передумал), Саша втянула его в ноздри.
– О-ох! – вырвалось у нее.
– Да-а, детка, это лед… – протянул Вадик, сидя на стуле возле окна. На подоконнике стояла пепельница, забитая окурками, из нее шел дым от тлеющего бычка.
Дождавшись, пока она придет в себя, он сделал глоток пива из банки, потом сказал:
– Давай уже.
Она отдышалась. В голове кружились звезды, тяжесть, наполнявшая ее с утра, отступила, тело наливалось энергией, захотелось петь и плясать, что-то делать.
– Говори давай и выметывайся, я жду гостей, – повторил он.
– Он сказал, что я не пойму, это очень сложно. Потому что там какая-то прогрессия и много – много вычислений. Через какое-то время он спросил, помню ли я, как Ларин рассказывал про византийских генералов.
– А-а! – громко воскликнул Успенский, тот самый урок, где мы с ним схлестнулись. – Я помню про генералов, такое не забывается, особенно про евнуха, – на всю жизнь зарубка на психике. И что? Что дальше?
– Дальше он сказал, что решает эту задачу, а ему платят за решение деньги.
– Деньги? За решение задачи? Ты смеешься? Типа что, репетиторство для недоумков? – Успенский повернул к ней красное, бугрящееся от прыщей лицо, от которого ее чуть не стошнило.
– Нет, не смеюсь, – он так и сказал. Я несколько раз переспросила.
– Получается, они на пару с Лариным занялись репетиторством… – протянул он раздумывая. – Что-то тут не сходится. Репетиторство не тот бизнес, который приносит деньги. Тем более на двоих. Это все? Больше ничего интересного не сказал?
Савельева покачала головой. Она вполне овладела собой и теперь единственным ее желанием было поскорее отсюда выйти. Если сейчас заявятся дружки Савельева или не дай бог, папаша, который, она точно знала, был падок на малолеток, придется несладко.
– Ты же сегодня с ним встречаешься наверняка. Узнай точно, что он мутит с Лариным, ясно тебе? Иначе, сама знаешь, что будет.
Саша отвела взгляд. Договорившись с Денисом встретиться в пять вечера, она не могла дождаться, когда же, наконец, его увидит.
– Дай мне льда еще, если хочешь, чтобы я это узнала. Если вдруг меня начнет колбасить, он обо всем догадается.
Успенский хмыкнул. Савельева права, по крайней мере, на встречах со Скоковым он должна владеть собой.
Он открыл холодильник, выудил маленький пакетик, в такие обычно кладут ювелирные изделия типа колец или брошек, с самозатягивающейся полоской на конце. Внутри блестели мелкие кристаллы, похожие на соль.
– Если проболтаешься, ребята Рафика сбросят тебя в Шатурские болота, где ты будешь разлагаться следующие пару тысяч лет в компании себе подобных.
Один раз она видела этого Рафика, телохранителя отца Успенского, плотного, коренастого калмыка со шрамом поперек лба и без одного уха. Она верила, Рафик глазом не моргнет, даже если топить придется собственную мать.
Глава 34
Боб Шнитке сидел в кабинете на втором этаже здания Федеральной резервной системы в Вашингтоне, округ Колумбия. За окном вовсю распускалась весна, щебетали птицы, облака неслись по небу весело и непринужденно, подталкивая друг друга выпуклыми боками.
Второй день Джеймс Лист не выходил на связь, секретный чат оборвался на полуслове, телефон не отвечал и Боб понятия не имел, что могло с ним приключиться. Нет, с агентами порой тоже случаются поносы, насморки и даже переломы. Но агент обязан выходить на связь. Если он жив.
В любом другом случае Боб уже давно задействовал каналы ЦРУ, подключил местные спецслужбы, но в этот раз Джеймс работал полулегально, лично на него.
Чат пустовал. Курсор мигал с пустым безразличием. Самое неприятное, что старые чаты самоуничтожились, и он теперь не мог вспомнить всех деталей последнего разговора.
Джеймс должен был выяснить механизм покупки монет, с какого и на какой счет осуществлялись переводы, раздобыть кодовые фразы от кошельков и потом все это передать (именем закона!) в чат.
С одной стороны, Боб занимался прямыми обязанностями, ликвидируя источник непосредственного распространения и популяризации криптовалюты, угрожающей финансовой системе США, с другой – рассчитывал, что и сам внакладе не останется.
Проводя долгие вечера в особняке на Седьмой улице, он анализировал финансовые отчеты, курсы, динамику новой валюты и все тверже убеждался, что даже обладая государственной репрессивной мощью, умертвить новое веяние не удаться, как бы они не старались. Отстрочить – да. Но не более.
Вероятно, самым действенным ответом на перспективу может стать попытка заставить информировать структуры, занятые в этом бизнесе, государство о лицах, имеющих криптовалютные счета или транзакции. На некоторое время такой шаг отпугнет возможных инвесторов. Но тогда они пойдут туда, где им будут рады и не спросят паспорт. Например, в Японию или Россию, если русское правительство перехватит инициативу, сыграв ва-банк.
Кстати… Россия.
Он поискал на столе записку от Меган, его секретарши, на которой та написала московский номер господина Артема Севостьянова, главы Комитета по банковской системе Государственной Думы. «Это что-то типа нашего Конгресса», – подписала Меган. Русский звонил вчера вечером, когда Боб присутствовал на совещании в Белом Доме как раз по вопросам стабильности и безопасности расчетов и устойчивости денежного рынка.
Барак Обама, глядя честными глазами поверх голов низкорослых сенаторов заявил, что не допустит колебаний и расшатывания доллара, а также обмана граждан финансовыми пирамидами. Он, конечно, имел в виду Бернарда Мейдоффа, основателя «Bernard L. Madoff Investment Securities LLC», который обобрал доверчивых граждан на рекордную в истории сумму шестьдесят пять миллиардов долларов, за что суд приговорил его к ста пятидесяти годам заключения. Между строк Обама подразумевал любое поползновение на финансы страны и ее граждан. «Ответом, – заявил он, – будет самая жесткая реакция компетентных органов». При этом он посмотрел на Боба Шнитке чуть дольше обычного.
Что хотел этот русский?
Боб взглянул на золотые часы «Ролекс», в Вашингтоне десять утра, значит, в Москве на восемь часов больше. Он набрал номер.
Трубку подняли после третьего гудка.
– Мистер Севостьянов? Это Роберт Шнитке, секретарь сообщила, вы набирали меня вчера вечером.
На том конце повисла пауза. Мгновение спустя, молодой голос ответил практически на чистом английском языке.
– Здравствуйте, Роберт, как поживаете?
– Отлично, – ответил Боб. – Хотя… жаль, Россия воздержалась по резолюции Совбеза ООН 1973. Как видите, мы сумели преодолеть ваше сопротивление и режим Каддафи больше не сможет продолжать гражданскую войну.
– Спасибо, что нашли время позвонить мне… – в голосе русского послышались нотки озадаченности. – Мы не всегда находим точки соприкосновения… но мой вопрос куда важнее резолюции 1973.
– Да? – сбитый с толку Боб перелистал страницу ежедневника, принявшись раскрашивать оборот квадратиками. Боб рассчитывал произвести впечатление на русского, но попал в собственную западню. Он посмотрел на американский флаг в углу кабинета, потом перевел взгляд на портрет Барака Обамы, с лица которого не сползала мальчишеская улыбка. – Буду рад помочь, если смогу.
– Вопрос касается всех нас… вы наверняка в курсе, что множество наших сограждан, скажем так, не слишком чистоплотных, выводят криминально заработанные деньги из России в западные страны. В том числе США. Мы знаем вашу щепетильность и принципиальность в данном вопросе, Роберт. Тем не менее вскоре может случиться так, что вы, так же, как и мы, не сможем больше отслеживать подобные транзакции и ловить преступников.
Боб крепче прижал трубку к уху. Неужели и они туда же?
– У нас появилась информация, что вывод криминальных средств, а также финансирование преступной и террористической деятельности может осуществляться через так называемые криптовалюты, которые невозможно отследить. Это создает определенную угрозу нашей и вашей финансовой безопасности. Никто не знает, когда и как это случится. Россия с партнерами является крупным держателем американского долга, в наших интересах, чтобы вы не рухнули, потащив весь мир к хаосу.
Севостьянов сделал паузу и Боб вставил слово:
– Полагаю, это больше угроза для вас, чем для нас. Вы просто не можете арестовать и вернуть капиталы, которые вам хотелось бы контролировать.
Севостьянов мгновенно нашел ответ.
– Господин Шнитке, ваш Конгресс и Комиссия по ценным бумагам и биржам вряд ли будут рады криминальным капиталам, с помощью которых, в том числе, осуществляется финансирование терроризма на территории Соединенных Штатов. Представьте, что вы теперь не сможете отследить получателей и отправителей ни единого доллара. Вы останетесь у разбитого корыта.
– Что вы предлагаете, господин Севостьянов? Одними словами тут не обойтись. Признаться, я разделяю вашу озабоченность, но что мы можем сделать?
Я уже кое-что делаю. И даже очень многое. А вот на что готовы вы?
– Это нетелефонный разговор, – сказал Севостьянов. – В качестве первоочередных мер мы должны скоординировать усилия по отслеживанию адептов криптовалют, их создателей и проповедников нового веяния, в дальнейшем, как нам представляется, наиболее разумный вариант заключается в их изоляции. Мы готовим ряд законодательных мер, направленных на вывод из тени рынка криптовалюты, но пока никто не понимает, что это, провести закон не представляется возможным.
– Сейчас начинают возникать новые криптовалютные биржи, – сказал Шнитке. – Вот где настоящая опасность, потому что большинство населения хлынет обменивать сбережения, чем поставит под удар прежде всего доллар. Поэтому… предлагаю любыми способами компрометировать такие организации, осуществлять взломы, внедрять людей, с тем, чтобы население постоянно имело перед глазами дурной пример.
– Отличная мысль, Роберт, – сказал Севостьянов. – Здравая и действенная. Если негде будет купить, или купив – потерять вложения, долго это все не продержится. – Предлагаю объединить усилия на уровне заинтересованных ведомств, в частности, российского «Росмониторинга» и аналогичных американских структур.