– Для чего это вам? – спросил Евдокимов.
– Что? – спросил Лещенко.
– Вот, всё это, – сказал Евдокимов, указывая на шкатулку.
– А что это? – спросил Лещенко.
– А вы не знаете? – спросил Евдокимов.
– Не знаю, – сказал Лещенко.
– А чьё же это? – спросил Евдокимов.
– Прибыткова, – сказал Лещенко. – Вы не думайте, он тоже бывал здесь, только вы за ним не следили.
– А почему же это Прибыткова? – спросил Евдокимов. – На пузырьках не написано?
Да ведь, это те же самые лекарства, что вы нашли у него, сказал Лещенко.
Евдокимов и Матвеев опять, как и в кабинете, обменялись понимающими взглядами, – обнаруживая свою осведомленность и сваливая вину на Прибыткова, Лещенко выдавал себя, с точки зрения преступника это была неправильная тактика, для него предпочтительнее было бы ничего ми знать.
– Ну, поищем ещё, – оказал Евдокимов, смотря на своим спутников. – Кто будет искать золото? А то, смотрите, не поделюсь!
Копать землю принялся Оплачко.
Он сразу натолкнулся ещё на какую-то шкатулку. На сей раз попалась железная коробка, незапертая ни на какой замок. Раскрыли коробку. В ней оказался ещё один пистолет и патроны, на самом дне лежали две небольших ручных гранаты, моток огнепроводного шнура и небольшой холщовый мешочек.
– А это что? – спросил старика Евдокимов.
– А это ваши мальчишки в тире, должно быть, украли – нахально ответил Лещенко и насмешливо посмотрел на Евдокимова.
Оплачко с увлечением принялся копать дальше.
Дольше не попадалось ничего.
– Ничего, Дмитрий Степанович, – с сожалением сказал Оплачко.
– Достаточно и этого, – отозвался Евдокимов.
Он опять обратился к Лещенко.
– Так, всё это не ваше?
– Понятия об этом даже не имею, – сказал тот.
– А откуда же вы знаете, что это яд? – спросил Евдокимов, указывая на шкатулку.
– От Прибыткова, – сказал Лещенко и запнулся…
Оговаривая Прибыткова, он превращал себя в его соучастника.
– Значит, вы заявляете, что всё, обнаруженное здесь, принадлежит инженеру Прибыткову, – сказал Евдокимов. – Отлично, мы это так и запишем.
– Ничего я такого не заявляю, – раздраженно сказал Лещенко. – Откуда мне знать? Я только говорю, что встречал Прибыткова в посадке.
– А что в мешочке? – спросил Евдокимов, доставая его из коробки.
– Золото, – насмешливо сказал старик.
– Нет, без шуток, – сказал Евдокимов. – Я вас серьёзно спрашиваю.
– А вам виднее, – зло ответил старик. – Мешок-то у вас в руках, а не у меня.
– Конечно, увидим, – невозмутимо произнёс Евдокимов. – Какое тут у вас золото…
Он развязал мешочек, заглянул туда и высыпал его на ладонь.
Старик сказал правду: в мешочке действительно было золото, на ладонь Евдокимова посыпались золотые обручальные кольца.
– Ого! – сказал Оплачко. – Да, это действительно клад!
– Сочтите, – сказал Матвеев. – Сколько их тут?
– Сколько их тут? – спросил Евдокимов старика.
– А я почём знаю? – ответил Лещенко. – Я их не считал.
Евдокимов пересчитал кольца.
– Тридцать шесть, – сказал он.
– Откуда вы их набрали? – спросил Матвеев старика.
– А это вы гражданина Евдокимова спросите, где он их набрал, – мрачно ответил Лещенко и опустил глаза к земле.
– Ну, это мы выясним, – непререкаемо сказал Евдокимом и посмотрел на Матвеева. – Поедем обратно?
– Да, конечно, – отозвался Матвеев. – Результаты несколько неожиданны…
– Солидный клад, – заметил Оплачко.
Он тщательно уложил все находки обратно в шкатулку и коробку и поднял их с земли.
– Да, – согласился с ним Евдокимов. – Нашли клад и притом без всякой ворожбы.
– Будь она проклята, эта ворожба! – выкрикнул вдруг старик хриплым голосом. – Понесло меня! Я сегодняшнюю ночь век не забуду. Сколько раз вызывал дьявола и довелось-таки столкнуться…
Евдокимов посмотрел на старика.
– Ну, уж это скорей я могу сказать, – отозвался он, – что мне довелось о ним столкнуться…
И, обменявшись этими любезностями, Евдокимов и Лещенко сопровождаемые своими спутниками, тронулись и пошли к машине.
Восемь девок – один я
После ареста Лещенко Матвеев не мог уже обвинить Евдокимова в безделье, – Евдокимов работал с утра до ночи, Матвеев даже удивлялся зачем следователь порет такую горячку, Матвеев считал, что Евдокимов делает лишнюю работу, без которой не только можно обойтись, но которая просто не нужна.
В самом начале предварительного следствия между ними возник спор в связи с обвинением Прибыткова, которое всё ещё висело над инженером, – Матвеев полагал, что заявления, сделанные Лещенко, дают достаточно оснований для привлечения Прибыткова к ответственности.
– Дмитрий Степанович – убеждал Матвеев Евдокимова, – я бы посчитал слова Лещенко бездоказательными, если бы они относились ко мне, к вам, к любому советскому человеку, но в данном случае показания идут навстречу прошлому Прибыткова, прошлое Прибыткова подпирает настоящее обвинение.
И в этом был свой резон, – принимая во внимание прошлое Прибыткова, его легче было, чем Лещенко, заподозрить в убийстве Савельева, – Лещенко был, в общем, безобидный старик, просто пережиток прошлого, а Прибытков, в лучшем случае, был человек озлобленный, имеющий с советской властью, с советскими людьми давние и серьёзные счёты.
– Я гораздо скорее поверю, что все яды и оружие, найденное нами, принадлежит Прибыткову, нежели Лещенко, – рассуждал Матвеев. – Такими предметами надо уметь пользоваться. Прибытков неизмеримо культурнее Лещенко, вот, он и использовал в своих целях этого деревенского знахаря, хотя я, разумеется, не снимаю ответственности и с этого старика.
Но Евдокимов был решительно с ним не согласен.
– Это несомненный оговор, – говорил он в свою очередь. – Будь они с Прибытковым соучастниками, Лещенко не послал бы своих анонимок.
– Лещенко зависел от Прибыткова, – возражал Матвеев, – и хотел от него избавиться.
– Но ведь Прибытков, – говорил Евдокимов, – мог потянуть за собой и Лещенко?
– Для чего? – возражал Матвеев. – Это не только не облегчило бы его участь, но окончательно потопило бы Прибыткова, без Лещенко он мог ещё надеяться как-нибудь отвертеться.
– Если бы Лещенко был соучастником Прибыткова – говорил Евдокимов, – Прибытков не показал бы старику свой тайник.
– А он его просто и не показывал, – возражал Матвеев, – Старик знал только, что тайник находится где-то в посадке, об этом он мог догадаться.
– Но тот факт, что старик пользовался тайником, подтверждают найденные кольца, – говорил Евдокимов.
– А почему вы уверены, – возражал Матвеев, – что принадлежат старику?
Ну, в этом-то Евдокимов не сомневался…
И хотя Матвеев настаивал на привлечении Прибыткова к ответственности, Евдокимов решительно с ним не соглашался, а так как дознание вела не районная прокуратура, а органы государственной безопасности, мнение Евдокимова взяло верх над мнением Матвеева.
Они и предварительное следствие вели бы совершенно по-разному, – Евдокимов не хотел начинать следствие с допроса Лещенко, после ареста Лещенко он как будто утратил к нему интерес, а Матвеев требовал, чтобы старик Лещенко был допрошен прежде всего и настоял – таки на этом.
– Это ничего не даст, – говорил Евдокимов. – Старик будет всё отрицать, он начнет говорить только тогда, когда мы его поставим перед неопровержимыми фактами.
– А пистолет, а бомбы, разве это не факты? – утверждал Матвеев, – Теперь – то я согласен с вами, что имеется достаточно улик для привлечения его по 136-й статье…
– Этих вещественных доказательств ещё недостаточно, – говорил Евдокимов, – Мы ещё должны установить, как и зачем он ими пользовался.
Но содержание Лещенко под арестом зависело от санкции Матвеева, и Евдокимов согласился на этот ненужный по его мнению, допрос.
Допрос состоялся, и Лещенко, как и предсказывал Евдокимов, решительно всё отрицал, – он сказал не больше того, что они слышали на первом допросе.
– Не знаю, – отвечал он на все вопросы. – Ничего не знаю.
Поразмыслив в камере, он даже от прямого обвинения Прибыткова отказался, – сообразил, что всякая категоричность усугубляет его собственную вину, – он толковал свои собственные слова так, что они только набрасывали на Прибыткова тень подозрения, ничего решительно не утверждал и ни с чем не соглашался.
Тогда Матвеев решил ничего больше Евдокимову не подсказывать, тем более, что Евдокимов знал или догадывался обо многом гораздо больше Матвеева, – один факт находки тайника доказывал это, хотя Евдокимов не хотел пока что сказать Матвееву, каким образом он о нём узнал.
Предварительное следствие Евдокимов начал с допроса Маруси Коваленко.
Это был странный допрос и Матвееву был непонятен его смысл, – в работу Евдокимова Матвеев не вмешивался, войдёт, сядет скромно у стола и слушает, – юристом он был способным и достаточно искушённым, но куда клонит Евдокимов не понимал.
Сидит высокий, строгий и очень любезный Евдокимов, напротив сидит Маруся Коваленко, беленькая, симпатичная, бойкая девчурка, прямо девочка ещё, а не девушка, и ведут они странный и, казалось бы, не относящийся к делу разговор, – отношения между ними самые наилучшие, это видно сразу, но говорят они о какой-то ерунде: Евдокимов расспрашивает Марусю о том, как она ворожила, что сказала знахарю, что сказал ей знахарь, что делала она, что делал знахарь…
– Значит, он велел вам купить кольцо?
– Велел.
– Для чего?
– Я так поняла, чтобы подкупить чёрта.
– Это вам так сказал Лещенко?
– Ну да, сказал, что кинет кольцо чёрту и тот поженит меня с Чобой.
– А кольцо кому предназначалось – Чобе?
– Ну, что вы! Кольцо – чёрту.
– Так что кольцо возвращению не подлежало?
– Я так поняла, что не подлежало.
– Лещенко взял у вас кольцо?
– Взял.
– А куда он его дел?
– Положил в карман как будто.
– После того, как он взял кольцо, вы уже больше кольца не видели?