— А у нас во все времена был порядок, за исключением, пожалуй, смутного времени после распада Советского Союза. Черт знает, что творилось. Предприятия остановились, люди оказались без работы, на улицах демократы с призывом «Все громи и ломай», предприятия — на продажу. Еле справились с этим бардаком. Президент, молодец, взял на себя всю ответственность и вытянул страну из болота.
— А как у вас с преступностью? У нас в Киеве как только стемнеет — на улицу не ходи, в лучшем случае ограбят, но могут и жизни лишить.
— Нет, у нас спокойно, гуляй, сколько хочешь.
— А как с воровством?
— Думаю, что тоже милиция справляется, правда, в последнюю неделю менты на ушах стоят. В городе появилась банда. Врываются в масках в квартиры, хозяев пытают, забирают деньги, драгоценности, а затем убивают, даже детей не жалеют, сволочи.
— Смотри ты, почти как у нас. Ну, а приметы этих сволочей сообщают?
— Какие там приметы, у них же маски на мордах, все — в камуфляже, с ножами и стволами. Кому-кому, а нам бы, водилам, первым о приметах бандюг сообщили, видишь, машины радиофицированы. А пока требуют от нас наблюдать во дворах домов, может, успеем банду засечь, быть внимательными, когда людей подвозим, вдруг маску там или ствол увидим. Напоминают о камуфляже, в котором сейчас каждый сторож, каждый строитель ходит, даже вояки, наверное, из-за этого меньше в такой форме ходить стали, — водитель пальцем ткнул в машину на противоположной стороне, — видишь, вон, багажник проверяют.
И действительно, Игнатов увидел, как два милиционера осматривают багажник иномарки. Спросил:
— А что, бандиты на машине перемещаются?
— Не на машине, а на нескольких, ведь недалеко от Минска они грабанули одного бизнесмена, взяли у него два или три джипа, несколько иномарок. Он там, наверное, свой гараж имел.
Вскоре они приехали в Серебрянку. Игнатов рассчитался и вышел из машины. Погуляв немного, он зашел в кафе и перекусил. Затем взял такси и поехал на почтамт. Подошел к окошку и через минуту, обрадованный, присел на скамейку в скверике. Распечатал конверт, а там записка. Шевеля губами, прочитал: «Дорогая Танечка, писать много не буду, так как в среду приеду. Встречай на вокзале на первой платформе в девять утра у входа в здание. Целую, твой Саша».
«Так, сегодня понедельник, — подумал Игнатов, — значит, послезавтра». Он достал из кармана мобильник и набрал номер Комарова:
— Саша, привет. Ты собери на завтра ребят. Я подъеду, обсудим один вопрос.
Комаров, очевидно, решив, что предстоит дело, радостно произнес:
— Понял. Все будет сделано.
Закончив разговор, Игнатов направился к стоянке такси и через полчаса уже был дома. Посидев с часок у телевизора, завалился спать.
На следующий день он на такси отправился в Жодино. Игнат не сомневался, что все уже будут в сборе, уж слишком разгорячились его подопечные. Наверняка каждый из них строил радужные планы на будущее, когда они станут очень богатыми и будут развлекаться в дальних поездках, отдыхать на Канарах или Багамах…
Разговор был коротким. Игнатов по очереди молча осмотрел лица собравшихся и тихо произнес:
— По мордам вашим видно, что не просыхаете, глушите целыми днями. Значит так, кореши, с сегодняшнего дня объявляю мораторий на наши набеги. Менты — как муравейник в лесу. Суетятся, цепляются к каждой машине, рыщут по городу. В такой ситуации случайно можно погореть. Мы с вами хорошо знаем, что побазарят недельку и успокоятся. Поэтому разойдемся по своим, как говорится, национальным квартирам. Все должны залечь в спячку. Желательно на улицу показываться как можно меньше и пить в меру. Короче говоря, тот, кто засветится в конторе по любому поводу, будет подвергнут каре, беспощадной каре — мы повязаны на крови и должны отвечать друг перед другом кровью. Ясно?
Тон Игнатова был угрожающим, и это явно подействовало. Все притихли, лица стали серьезными, на вопрос своего главаря бандиты дружно закивали головами и хором заверили, что всем все ясно. Затем Игнатов сообщил, как будет поддерживаться связь, и, оставив Комарова и Сиватина, всех остальных отпустил. Они молча устроились в углу у низенького столика, и Игнатов заговорил:
— Я вам полностью доверяю и хочу предложить хорошую работу. Речь идет о Кавказе…
— О Чечне! — воскликнул Сиватин. — У меня давно руки чешутся…
— Я сказал «о Кавказе», — перебил его Игнатов, — а там, как известно, не только Чечня. Есть Дагестан, есть и Ингушетия, и Осетия…
— Какая разница, Вася, я хочу там повоевать, говорят, там хорошо платят…
— Подожди, Витек, — опять перебил его Игнатов, — ну что ты затамкал: там, там… Речь идет о том, что моджахедам нужны обученные, знающие оружие люди.
— Так мы же готовы, — опять чуть ли не вскрикнул Сивакин. Но тут же подал голос Комаров:
— Действительно, чего ты, Витюха, то тамкаешь, то мыкаешь: мы, мы… Я, например, не могу, у меня же прямая кишка из задницы по пять-шесть раз в день выпадает. Бегаю в туалет вставлять. А в горах? Не всегда даже руки помоешь.
— Слушайте, братаны, — снова заговорил Игнатов. — Я хочу предложить вам другую работу. Она почище скитаний по горам, лазания и в дождь, и в снег по кустарникам. Я предлагаю вам заняться вербовкой мужиков для направления к моджахедам. Принято решение создать славянский отряд моджахедов. Конечно, желательно брать тех, кто прошел Афган, другие горячие точки, причем чтобы со здоровьем был порядок. Горы любят не только смелых, но и здоровых. Как думаете, есть возможность таких людей здесь подыскать?
— Конечно, есть, — утвердительно ответил Сиватин. — Но что им можно предложить?
— Сначала я хочу вам предложить по полторы штуки за каждого направленного туда человека. Ну, а что тому, кто пожелает встать под знамя ислама? Будут платить три тысячи баксов в месяц плюс премиальные: за голову солдата — триста, офицера — от восьмисот до тысячи, за подбитый танк или БМП, БТР — десять тысяч, за сбитый вертолет, самолет — двадцать, а то и тридцать тысяч баксов. К этому можно добавить, что все, что добывается в бою — драгоценности, вещи, деньги, — это приз воину. — Игнатов сделал паузу и, увидев, что Сиватин хочет о чем-то спросить, опередил его:
— Да, чуть не забыл. Для вас: за каждых пятерых завербованных положена премия — пять тысяч долларов.
— А за чей счет и как они доберутся до Кавказа? — наконец прорвался с вопросом Сиватин.
— Просто. Надо доехать до Минвод или Сочи, можно до Ростова или Ставрополя, а там их встретят нужные люди, которые обеспечат дальнейшую дорогу. Если кто-либо будет на дорогу свои деньги тратить, ему по прибытии на место выплатят.
— А если у кого-либо не будет денег? — спросил Комаров.
— Будете выдавать вы, для этой цели вам дадут под расчет определенную сумму, которую по мере необходимости будут пополнять.
— А как с нашими операциями, которые мы начали проводить?
— Будем проводить, но осторожно и со сменой территории. Нам надо требовать от каждого члена нашей группы максимум бдительности: никаких показух с деньгами, никакого дарения добытых драгоценностей, кстати, их сбывать лучше в других городах.
— А как быть с машинами?
— Думаю, лучше продавать на запчасти.
— А машины, которые мы взяли у бизнесмена под Минском? Они же еще даже на учет не были поставлены, и ксивы, по которым их доставили из Америки, нигде не засвечены, — спросил Комаров.
— Эти машины оставим себе для работы. Надо будет добыть на каждую из них по пять-шесть номерных комплектов.
— Это не проблема, — заверил Сиватин, — я хоть сегодня вечером номерные знаки с десятка машин здесь, в Жодине, сниму.
— Не надо здесь, — взмахнул рукой Игнатов, — волк там, где живет, не нападает. Забыл мудрое правило? Пока мы залегли на дно, надо будет проехать по городам и снять номерные знаки с машин разных областей. Но я хочу, чтобы мы втроем провели одну операцию. Надо кокнуть одного журналистика, который засветил меня в Чечне и показал, сволочь, по телику. Он живет в Минске. Я узнал адрес и номер его автомашины. В ближайшие дни мы должны замочить этого кадра. Как, не возражаете?
— О чем речь, в любой момент…
— Хоть сейчас… Хочешь, садимся в машину — и к нему…
— К нему нельзя, он живет не один, можно засветиться. Выследим момент, когда он окажется один, и замочим. Желательно, чтобы он не просто погиб, лучше, чтобы его считали пропавшим.
— Ясно, — ухмыльнулся Комаров, — убитым и погибшим одновременно…
— Хорошо, — сказал Игнатов, — я рад, что вы ведете себя, как настоящие друзья. Тогда давайте расходиться. Связь — по телефону, но о делах — ни слова.
— Конечно, мы же понимаем, — заверил Комаров.
— Не первый год замужем, — хохотнул Виктор.
Игнатов обратился к нему:
— Витек, подбросишь меня в Минск?
— Нет проблем, поехали.
В машине Игнатов делал вид, что слушает словоизлияния Сиватина, а сам думал о предстоящей завтра встрече. Она его не только интересовала, но и волновала. С тех пор как он обосновался в Минске, это будет первая встреча с гонцом от Хаккима. Даже ночью Игнатов несколько раз просыпался с мыслью о предстоящей встрече, поэтому утром встал неявыспавшимся, причем раньше, чем обычно. Сделал легкую зарядку, перекусил и отправился на вокзал. До встречи было еще больше часа, и он решил прогуляться до станции метро. Шел по чистому, уютному городу, а думал о Чечне. Что ни говори, а там, в горах, он чувствовал себя лучше. За прошедшие годы город, чистота, аккуратные улицы, спокойные, улыбающиеся и празднично одетые люди стали для него чужими, даже отталкивающими. Игнатову все было чужим. Даже дома, где он побывал, ни родители, ни братья и сестра, ни родственники и соседи не разбудили в нем добрых чувств. Странно, но когда Игнатов смотрел на своего двоюродного брата, который работал участковым уполномоченным, то невольно подумал, как он, если бы понадобилось, отрезал бы ему голову… Вспомнил Хаккима, идея образовать отряд из славян действительно выглядела заманчивой. Игнатов был не прочь возглавить такой отряд.