– Полезем? – спросил Ларин.
Скоков покачал головой.
– Нужны страховочные тросы на всякий случай, еще каски с фонариками и… я слышал, в канализации может скапливаться газ, от которого можно моментально откинуть копыта, причем ничего не успеешь сообразить и предпринять. В новостях передавали, – на Ленинградке мужик полез в люк, а вылезти не смог, на помощь приехали спасатели, трое молодых ребят, полезли спасать, там и остались все вместе. Плохая идея. Да и вообще, мало ли что там может быть. Школе больше ста лет.
– Да, болотный газ, – кивнул Ларин. – Метан. Не пахнет, скапливается в подвалах, люках. Носом его не учуешь. Кажется, слышал про случай с газом. Ладно, пора наружу, скоро начнет светать. Ты домой, рано вставать.
– Сегодня же воскресенье, Дмитрий Сергеевич.
Ларин чертыхнулся. Федор Михайлович, наблюдающий за ними из проема, вздрогнул, притянув уши к голове.
– Да… что-то я потерял счет дням. Точно, воскресенье. Все равно пойдем. Больше нам тут делать нечего. Если не затягивать, мы можем сегодня протянуть интернет в подвал, подумать, как поставить дверь, – оставлять оборудование полностью открытым – слишком рискованно.
– Сегодня в школе будет кто-нибудь? Если постараться, на дверь уйдет час-полтора.
– В школе всегда кто-то есть. Даже ночью…
Они посмотрели друг на друга.
– Если спросят, можно сказать, Эльвира распорядилась установить дверь в техничку. Кто там знает, куда именно – никто никогда не спросит, если не акцентировать внимание. Занесли, за сорок минут сделали, и дело с концом.
– Может, и выйдет. Тогда до утра нужно выспаться.
Они вошли в класс информатики. Даже при полностью открытых окнах нагретый воздух курсировал по помещению, парты вибрировали, как будто под полом в этом месте бурлил гигантский гейзер. В каком-то смысле, так оно и было. Ларин взглянул на экран.
– Еще два блока, плюс сто монет, – сказал он, потирая руки. – Через два часа нужно выключать, обычно уборщица приходит позже, но кто ее знает.
Скоков кивнул.
– Тогда я домой, часов в одиннадцать утра найду таджиков с дверью и позвоню на мобильный.
– Ты не нашел утечку в том коде, что я тебе давал?
– Это так важно? Сказали бы… там все проще пареной репы. – Денис пожал плечами, показывая, что задачка ниже его достоинства. – Часть компьютеров пользуется скрытой дырой в антивирусе. Я думал, это какая-то шутка, потому что обычно происходит наоборот: антивирус блокирует любые попытки исходящих соединений, по крайней мере, он так настроен. Все политики безопасности выставлены на максимальный уровень. Но…
– Я как-то не подумал про антивирус…
– Я тоже, но у меня вчера дома кончилась лицензия, которую всегда покупала тетка. Я решил, что продлять не буду и нашел ключ в интернете. А через полчаса этот гад мне написал: «Уважаемый пользователь, ваш ключ недействителен. Если хотите иметь максимальную защиту, срочно приобретите ключ». И я подумал, что этот гаденыш помимо информации о ключе наверняка сливает что-то еще. Вы же не можете проверить это налету, не обладая необходимыми знаниями. Я посмотрел код и обнаружил следы антивируса. Дальше дело техники. Так что я знаю и локальный адрес откуда, и конечный адрес – куда все передавалось.
Ларин вытаращил на него глаза.
– И чего ты молчал как китайский связной? Ведь это деньги на покупку оборудования!
– Да нам одних видеокарт нужно штук сто, а может, двести. Денег от продажи вашей колымаги вряд ли хватит. Хорошая дверь может подороже стоить.
– У тебя с собой данные?
– Дома. Я переписал все на флешку, что вы дали и неспеша разобрался.
«Вот тебе и сверхсекретно, – подумал Ларин. – Ну ничего, перебьется».
– Тогда домой, спать. А днем с флешкой и таджиками сюда. Я пока посплю немного, потом состряпаю в фотошопе заказ-наряд на установку двери, чтобы у дежурного не возникло вопросов и ответственным назначу себя. Если все пойдет как надо, вечером будем ставить оборудование.
– Это, конечно, круто, но я не совсем понимаю. Нужна приличная сумма на все, даже если без мониторов.
– Да. – Сказал Ларин. – Точно. Но мы их заработали. «Вернее, – ты, – подумал он. – Антивирус. Чертов антивирус. Чего удивляться. Он рассказывал про видеокамеру в лабораторной каморке, а тут сам бог велел, такая дыра, как антивирус, на которую никто никогда не обращает внимания».
– Вы говорите загадками. На сотню хороших видеокарт нужно тысяч двадцать долларов, а то и больше. Квартиру продадите?
Ларин присел на учительский стул.
– Как у тебя с Сашей прошло? Все получилось? Ты же герой сегодня, видел бы как она смотрела на тебя.
– Э… я выиграл кучу денег и мне удалось уговорить ее сходить в кино. Но если вы о чем-то еще…
– Нет, нет… – поспешил ответить Ларин. Он не стал говорить, что поставил десять тысяч и теперь Успенский с бандой Житко должны ему семьдесят косых.
– Она хорошая, – сказал Скоков.
– Я в этом уверен, – ответил Ларин. Он на самом деле так думал.
Глава 33
Савельева бросила телефон на замызганную тахту, накрытую грязным, некогда розовым пледом. Возле стены валялся помятый порножурнал с названием Lolitas, его первая страница была разодрана пополам, с той части, что уцелела, вожделенно смотрела рыжеволосая дива, надпись возле ее рта гласила «Call me! Hot luck knock twice!»4.
Саша скривилась.
– У тебя есть еще лед5? – бросила она в сторону кухни.
Оттуда послышался стон.
– Боже, зачем я так напился…
– Эй, – сказала она. – У тебя…
Ее мутило, ей срочно требовалась доза.
– Чего пристала? Ты сделала, что я тебе говорил? Узнала?
– Да. Дай мне немного, и я все расскажу.
– Начинай!
Она скрючилась на драном кресле с облезлым лаком на деревянных ручках, обхватила голову. Слова с большим трудом слетали с ее сухих потрескавшихся губ.
– После матча я, как ты и сказал, подошла к нему, поздравила, поцеловала… – она вспомнила этот миг и его глаза в ту самую секунду. Скоков, весь грязный, потный, но довольный голевым пасом тряс в объятиях обезумевшего от радости Хвороста, сверху навалились еще ребята, все они шумели, что-то кричали, прозвучал финальный свисток, а она так и стояла рядом с этой искрящейся кучей-малой одиннадцатиклассников. Когда они расступились, он увидел ее. В простой сиреневой куртке, прямыми, ниже плеч волосами, огромными глазами, она чуть улыбалась и, разумеется, большего от нее не требовалось, он готов был на все.
– У него, небось, сразу встал?
– Дурак.
– Лан, что было дальше.
– Ты обещал…
– Продолжай, сказал.
Она снова погрузилась во вчерашний день.
– Я немного поговорила с математиком, он особо не был настроен на разговор, даже после того, как…
– Он что, повелся?
– Понятия не имею. История про Калитину ему не слишком понравилось… А если он в ментовку заявит? Или Эльвире?
– И что будет? Кто ему поверит? Следов нет, а оговорить отличника всякий может. К тому же всем известно, он ко мне неровно дышит. Давай дальше. – Из кухни раздался стрекот зажигалки газа, в комнату потянуло куревом, отчего ей сделалось еще хуже.
Она боялась и ненавидела Успенского. Еще она думала, что любила его, но, когда на тусовочной квартире, снятой специально для попоек и развлечений, у всех на виду он изнасиловал пьяную Лену Калитину, чувство предела было сметено, она стала ненавидеть это место и все с ним связанное, лишь зависимость от метамфетамина, на который Успенский ее подсадил, удерживала Сашу возле него.
Ощущала ли она себя дрянью в тот момент, когда поцеловала Скокова? Ей хотелось провалиться сквозь землю, это точно… Скоков и Успенский. Две огромные разницы, между которыми пропасть даже глубже, чем дыра в ее сердце. Она ощущала себя старой шлюхой, предавшей любимого человека ради дозы. Все как в кино.
– Дальше давай! – послышался властный голос из кухни. – Пока ничего интересного я не услышал. Заработай на лед, и он твой. Все по-честному. – Он выдохнул дым и засмеялся мерзким кудахчущим смехом. – Что у них с Лариным? Я видел их, как они шушукаются, и Чурка видел, и Косой – что у них общего? Как вы трахались, можешь опустить. Переходи сразу к делу.
– Мы не… – начала она, но осеклась. – Мы пошли в кино, он купил мне мороженое, там шла «Любовь-морковь» и мы…
– Дальше давай, – потребовал Успенский. – Я же сказал, это можешь пропустить!
Волна гнева наполнила ее. Она обвела мутным взглядом комнату с желтыми выцветшими обоями, коричневым сервантом семидесятых годов прошлого века, на полках которого вместо книг стояли рюмки и стаканы. Она готова была убить всех. Ей срочно нужна доза.
– Я спросила, может быть, он записался на курсы математики… Он посмотрел на меня так странно и спросил, с чего я взяла, когда у него никогда не было выше трояка и зачем ему это нужно, он терпеть не может математику.
– Черт. Но не любовники же они, мать его!
– Нет. Он провожал меня к дому, когда… – она вспомнила, как он решил поцеловать ее, потянулся, а она слегка отстранилась, но потом, не в силах себя сдерживать, бросилась к нему на шею и они целовались как исступленные полтора или два часа кряду, не обращая внимания ни на что вокруг. – … когда он сказал, что скоро заработает кучу денег и мы поедем куда я захочу. Окончим школу и полетим на Кубу, в Гавану, а потом в Калифорнию, в Лос-Анджелес, в Голливуд…
– А вот это уже теплее… – произнес Успенский. – Продолжай.
– Я спросила, как он заработает, он засмеялся и сказал, что все равно не пойму, даже если он и скажет.
– Что, так и сказал?
– Да.
– Вот сука. Ну и…?
– Он сказал… – она начала было говорить, потом отрезала: – Лед.
– Совсем оборзела?
Она молчала.
Он зашуршал на кухне пакетом, хлопнула дверца шкафчика.
– Ладно. Иди сюда.
На деревянном кухонном столе она увидела дорожку синеватого порошка. Ни секунды не мешкая (пока Успенский не