Матвеев был достаточно умен, чтобы не пойти на поводу у такого архаистического представления о «врагах народа». Нужна была какая-то конкретная и весомая причина для того, чтобы объяснить, для чего понадобилось Прибыткову убить Савельева, и такую причину Матвеев нашёл. И он сам и его помощники в течение нескольких дней шныряли среди рабочих МТС, толковали о том, о сём, выспрашивали обо всём на свете и нащупали – таки обрывок нити, который привёл их к Прибыткову.
В течение первого допроса следователь прокуратуры Оплачко, молодой человек, недавно окончивший юридический институт и с благодарностью принимавший каждый совет Матвеева, выяснял всего лишь одно обстоятельство – в каких отношениях находились между собой Прибытков и Савельев.
– Вы были дружны с Савельевым?
– Нет.
– А он дружил с вами?
– Я же сказал, что нет.
– Но вы были хорошо знакомы друг с другом?
– Нет.
– Но, во всяком случае, были в хороших отношениях?
– Не было между нами никаких особых отношений.
– Значит, не дружили друг с другом, были мало знакомы и вообще, никаких особых отношений между вами не было?
– Да, да, я уже сказал об этом.
– Почему же тогда Савельев бывал у вас дома?
– Ко мне многие заходили.
– Но Савельев бывал у вас по вечерам, после работы, задерживался у вас. В последнее время он к вам заходил?
– Заходил.
– Сколько раз?
– Раза три или четыре.
– Он к вам заходил в гости?
– Как сказать. И в гости, и не в гости.
– А нельзя ли точнее?
– Видите ли, я собирался усовершенствовать наш культиватор, а Савельев был очень смышлёный человек, вот я и решил с ним посоветоваться…
– Ну, и что же он вам посоветовал?
– Да ничего, мы вообще разговаривали.
– Это что же, он сам к вам зашёл?
– Не сам, а я его пригласил, я же вам сказал.
– Зачем же это вам, опытному инженеру, понадобилось советоваться с простым рабочим, что он мог вам посоветовать?
– Очень многое. Один ум хорошо, а два лучше. Практически испытывать культиватор пришлось бы ему.
– А сам он к вам не заходил?
– Нет, не заходил.
– А почему это вы решили советоваться именно с ним?
– Ну, потому что я считал его способным человеком.
– Других способных людей в МТС нет?
– Есть, конечно…
– Но вам понадобился Савельев?
– Да, мы просто были с ним в хороших отношениях.
– Но вы же отрицали, что были с ним в хороших отношениях.
– Ни в каких особенных отношениях мы с ним, разумеется, не были, но, в общем, ничего…
В результате первого допроса было установлено, что Савельев незадолго до смерти несколько раз заходил по вечерам на квартиру к Прибыткову и проводил там полтора-два часа.
Второй допрос был посвящён теме изобретательства.
– Что это за усовершенствованье вы придумали?
– Hy как вам сказать, вы не специалист, да, не все детали ещё продуманы, ну, оно должно ускорить обработку, собирать сорняки…
– Это что – усовершенствованье или изобретение?
– Ну, это уж я не знаю, как бы его оценили.
– Авторское свидетельство вы могли бы на него получить?
– Возможно.
– И это повысило бы ваш авторитет, как специалиста?
– Вероятно.
– И материально вы что-нибудь получили бы?
– Тоже вполне вероятно.
– Так, так… Скажите, а чьё это было изобретение?
– То есть, как… Я вас не понимаю?
– Чего ж тут не понимать… Я спрашиваю: чьё это было изобретение?
– Моё, я вам сказал.
– А может быть, наоборот, Савельев изобрёл, а к вам заходил посоветоваться?
– Да вы… Вы что ж это…
– Вы не волнуйтесь, это естественнее предположить, маловероятно, чтобы инженер звал тракториста советоваться, но если тракторист изобретает, он, конечно, пойдёт советоваться к инженеру…
– Значит, вы думаете…
– Я ничего не думаю, я говорю только то, что подсказывает мне логика…
Прибытков утверждал, что советовался с Савельевым, как с хорошим практиком, по поводу усовершенствованья культиватора, но следователь, считая такое объяснение маловероятным, предполагал, что автором изобретенья был именно Савельев, который и обратился к Прибыткову, ним и опытному инженеру, за советом. На третьем допросе следователь Оплачко в присутствии Матвеева прямо заявил Прибыткову о том, что его подозревают в убийстве с целью присвоения себе изобретение Савельева.
– Зачем же мне было присваивать собственное изобретение? – возмутился Прибытков.
– В том-то и дело, что оно не было вашим, – возразил Оплачко. – Но вам было нужно, чтобы оно стало вашим. Мы думаем, что вас соблазнили материальные выгоды, хотя и иное предположение вероятно. Я, лично, думаю другое. Вы сами сказали, что изобретенье могло повысить ваш авторитет, укрепить ваше положение. А вы, как известно, человек с подмоченной репутацией. Сумей вы присвоить себе изобретение Савельева, вы повысили бы себе цену, вам легче было бы поднять вопрос о своей реабилитации…
– Но ведь это голословно, – раздражённо возразил Прибытков, пожимая плечами. – Всё-таки теперь не тридцать седьмой год.
Оплачко посмотрел на Прибыткова даже с некоторым состраданием.
– Но у нас есть доказательства, – сказал он. – И даже, очень веские.
Он подумал, потом открыл ящик стола, достал оттуда и расправил какой-то листок.
– Вам знакомо это? – спросил он Прибыткова.
Это был чертёж, сделанный и небрежно, и неумело с какими-то пометками, записанными не очень грамотным почерком.
– Конечно, – сказал Прибытков, – ещё бы мне было это незнакомо. Это и есть то самое усовершенствованье, с которым я ознакомил Савельева.
– Но это чья рука? – спросил Оплачко.
– Эта? – спросил в свою очередь Прибытков. – Эта – Савельева.
– Ну, вот, видите, – торжествующе сказал Оплачко. – А вы говорите, что это ваше изобретение. Мы нашли этот чертёж при обыске у вас на квартире.
– Ну, и что из этого? – спросил Прибытков. – С таким же успехом вы могли найти десятки чертежей, сделанных моей рукой. Я показывал их Савельеву, объяснял устройство, и он тоже попытался набросать механизм…
– Мы и не сомневались, что вы будете так говорить, – сказал Оплачко. – Но чем вы докажете, что ваши чертежи были сделаны раньше?
– Да, дат на чертежах нет, – согласился Прибытков. – Да у нас и не возникал вопрос о приоритете. Если бы я предвидел, что Савельев умрёт…
– Это-то вы очень хорошо предвидели – перебил его Оплачко. – Вы очень тонко всё рассчитали…
– Но позвольте, как я мог… – Прибытков захлебнулся от волнения. – Как я мог убить Савельева?
– А вот это вы нам и расскажете, – сказал Оплачко. – Ним известно, что он отравлен. Но как…
– Чем отравлен? – закричал Прибытков.
– Вы не кричите, – остановил его Матвеев. – Криком вы нас не возьмёте.
– Чем – вы нам тоже скажете, – сказал Оплачко. – Отпираться нет смысла, для вас в смерти Савельева заключена реабилитация…
Прибытков виновным себя не признал и не только потому, что помнил свой разговор с Прониным, он никогда не взял бы на себя такое чудовищное преступление, а после спора с Прониным он решил не сдаваться ни при каких обстоятельствах.
Передавая дело Евдокимову, Матвеев поинтересовался:
– Ознакомились? Как впечатление?
– Что ж, ваша гипотеза не лишена смысла, – вежливо начал Евдокимов. – Но в ней, о моей точки зрения, есть одно уязвимое место.
– А именно? – поинтересовался Матвеев.
– Анонимка, – сказал Евдокимов. – Обвинение, почерпнутое из анонимки, очень снижает его ценность.
– Но факты опровергнуть невозможно, – возразил Матвеев.
– Факты, к сожалению, показывают, что в обвинении Прибыткова, помимо нас с вами, заинтересован кто-то третий. Тот, кто пожелал остаться неизвестным, – сказал Евдокимов. – Я не люблю таких свидетелей.
– Во всяком случае, будем благодарны этому неизвестному за помощь, – оказал Матвеев. – Может быть, у него просто не хватает смелости…
– Или он хочет отвести подозрение от себя – добавил Евдокимов. – Я бы всё-таки постарался найти автора анонимки.
– Ну, это уж по вашей части, – сказал Матвеев. – Я лично не Шерлок Холмс.
– И я не Шерлок Холмс, – сказал Евдокимов. – Но автора анонимки надо найти.
– Значит, у вас нет уверенности в вине Прибыткова? – недовольно спросил Матвеев.
– Нет, – сказал Евдокимов. – Надо найти автора анонимки.
– Но это же практически невозможно, – сказал Матвеев.
– Я знаю, – согласился Евдокимов. – Но найти надо.
Матвеев с интересом посмотрел на своего собеседника.
Это было даже смешно, – то, что говорил Евдокимов.
– Попытайтесь, – сказал Матвеев. – Попытайтесь…
– Теперь я хочу согласовать с вами следующее, – сказал Евдокимов. – Я хотел бы, чтобы Прибытков за недостатком улик был освобождён из-под стражи.
– Вы что? – вспылил Матвеев, – он не договорил фразы, но Евдокимов понял, что хотел он сказать.
– Вы что – в своем уме? – мысленно докончил за него Евдокимов и отрицательно покачал головой.
– Это чистейшее безумие, – сказал Матвеев. – Продолжайте следствие…
– По агентурным соображениям, – сказал Евдокимов.
– Что – по агентурным соображениям? – не понял его Матвеев.
– Мне легче будет вести следствие, если Прибытков будет на свободе, – сказал Евдокимов. – Вы вообще поторопились с его арестом. Я не исключаю вашей гипотезы, но Прибыткова следовало взять под наблюдение, одновременно…
– Искать автора анонимки? – спросил Матвеев.
– Да, и автора анонимки, – сказал Евдокимов. – Если он так заинтересован в разоблачении Прибыткова, он крутится где-нибудь возле него.
– Но теперь я уже не вижу смысла, – возразил Матвеев.
– Но я вижу смысл, – возразил Евдокимов и добавил: – Мы ведь ведём следствие не в канцелярии.
– У вас есть указание? – спросил Матвеев, сдаваясь.
– Да, мы предпочитаем изучать Прибыткова на свободе, – уклончиво сказал Евдокимов. – Я был бы вам благодарен…