ьную музыку, фильмы и, конечно, порнографию.
Дэйв достал новый телефон, активировал сим-карту, они с братом решили, что будет безопаснее использовать новое оборудование во избежание кражи данных.
Через пару секунд телефон нашел сеть. Он набрал сообщение:
– Джек, я на месте. Мистер Кабаяши встретил в аэропорту, как и договорились. Долетел хорошо. Немного трясло на подлете. Лови пару фотографий. Сейчас едем в отель, потом сразу на биржу. Готовь документы и деньги. Как куплю новый ноутбук, напишу. Тебе привет от мисс Дрейк, стюардессы. Она сказала, что ты здорово кричишь.
Дэйв отправил несколько фотографий мисс Дрейк. На кадрах, сделанных украдкой, Джек увидел рекламный плакат авиакомпании с девизом «Работай жестко, летай просто», торчащий из заднего кармана сиденья, чуть правее, в проходе между креслами, кокетливо улыбаясь, катила тележку голубоглазая девушка в форменной одежде. Ее игривый взгляд целился прямо в объектив, как будто она знала, что Дэйв ее фотографирует.
Джек прочитал сообщение, открыл фотографию стюардессы и улыбнулся. Долетел – уже полдела сделано, хотя самое сложное и, возможно, опасное – еще впереди. Технология новая, не отработанная, поэтому наверняка возникнут сложности, о которых они даже не подозреваешь, хотя по уверениям Кабаяши, технология проверена тысячу раз».
На вопрос о возможных проблемах, он написал в чате: «Это исключено, мистер Фрэнкуотерс, биржа вышла на оборот двести тысяч долларов в день, все операции отработаны и проверены, у нас очень строгие аудиторы по безопасности».
Дэйв оставил рабочий ноутбук в Нью-Йорке, именно с него сейчас и писал Джек, они не плодили компьютеры, предпочитая пользоваться одним, который каждый день подвергался тщательной проверке на предмет обнаружения уязвимостей. Легко потерять все, оставив ноутбук в людном месте.
– Отлично, Дэйв, – написал Джек в чате. – Не буду тебя отвлекать, у меня все готово, жду твоего сигнала. Тебе желательно поспать, чтобы голова была ясная, суточный перелет ослабляет реакции.
– Ты знал, что основатель биржи – американец?
– Да? Вот так совпадение. Нет, не знал.
– Это парень, который разработал программу для обмена файлами. Но как я понял, сам он не занимается биржей, руководят ей другие люди.
– Дэйв, будь осторожен.
– Конечно, Джек.
– Стюардесса очаровательна. Они там все такие?
– Да.
– Если привезешь мне одну, я не обижусь. Шутка. Часть денег уже на нашем счете в японском банке.
– Отлично.
– Ты, случайно, мистера Накомото не встретишь?
– Сомневаюсь, его вообще никто не видел. Хотя… писал же он в чат.
– Ты не против, если я почитаю?
– Конечно, нет. Это же наш общий ноутбук.
– Где найти переписку? Я не видел, ты просто упоминал, но не сказал где.
– В IRC (Internet Relay Chat) в канале под названием btc.
– Этим приложением еще кто-то пользуется? Ни разу его не открывал с двухтысячного года, одиннадцать лет прошло.
– Я тоже удивился, что он туда пишет. Молодежь не знает эту программу, только старшее поколение, – те, кто стоял у истоков интернета.
– Как приедешь на биржу, напиши. Я буду ждать с контрактами.
– Хорошо. Отбой.
– Отбой.
Джек вздохнул, потом нашел на компьютере программу под названием IRC, открыл ее, вошел в нужную комнату, не обнаружив ни одного собеседника онлайн.
Он прокрутил мышкой строки вверх, и остановился, когда нашел беседу брата и Сатоши Накомото. Она выглядела довольно краткой, но он понял, что прикоснулся к чему-то очень важному, прочитав зеленые строки на черном фоне.
– Почему мы должны доверять вам?
– Вы не должны.
– Тогда зачем нам инвестировать в биткоин?
– Вы хотели надрать задницу Хаммербауму. Это ваш шанс.
– И все же. Я даже не знаю, кто вы… никто не знает…
– Зачем вам это? Вы все равно не поверите.
– Надежнее иметь дело с человеком, которого знаешь.
– Но не в случае биткоина. Сейчас я переведу вам сто тысяч монет. Это небольшая сумма для меня. Когда понадобится, используйте их. Пусть это будет моей визитной карточкой.
– Спасибо, но… мы сможем увидеться лично? Чтобы обсудить детали и перспективы нашего проекта?
– Мистер Кабаяши поможет вам на первых порах.
– А кто это?
Джек прокрутил экран вверх, вниз, но ответа Сатоши не последовало.
Он увидел ряд английских слов, не связанных между собой, означающих пароль в виде кодовой фразы.
Так вот, чем брат расплатился в ресторане, – подумал он, закрывая крышку ноутбука. Сатоши больше не отвечал, но деньги перевел. Значит ли это, что ему можно доверять? В наше время никто просто так не переводит деньги, если, конечно, это не является платой за работу. Гонораром. Вознаграждением.
Сатоши наверняка знал, что они люди не бедные – в прессе не раз фигурировала сумма отступных, уплаченных Хаммербаумом по решению суда, поэтому сто тысяч монет, даже с учетом роста курса – сумма небольшая. Но передать ее просто так…
Джек снова открыл крышку ноутбука, чтобы отыскать курс биткоина на тот момент, когда состоялся разговор Дэйва и Сатоши – общая сумма «подарка» составляла чуть более двух тысяч долларов. За четыре прошедших месяца с момента разговора курс вырос в… пятнадцать раз. Теперь сумма выглядела более чем приличной – тридцать тысяч американских долларов.
В пятнадцать раз за четыре месяца… он присвистнул, осознав всю невероятность этого взрывного роста, похожего скорее на пузырь, нежели на привлекательную инвестицию.
С другой стороны, – пришла ему в голову мысль как бы сама собой… – Вселенная тоже расширяется. Причем с ускорением. И никого это не смущает. Никто не кричит, – это пузырь, это пузырь, завтра он схлопнется, оставив всех нас с носом!
Он посмотрел в прозрачное окно офиса. Ему показалось, будто что-то блеснуло прямо ему в глаза, вернее, не показалось, а на самом деле блеснуло. Он зажмурился, но когда вновь посмотрел в окно, увидел, что на двадцать четвертом этаже здания напротив промышленный альпинист драит огромные тонированные окна, и лучи весеннего солнца, отражаясь от влажной, идеально гладкой поверхности, разноцветными бликами разлетаются по всей округе.
Глава 21
Вечером, точнее, уже ближе к утру после продажи автомобиля и последующих за этим событий, Ларину пришлось сказать сыну, что он ездил на позднее репетиторство: Олег знал, что отец ушел со старой работы на складе и в семье наступили суровые времена.
Сын переключал на телевизоре пустые каналы, делая вид, что, кроме этого важного занятия его больше ничего не интересует.
– Уже почти три, – сказал он.
– Задержался на репетиторстве, извини, телефон разрядился.
Олег кивнул и поковылял в комнату, – он понимал, что ни скейт ни новый планшет ему не светят.
– А чего машины нет? – спросил он, кивая в сторону окна. Там, где обычно стояла их Пежо, сейчас темнел кусок пустого асфальта.
– Сломалась, стучит справа, Мартин сказал, подшипникам хана.
– Ты ездил к Мартину? Мог бы и меня взять…
Дмитрий с ужасом подумал, чтобы могло произойти, возьми он сына.
– Ты был на тренировке? Как прошло?
– Никак. На скамейке просидел. Я же тебе показывал скейт: тренер запретил на нем ездить.
Олег не стал ничего просить, намекать, как обычно делают подростки. Он просто опустил голову и отправился спать.
Дмитрий почувствовал себя беспомощным. В его сумке лежали деньги, в том числе и на скейт, но он застыл, глядя на отражение в зеркале серванта.
Спустя минуту, Дмитрий вошел к сыну в спальню, тот лежал, повернувшись к стенке.
– Олег, – Дмитрий сел на краешек кровати, опустил руку на худое плечо. – Я знаю что…
– Пап, – прервал его Олег. – Давай не будем. Не сегодня. Иди лучше спать. Тебе еще за ремонт машины чем-то платить нужно.
Дмитрий почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза. Он хотел обнять, прижать к себе сына, сказать ему, что еще немного и… все будет. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Но он не смог этого сделать. Какая-то стена стояла между ними. Возможно, потому, что Дмитрий почти не видел сына, проводя все время в школе, с учениками на частных уроках или на складе бытовой химии.
Он убрал руку, поднялся и вышел, плотно прикрыв дверь.
Улегшись в одежде на диван, Дмитрий достал телефон, прокрутив сообщения за день.
«Что он хотел?» – подумал Ларин, когда перед СМС жены обнаружил послание Виктора Бойко. Вряд ли отказ Ларина работать слишком его разозлил, но и упрашивать Виктор тоже не будет. Последнюю их встречу нельзя назвать теплой, к тому же он наверняка тысячу раз пожалел, что показал, как выглядит миллиард. Миллиард… плотно запечатанный блок, похож на обтянутый полиэтиленом паллет тротуарной плитки или кирпича, только в десятки тысяч раз дороже, – это последнее, что представлял себе Ларин, перед тем как уснуть.
Утром Ларин припарковал Вольво в пятистах метрах от школы, в неприметном дворике. Прах Поляка он развеял неподалеку от крематория над маленьким ручьем, пробивавшим себе дорогу в сторону Москва-реки. Саму урну выбросил в промышленный контейнер для мусора, вряд ли будут там его искать.
Он понимал, что все эти предосторожности, скорее всего, совершенно излишни: найденному телу на свалке никто не станет устанавливать личность, но… всегда существовала доля вероятности, что ретивый лейтенант все-таки пробьет пальцы, всплывет фамилия, ведь границу он пересекал пару раз легально, значит, и отпечатки есть в базе, – дальше дело техники, – по ориентировке могут установить, что видели похожего человека возле метро «Теплый стан» со всеми вытекающими последствиями.
По пути к школе Ларин поймал себя на мысли, что взгляд рыскает по прохожим и школьникам в поисках Скокова. По пути он заскочил на фирму, продающую доски для катания, где выбрал самую дорогую и крутую марку, – сумасшедшей расцветки аппарат «Хелло вуд». Ноги так и просились опробовать доску, перед глазами стояла недавно просмотренная серия «Назад в будущее», где Марти Макфлай выписывает кренделя, вцепившись в борт автомобиля. Скейт лежал в багажнике, который он тщательно пропылесосил, затем выскоблил чистящим средством на заправке.