Ларин пришел к Эльвире после седьмого урока, она сама позвонила ему на сотовый и попросила зайти. За вторую четверть Ларин вкатил ему двойку, но он только ухмыльнулся и показал фак при всем классе.
Эльвира сказала, если он не исправит оценки за первые две четверти, обнаружив, что сильно ошибался, выставляя их, а также не перестанет ущемлять ребенка, то… скорее всего, не пройдет переаттестацию, а раз так, – «таким черствым педагогам не место в нашей школьной семье».
«Вы меня понимаете, Дмитрий Сергеевич? Вы же математики, мыслите стратегически, наперед…»
Ларин исправил оценки. Ему пришлось писать докладную записку, где он обосновал поступок «личной неприязнью к одаренному ученику». Потому что в журнале просто так черкать нельзя. Тем более итоговые оценки.
На первом же уроке третьей четверти Успенский запустил самолетик и попал ему прямо в лоб.
«Го-ол!» – заорал он на весь класс.
– Дмитрий… эээ, забыл, как вас по батюшке… Дим, будь другом, расскажи нам про этих византийских генералов, а то мы уже устали от твоих циферок! Да, ребзя?! – он встал, повернулся к классу ухмыляясь. – И про этого, евнуха, у него что, правда, все там того?
Класс загудел одобрительным эхом.
И Ларин начал рассказывать.
– Потом… прозвенел звонок, вы дернулись, вы всегда дергаетесь, когда он звенит. Народ вскочил, все побежали, вы тоже пошли, а я позади замешкался… честно говоря, вся эта история с теткой немного выбила меня из колеи… и, тогда выпала бумажка из вашего кармана. Неужели вас так прижали, что вы… поставили Успенскому, этому придурку, высший балл? – Скоков посмотрел на учителя.
Тот сидел, взявшись за руль, словно держал штурвал тихоокеанского лайнера. Его брови двигались, сжатые губы едва сдерживали готовую вырваться тираду.
– Да вы полегче, эй, – сказал Скоков. – Не надо так близко к сердцу, а то сейчас присоединимся к нашему другу в багажнике. Я же понимаю, что… у вас сложное положение. Жена, ребенок… Не знаю, чтобы я сделал на вашем месте. Наверное, убил бы кого-нибудь.
Ларин хотел ответить резким замечанием, но промолчал.
На зеркале заднего вида раскачивался дезодорант в виде разъяренного портрета Шайа ЛаБафа, надпись внизу гласила: «Just Do It».
– Ты еще слишком молодой, чтобы понять, – сказал Ларин. – Если человек рожден мудаком, воевать с ним бесполезно. Я мог пойти на принцип, но зачем? Потерять работу в наше время – не самое мудрое решение. У тебя нет семьи, появится жена, посмотрю, как ты заговоришь. А если еще и ребенок, – будешь молчать, стиснув зубы, если они к тому времени еще останутся с тобой.
– Зубы или жена? – спросил Скоков.
– И то и то.
Они нырнули под мост, потом выехали на второстепенную улицу. Какой-то бомж тащил на спине ворох смятого картона, в руке он держал бутылку пива, периодически делая длинные глотки.
– Знаете, кто это? – спросил Скоков.
Ларин глянул на грязного человека в лохмотьях.
– Нет. А должен?
– Это мистер Браун. Он сам себя так называет. Иногда он заходит в гараж, когда я занимаюсь тачкой и просит бутылки. По его словам, он раньше работал в нашей школе. Точно не знаете? Он внятно не может объяснить, когда это было, потому редко бывает трезвым, но даже если он и не успел выпить…
– И какое это имеет отношение ко мне?
– Самое прямое. Мистер Браун тоже преподавал математику. Пока не свихнулся.
Ларин посмотрел в зеркало заднего вида. Мужчина жестикулировал, рот его открывался и закрывался, он что-то беспрерывно говорил или даже кричал. Груз на его спине раскачивался, грозя вот-вот свалиться вместе с носильщиком.
– Куда он идет? – спросил Ларин. Увиденное легло тенью на его лицо, если не сказать больше – он как будто встретил самого себя сквозь толщу лет, и это видение наяву прорезало глубокую морщину вдоль его лба, мышцы лица свело судорогой, щеки впали, а глаза… горели безумием.
– Черт, – сказал Скоков. – Здесь направо, во дворы, так ближе.
Они повернули, потом проехали еще с километр и остановились около гаража.
Ларин сидел, не отпуская руль.
«Господи, – подумал он. – А не я ли это шел там, с кучей вонючего картона на спине, выкрикивая бешеные проклятия в адрес бесславно растраченной жизни?»
– Эй, с вами все в порядке? – вывел его из оцепенения голос Скокова. – Загоняйте машину.
Ларин увидел перед собой открытые ворота гаража. Развернулся, сдал задом. Скоков закрыл ворота и включил свет.
– Слава богу, – сказал он. – Доехали. Что теперь с ним делать?
– Завтра решим. Сейчас мне нужно домой, у меня сын один дома остался.
– А жена где? – удивился Скоков.
– В роддоме. Родила час назад девочку.
– Вы не шутите? Родила? Пока мы с вами там…
– Да, пока мы с тобой там занимались черт знает чем, она родила девочку.
– Ну вы даете! Поздравляю! – Скоков подошел к большому навесному шкафу. – За такое дело… – Он открыл дверцы и достал оттуда закупоренную бутылку коньяка.
– Нет, – сказал Ларин.
– Сегодня можно. По пятьдесят.
Ларин почувствовал, что под конец дня не в силах сопротивляться.
– Ладно, давай.
Скоков налил в пластиковые стаканы, которые нашел в выдвижном ящике столешницы слева от машины.
Они чокнулись и выпили.
– За здоровье мамы и дочки, – сказал Ларин.
Пару минут стояла тишина.
– Ты знаешь, что за уравнение видел на доске? – спросил Ларин.
Скоков покачал головой.
– Какой-то ресурс и его распределение по временной шкале, насколько я понял. Но без пояснений это может быть что угодно, например, прогноз особей мушки-дрозофилы в замкнутом пространстве.
– Нет. Это расчет срока эмиссии полного количества одной странной валюты. Мне стало интересно, возможно ли такое в принципе, я начал кое-что проверять и оказалось, что да, возможно… более того, реально.
– Вы о чем, ничего не понимаю, какой еще валюты?
Скоков налил еще. Ларин посмотрел на него, подумав: «Какого черта, – он только что убил человека, а я буду запрещать ему пить коньяк?».
Он взял в руку мягкий пластиковый стаканчик.
– Криптовалюта. Биткоин. Слышал что-нибудь?
Скоков ответил не сразу. Он представил формулу на доске до мельчайших подробностей и, конечно, все сразу прояснилось. Сошлось и количество, и срок, и распределение по времени выпуска…
– Слышал? Конечно, я слышал что-то. Интернет дома есть. Но что толку, слышал я или не нет, денег все равно нет покупать, тетка выделяла не так уж и много на расходы. Я читал, что биткоин можно добывать, но пока не разобрался как именно. Времени нет, скоро же выпускные экзамены…
– Как будто, ты к ним готовишься, – съязвил Ларин.
– Выпускные, конечно, нет, но вступительные… – тетка сказала, если не поступлю на бюджет, пойду в армию, со всеми вытекающими. Оплачивать учебу она не собиралась. Прижимистая, лишний рубль не выпросишь. Хотя…
– Что? – Ларин понимал, что положение Скокова сейчас может быть даже хуже, чем у него самого. А если учесть, что стряслось сегодня, и вовсе не понятно, как он держится.
– Она напоминала мне мисс Марпл из кино, мировая тетка. Наверное, при СССР ее потрепало, вот она и экономила пуще прежнего.
– Биткоины действительно можно добывать. Или покупать на бирже. Недавно в Польше открылась ближайшая к нам. Пока новое веяние дойдет до России, пройдет лет пять.
– Как же их добывают? Не на шахте же? – спросил Скоков. – А то звучит, мягко говоря, именно так.
– Не на шахте. На ферме, – Ларин позволил себе улыбнуться. – Все гораздо проще. Нужен компьютер и специальная программа. Устанавливая ее, ты становишься участником сети, которая генерирует блоки кода, за это тебе выплачивается вознаграждение.
– А почему те, кто все это создал, сами себе не сгенерируют всю валюту сразу? Какой смысл отдавать процесс незнакомым людям, да еще и платить им?
– В этом вся суть. Во-первых, алгоритм очень сложный, более того, со временем он усложняется все сильнее и сильнее…
– В той самой прогрессии?
– Да. Поэтому нет никакой возможности взять и самому все заграбастать. Не получится. Даже если подключить суперкомпьютер, сложность возрастет настолько, что и его мощностей не хватит. Дата на доске – 2137 год, это год, когда теоретически будет добыт последний блок и выплачено последнее вознаграждение.
– А во-вторых?
– Во-вторых, проводя вычисления, участники системы гарантируют другим участникам, что проведенные сделки по переводу средств – не обман. То есть, не нужен арбитр. Не нужны банки.
– Это та самая задача про византийских генералов?
– Именно. Не думал, что ты поймешь.
Ларин вдруг подумал, что разговаривает с одним из худших, как он считал еще вчера, учеником в школе о предмете, занимавшим его мысли последние полгода и не знал, с кем можно поделиться догадками, не будучи осмеянным.
При этом в багажнике Вольво лежит труп наркомана, а в спортивной сумке около пыльного колеса деньги от продажи автомобиля. Жена родила здоровую девочку и сейчас, наверное, уже кормит ее грудью, улыбаясь и нашептывая маленькой Лариной ласковые слова.
– И что же мне мешает включить дома компьютер, поставить программу, и начать зарабатывать деньги из воздуха? – спросил Скоков, сидя на высоком табурете возле столешницы, заваленной различными автомобильными запчастями, инструментами и просто хламом. – Для это же не нужен паспорт или трудовая книжка?
– Ничего не нужно. Только компьютер и счет, куда будут поступать биткоины за работу.
– Хм… вот уж не думал. Ларин, вы гений. Тогда может быть по последней, да я пойду, скачаю эту вашу программу, потому что тетка сыграла в ящик слишком… неожиданно, не оставив мне даже на школьные завтраки.
Ларин покачал головой.
– Сейчас курс биткоина к доллару примерно равный, то есть один к одному. За сутки, я считал, при наличии у тебя хорошей топовой видеокарты на компьютере, получишь примерно пять-десять биткоинов. Максимум двадцать. Но сложность расчетов постоянно растет.