Официантка принесла соломинку. Евдокимов опустил соломинку в янтарную жидкость и принялся сосать. Он втянул в себя коньяк, точно фокусник.
Эджвуд почтительно смотрел на Евдокимова: американцы здоровы пить, но за русскими им не угнаться!
Конечно, он налижется и прилипнет к Эджвуду как банный лист.
– Еще коньяк, – сказал Евдокимов официантке.
– Вы мне покажете рок-н-ролл? – спросила Галина.
– Конечно, – сказал Евдокимов бодрым тоном. – С пррревеликим удовольствием.
Оркестр заиграл знакомую какофонию. Евдокимов взял Галину за руки, и они затопали между столиками. Со стороны это было диковатое зрелище.
Евдокимову не хотелось танцевать. Делая беззаботный вид, он не спускал глаз с Эджвуда. В конце танца он нечаянно наступил Галине на ногу – Галина смолчала, но это даже доставило ему удовольствие.
Официантка снова принесла коньяк. Он опять выпил.
Эджвуд смотрел на него с восхищением.
Евдокимов не собирался объяснять Эджвуду, что, обладая незаурядной ловкостью рук, он со щегольством настоящего иллюзиониста менял коньяк на мандариновый напиток.
Эджвуд выглядел добродушным мордастым розовощеким парнем, но у него были маленькие злые свинячьи глазки, которыми он насквозь просверливал своих собеседников.
– Вы герой, – сказал он Евдокимову. – Вы настоящий русский герой!
– Коньяк! – заорал Евдокимов. – Двести грамм!
– Вы меня извините, – сказал Эджвуд. – Мне надо выйти, я отлучусь всего на две минуты.
– И я! – пьяным голосом закричал Евдокимов.
– Вы лучше посидите, – сказал Эджвуд. – Я сейчас вернусь.
– И я! – закричал Евдокимов.
Он делал какие-то странные движения подбородком, точно к его горлу подкатывала икота.
Эджвуд встал, Евдокимов уцепился за него, они вместе пересекли зал. Евдокимов держался за рукав Эджвуда.
Они вошли в туалетную. Евдокимов судорожно икнул и ринулся в кабинку.
Было тихо, лишь слегка журчала вода да кто-то из мужчин звучно сморкался в носовой платок.
И вдруг кто-то явственно произнес:
– Дядя Витя заболел.
Евдокимов не обратил бы на эти слова внимания, если бы тотчас же не последовал ответ Эджвуда:
– Надо обратиться к доктору.
Евдокимов с вытаращенными глазами вывалился из кабинки, можно было подумать, что его тошнило. Эджвуд дожидался Евдокимова. Кроме него, в уборной не было никого.
– Вам лучше? – участливо спросил Эджвуд.
Евдокимов утвердительно кивнул. Они пошли обратно в зал. В зале танцевали. Галина кружилась с каким-то незнакомым юношей в голубом костюме.
– Вам не надо больше пить, – участливо сказал Эджвуд. – Вы не доберетесь домой.
– Пррравильно, – подтвердил Евдокимов и допил свой коньяк.
– Вы не сможете пойти завтра на работу, – сказал Эджвуд. – А ведь ваши исследования вступили в решающую фазу.
– Пррравильно, – согласился Евдокимов. – Отставим коньяк и перейдем на водку.
– А что это за исследования? – спросил Эджвуд. – Если это, конечно, не секрет?
– Атомная энерррргия, – пьяным голосом сказал Евдокимов. – Государственная тайна!
И вдруг он увидел, что через зал пробирается Анохин.
Анохину было велено переждать, пока Евдокимов и Эджвуд не покинут кафе, а он вопреки указанию пробирался через зал, не обращая ни на кого внимания.
Он торопился. У него был явно встревоженный вид. Точно он чего-то испугался. Втянув голову в плечи, он быстро пробирался между столиками, не обращая внимания на официантку, шедшую ему навстречу с полным подносом.
– Атомная энергия, рок-н-ролл, переходим на водку… – механически бормотал Евдокимов, раздумывая, почему Анохин нарушил его указание.
– Это ослепительно, – сказала Галина, возвратясь к столику. – Закажите мне кофе-гляссе.
Евдокимов смотрел на нее непонимающим взглядом. Эджвуд думал о том, что ему не удастся избавиться от пьяного Евдокимова. Галина не думала ни о чем.
– Ах, мальчики, – сказала она, – я давно уже не проводила время так хорошо!
8. Визит старого друга
«Дядя Витя заболел». Пароль. «Надо обратиться к доктору». Отзыв. Это понятно. Пароль и отзыв. И это, конечно, много, но это и мало. Пароль и отзыв известны, но еще неизвестно, постоянные ли это пароль и отзыв.
С кем разговаривал Эджвуд? Для кого были выставлены на окне розы? Что это за дядя Витя, и существует ли он вообще? Почему Анохин убежал из кафе?
Все эти и подобные им вопросы Евдокимов задавал себе в течение всей ночи.
Поэтому, придя на работу, он немедленно заказал Анохину пропуск и с нетерпением стал ждать его прихода.
Анохин запаздывал. Наступило десять часов, одиннадцать… Он появился только в двенадцатом часу. Он без стука вошел в кабинет и, не здороваясь, опустился на стул возле двери.
– Что с вами? – спросил его Евдокимов. – На вас лица нет.
Анохин побледнел, осунулся, одни глаза горели лихорадочным блеском.
– Вы что, больны?! – спросил Евдокимов. – Надеюсь, в вас больше не стреляли?
– Нет, – сказал Анохин.
– Ну как, узнали вы этого господина, который сидел со мной за столиком? – спросил Евдокимов. – Он не из числа ваших учителей?
– Нет, – сказал Анохин.
– Вы в этом убеждены? – спросил Евдокимов.
– Да, – сказал Анохин. – Этого человека я видел первый раз в жизни.
– А почему же вы ушли из кафе? – спросил Евдокимов с упреком. – Я просил вас не торопиться.
Анохин только отрицательно покачал головой.
– Я не понимаю вас, – сказал Евдокимов. – Может быть, вы выпили и вам стало нехорошо?
– Нет, – оказал Анохин. – Я не пил, но мне и вправду нехорошо.
Он полез в карман и достал оттуда обычный почтовый конверт.
– Все равно мне не жить, – сказал он невесело. – Не уйти, не скрыться.
– Откуда эта меланхолия? – бодро возразил Евдокимов. – Я обещал вам, что все будет в порядке.
Анохин опять покачал головой.
– Нет, вы их не знаете…
Он поднялся и положил перед Евдокимовым конверт.
– Что это? – спросил тот.
– Читайте, – сказал Анохин. – Я это получил сегодня.
Евдокимов извлек из конверта клочок бумаги. Это было короткое письмо, написанное простым карандашом кривыми буквами и явно измененным почерком: «Что бы ты ни предпринял, все равно ты от нас не уйдешь. Твой старый друг».
– Вот, – сказал Анохин.
– Что «вот»? – спросил Евдокимов.
– Мне от них не уйти, – сказал Анохин.
– Не будьте ребенком, – сказал Евдокимов. – Нельзя так распускаться.
– Вы их не знаете, – упрямо повторил Анохин.
– Вы когда это получили? – спросил Евдокимов.
– Сегодня утром, – сказал Анохин.
– А почему вы вчера убежали из кафе? – спросил Евдокимов.
– Потому что в кафе я увидел… – У Анохина от волнения перехватило дыхание. – Жадова! – сказал он и посмотрел на Евдокимова остекленевшими глазами.
– Какого Жадова? – спросил Евдокимов. – Инструктора из разведывательной школы в Бад-Висзее?
– Да, – сказал Анохин. – Он уничтожал у нас всех тех, кого подозревали в симпатиях к Советскому Союзу.
– И этого Жадова вы видели вчера в кафе на улице Горького? – спросил Евдокимов.
– Да, – сказал Анохин.
– А вы не ошиблись? – спросил Евдокимов.
– Нет, – сказал Анохин. – Я не мог ошибиться.
– Каков он собой? – спросил Евдокимов. – Опишите его.
– Высокий, брюнет, с небольшой проседью, смуглый, – сказал Анохин. – Он в тридцати шагах пробивает брошенную в воздух карту.
Евдокимов вспомнил свою беседу с генералом.
– Его прозвище – Виктор? – спросил он.
– Да, в школе его звали Виктором, – подтвердил Анохин.
– И теперь он в Москве… – задумчиво произнес Евдокимов.
– Он приехал за мной, – сказал Анохин. – Мне от него не уйти.
– Ерунда! – резко оборвал его Евдокимов. – Не распускайте себя, вы не в Западной Германии, вас окружают тысячи друзей.
Конечно, Евдокимов не знал столько, сколько знал генерал, но генерал правильно его нацелил… Нацелить-то нацелил, но это была стрельба по движущейся мишени, непросто было в нее попасть.
– Вы не можете предположить, где он остановился? – спросил Евдокимов.
– Откуда же мне знать? – ответил Анохин. – Жадов хитер, ловок, его трудно будет найти.
– А вчерашнего человека, который сидел со мною, вы так никогда и не видели? – переспросил Евдокимов.
– Нет, нет, – решительно подтвердил Анохин. – Кого не знаю, того не знаю.
В это время зазвонил телефон. Евдокимов снял трубку.
– Это кабинет товарища Евдокимова? – спросил прерывающийся женский голос.
– Да, – сказал Евдокимов.
– Ох! Наконец-то, а то я уж отчаялась! – воскликнула женщина. – Товарищ Евдокимов?
– Да, – сказал Евдокимов. – А кто говорит?
– У вас нет моего мужа? – спросила она в ответ. – Это Анохина Александра Ивановна…
– Да, он здесь, – сказал Евдокимов. – А что, что-нибудь случилось?
– Пусть сейчас же едет домой, – сказала Анохина. – Немедленно. Хорошо?
– Хорошо, – сказал Евдокимов, – я его сейчас отпущу.
Анохина прервала разговор, не дослушав Евдокимова.
– У вас в квартире нет телефона? – спросил Евдокимов.
– Нет, – сказал Анохин. – А что?
– Звонила ваша жена, – сказал Евдокимов. – Просила вас приехать.
– Но ее не было дома! – удивился Анохин. – Как же она могла очутиться…
– Откуда же она звонит? – спросил Евдокимов.
– В соседнем доме есть телефон-автомат, – растерянно сказал Анохин. – Но почему она не на работе?..
– А откуда она знает, что вы у меня? – спросил Евдокимов.
– А я говорил ей утром, – объяснил Анохин, – что собираюсь к вам.
– А с кем вы оставили девочку? – спросил Евдокимов.
– С соседкой, – сказал Анохин. – У соседки есть дочка – Наташа. Мы всегда оставляем с ней Машеньку. Наташа учится в вечерней смене, кончает десятый класс…
Он встал:
– Я поеду.
Евдокимов поправил его:
– Поедем вместе.
– Спасибо, – сказал Анохин.
«Черт знает, может, это вовсе и не жена звонила, – подумал Евдокимов. – Вызывают, чтобы убить, такие случаи бывали…»