него нет никаких обязательств, кроме как сделать жизнь своей семьи более сносной. И если уж придется пойти на крайние меры, пускай даже вразрез с совестью, он сделает это, не задумываясь.
– Слушаю, Дима, добрый день! С хорошими новостями или так чего? Как Ева, Света? Заезжайте к нам…
Дмитрий прервал его на полуслове.
– Витя. Стой. Мне нужна твоя небольшая помощь.
Виктор осекся. Уловил в голосе Ларина озабоченность.
– Что-то стряслось? Говори.
– Ничего особенного, но… в общем, мне нужна информация по счетам одного парня. Папаша ученика, помнишь, мы говорили о нем. Я понимаю, что это не совсем…
Виктор молчал. Разумеется, это было «не совсем». Конфиденциальная информация о движении по счетам той или иной фирмы или гражданина и ее выдача третьим лицам могла стать поводом и для отставки, и для уголовного преследования. Особенно в его положении, когда на кону доклад президенту. Однако именно благодаря брату он поднялся на такую высоту. И потом… тот принял его предложение: можно сказать, он уже член команды, официально… так что всегда можно будет оправдать свой поступок.
Ларин ждал, он слышал, как стрекочет вентилятор на рабочем столе Виктора, и будто видел фотографию улыбающейся Марго на его столе, заваленном отчетами.
– Наше соглашение в силе? – наконец откликнулся Виктор. – Ты не передумал?
– Нет. Я не буду ходить в офис каждый день, насчет остального – согласен.
– Тогда с тебя тезисы для доклада. Когда нужна информация?
– Сейчас.
– Что?!
– Да, сейчас.
– Хм. Явно что-то стряслось. Не расскажешь?
– Нет, ничего такого, о чем ты мог бы пожалеть.
Виктор хмыкнул. Что Ларин собрался делать с этими данными? Шантажировать Успенского? Вряд ли. Впрочем…
Он открыл базу данных, набрал фамилию «Успенский К. А.», город «Москва», компания «ЧудоМяско» – ворох отчетов побежал по экрану. Недвижимость, счета, переводы, офшоры, тайные транзакции – всё здесь было как на ладони и представляло бесценную, с точки зрения любого шантажиста, информацию.
– Куда отправить?
– Давай в мессенджер, так быстрее.
– Хорошо. Отправляю. – Виктор сжал все отчеты, поставил пароль, после чего нажал кнопку «Отправить».
Телефон Ларина пискнул.
– Есть, получил. Спасибо.
– С сегодняшнего утра ты официально на должности старшего аналитика, поэтому имеешь доступ к этой информации.
– Все понятно, – отозвался Дмитрий, вслушиваясь в шум деревьев над головой. Даже сквозь эту прозрачную, теплую тишину, весеннее цветение и лесные шорохи до него долетал обезумевший крик Дениса, и Ларин не мог отделаться от него, как ни старался. – Спасибо тебе.
– Спасибо к отчету не приложишь, помни об этом. Мне сейчас очень не хватает твоего профессионального чутья, которое ты совсем недавно продемонстрировал. Поверь, это не шутки.