– Вот и посмотрим.
На Мосфильмовскую он добрался ровно за одну минуту до начала. Припарковав машину возле жилого дома в Мосфильмовском переулке, он вышел и огляделся. Ни единого человека – все попрятались по домам. Дождь не прекращался, при ясном небе еще могло быть светло, но черные, почти непроницаемые тучи заволокли горизонт от края до края так, что казалось, на дворе поздний осенний вечер.
Ларин перешел Мосфильмовскую и оказался у невысокого забора из металлических прутьев.
«Странно, что можно так просто попасть на территорию», – подумал он, потом просунул сквозь прутья тубус с ружьем и, подтянувшись, стараясь не напороться на торчащие пики, перелез сам. Сверху шумели кроны старых деревьев, осыпая его ледяными каплями. Буйная растительность на территории скрывала его передвижения, но он не стал прятаться, а, наоборот, взяв тубус в руку, вышел на тротуар и, сверяясь с картой, направился к нужному месту. Семнадцатый корпус располагался почти в километре.
Перешагивая через лужи и встретив всего одного человека на своем пути, который не обратил на него никакого внимания, семь минут спустя он выглянул из-за угла стоящей впритык к металлическому ангару бутафорской стены. Ангар был очень большим – пожалуй, в его ворота мог въехать настоящий самолет.
Вход не освещался, возле него стояло несколько фур, пара грузовиков, одна машина телеканала и даже карета скорой помощи, под навесом, часто присасываясь к сигарете, курил охранник. Все остальные, судя по всему, уже были на съемках, шоу началось пять минут назад, и изнутри доносилась громкая музыка: пошла заставка. Потом послышались крики, хлопки, кто-то выкрикивал имена участников. Раздались звуки волынки. И разом все стихло.
«Даже болельщики ненастоящие», – подумал Ларин. Скорее всего, просто запись.
Клакеров обычно снимают отдельно от шоу, а потом в нужных местах накладывают – так не нужно заботиться о том, что кто-то в нужный момент не туда посмотрит, не в такт захлопает, не то закричит.
Он не спешил. Теперь, оказавшись на месте, было глупо попасться бандитам Успенского, наверняка охранявшим своего драгоценного участника.
Как он и рассчитывал, на задней стене ангара находился пожарный выход, чуть правее – большой шкаф с электрооборудованием, под ангаром, видимо, был какой-то подвал или нулевой этаж, к нему спускалась лестница под навесом.
Внутри снова заиграла музыка. Ведущий стал объявлять участников. Его голос дрожал – то ли от торжественности и пафоса момента, то ли от страха.
– Друзья, первый финалист, сумасшедший Демьян Груша! Этот парень смог выжить в клетке с медведем, разорвать цепь, которой его приковали ко дну бассейна, и сбежать от роты спецназа! Поприветствуем Демьяна! – Раздался шквал аплодисментов, которые стихли, едва ведущий начал представлять второго участника: – Второй наш претендент на победу, Павел Свиридов. Этот простой парень делает невероятные вещи, он перелез по канату без страховки с одного небоскреба Москва-Сити на другой, взломал сейф за две минуты и угнал поезд! Он угнал поезд, вы только подумайте!
И, наконец, третий участник, студент столичного вуза, предприниматель Вадим Успенский! Голыми руками одолел быка, на скорости двести километров в час перепрыгнул разводной мост в Северной столице. Наверняка вы помните ту сумасшедшую игру! Но лично я просто шокирован, как он выполнил задание «По закону» – в одиночку выследил и сдал в полицию группу наркодилеров. Была перестрелка, угрозы, противостояние, в какой-то момент казалось, что Вадим отступит. Все по-настоящему, все на самом деле, поэтому лица из той передачи скрыты – таково требование властей. Сегодня наши участники поборются за первое место в шоу… «Армагеддон»!!! – Студия взорвалась музыкой, выстрелами салюта, аплодисментами.
Ларин спустился вниз, толкнул дверь с надписью «Хозблок». Заперто. Дверь могла быть под сигнализацией, тогда как пожарный выход – вряд ли. Он вернулся наверх. Пожарный выход также был закрыт. Ларин достал из тубуса фомку, поддел край двери и легонько надавил. Пластиковая дверь поддалась без особых хлопот.
Оглядевшись, он проскользнул внутрь. Заваленный хозяйственной утварью и просто ветхим хламом тамбур выглядел как кладовая деревенского дома: в углу были свалены грязные лопаты, на стене висел моток зеленого шланга, старая деревянная этажерка до отказа была набита жестяными баночками, картонными коробками, кусками белого выщербленного пенопласта, какими-то уродливыми масками из линялого папье-маше, по стенам на гвоздях висели старые советские кинокалендари, а прямо напротив него с плаката «Коммандо» смотрел изрядно пожелтевший Арнольд Шварценеггер. Перемазанный гуталином, в черной жилетке с висящей на плече бомбочкой, он с легкой усмешкой вглядывался в незнакомца, вошедшего с черного входа.
Вряд ли кто-то будет сторожить дальний пожарный выход, скорее всего, присутствующие столпились вокруг съемочной площадки – как-никак мероприятие, то есть шоу, было действительно довольно скрытным и вызывало множество кривотолков. Большинство сходилось во мнении, что начинали они самостоятельно, как беспредельщики, точнее говоря. Инициатором был Успенский, его похождения и послужили пилотными сериями, снятыми обычным телефоном и выложенными на Ютубе. Неожиданно, то ли благодаря его отрицательной харизме, телегеничности, то ли некоторым особо рискованным моментам, шоу заметили. У него стали появляться дружки, проделки становились все опаснее, наглее, часто выходя за рамки не только морали, но и закона, в том числе и уголовного – по этому поводу практически под каждым роликом годичной давности можно было встретить бурное обсуждение: почему их до сих пор не упрятали в тюрягу и не завалили штрафами.
Побеждали те, кто утверждал, что все куплено на корню. Это мнение, по понятным причинам, находило все больше и больше сторонников. Другая половина, меньшая, пыталась доказать, что все эти выходки – обычная постановка, не более того, – от начала до конца хорошо срежиссированный спектакль. Появился даже антиканал на Ютубе, в котором подробно препарировали каждый клип на предмет явных косяков, монтажных склеек, недоразумений и прочих доказательств постановки.
Тем не менее, как показали проведенные опросы, восемьдесят процентов зрителей Центрального телевидения хотели красивого и опасного зрелища, и им было совершенно наплевать, как это сделано: чем больше дерьма и страстей, тем лучше.
– А у нас тем временем на арену выходят трое финалистов, я повторяю для тех, кто не имеет возможности и просто не успел добраться до телевизоров, потому что на улицах настоящий Армагеддон! Эти крутые ребята, о которых уже знает вся страна, сегодня в студии нашего канала.
«Интересно, – подумал Ларин, – камень, брошенный в окно кабинета математики, тоже войдет в число двенадцати подвигов Успенского?»
Ларин не видел, что происходит на экранах, но догадывался, что ни о каких настоящих зрителях речи не идет. Обычно в таких случаях праздношатающаяся толпа служит ориентиром места проведения шоу, тут же никого. Максимум охрана Успенского и технический персонал может подыграть: представить же выгодно картинку, даже если на ней всего один человек пытается дорваться до участника шоу, – никаких проблем для мастеров спецэффектов не составляло.
Он выглянул из-за угла. Внутри металлический ангар был разделен на части пластиковыми перегородками. Пол застелен темным ковролином, так что его шаги, учитывая громкую речь диктора и музыкальные вставки, никто не мог услышать.
Ларин понятия не имел, удастся ли выполнить задуманное, но от этого зависела жизнь Скокова, у него попросту не было выхода. В крайнем случае, придется расчехлить ружье, морально он почти подошел к этому шагу. Почти.
Не раз, и не два, и не три на уроках у него возникало неотступное, почти навязчивое желание применить силу, но не ту силу в педагогическом смысле, вроде окрика, а настоящую мужскую силу, когда одним ударом хочется отправить очередного нахального сынка в глубокий нокаут. Но одно дело желание, и совсем другое – реальное действие. Мечтать можно сколько угодно, только держи свои желания поглубже, иначе они могут завести слишком далеко.
В цивилизованном обществе, если ты, конечно, не маргинал или обычный сумасшедший, приходится держать свои эмоции и руки под контролем, любое действие чревато вдвое тяжким противодействием.
Ларин не знал, сможет ли он реально сделать то, что собирался, или в последний момент пойдет на попятную, нервы не выдержат, и он предпочтет самый легкий выбор – никуда не лезть, как обычно поступал.
Он вышел из комнаты и оказался в длинном коридоре без потолка. Равномерный шум, идущий откуда-то из центра этого строения, здесь казался громче. С левой стороны коридора через равные промежутки находились такие же двери, как и та, из которой он только что вышел. На дверях висели таблички «Гримерная», «Гардероб», «Спецэффекты», «Звук», «Выпускающий редактор», снова «Гримерная» – в десяти метрах впереди он успел заметить чью-то тень, мелькнувшую за углом: там начинались ряды кресел, высокие штативы с яркими лампами освещения – он взялся за ручку гримерной, дверь поддалась, и Ларин проскочил внутрь, аккуратно ее прикрыв.
Внутри, спиной к нему, перед большим зеркалом сидела голая девица, она что-то втирала себе в лицо, сосредоточенно поворачиваясь то одной, то другой щекой.
В кабинете отсутствовал потолок, и было странно видеть ребристую конструкцию крыши с десятками прожекторов, повисших кабелей, монорельсов и прочего оборудования.
– Уже иду, – сказала девица, не поворачиваясь и не выказав никакого удивления. Она не пыталась прикрыться, продолжая свое занятие. Видимо, никому и в голову не могло прийти, что здесь могут быть посторонние.
– Еще есть время, – сказал Ларин. – Не спеши.
Она удивленно посмотрела на него в отражении зеркала:
– А ты кто?
– Линейный продюсер, – сказал Ларин первое, что пришло на ум. – Дима.
Услышав непонятные, но точно соответствующие месту слова, она успокоилась.