— В сто раз? — улыбнулся Ветров.
— Если бы! Почти в шестьдесят тысяч раз. Это лишь в два раза меньше, чем уровень радиации на Чернобыльской станции после взрыва в тысяча девятьсот восемьдесят шестом.
— А кобальт-50 там есть?
Исмаил бросил короткий взгляд на Мурата и Магомеда и перевел глаза на Романа:
— Да, есть.
— В чем он хранится?
— В специальных свинцовых небольших контейнерах.
— А откуда такой высокий уровень радиации?
Исмаил пожал плечами и, немного подумав, ответил:
— Может, кто-то достал из контейнеров, а может, во время взрывов контейнеры разрушались, не знаю, скажу только одно: определенная часть кобальта, а может, почти весь заводской запас находится вне установок.
— Это очень опасно. Исмаил, как думаешь, а завладеть кобальтом можно?
— Конечно. Сейчас же на заводе бардак! Охраны — никакой, все брошено, кто хочет, может прийти и ходить по цехам, в том числе и тем местам, куда раньше не каждому работнику завода можно было проникнуть.
Магомед, до этого все время молчавший, вдруг подал голос:
— Роман, Исмаил подозревает кой-кого, кто мог бы попытаться добыть на заводе эти штуки… — Магомед обратился к двоюродному брату: — Исмаил, расскажи об этом инженере.
— Да, конечно, я сам уже хотел об этом говорить. — Он сделал паузу и, чуть понизив голос, начал рассказывать:
— Неделю назад ко мне на рынке подошел такой Феликс Загдаев. Он сам русский, но уже лет двадцать пять живет в Грозном. Я слышал, что Загдаев связан с группой, в которую входят несколько офицеров МВД и ФСБ, уволенных за какие-то проделки из органов. В группе есть и судимые, и другие темные личности. Я слышал, что они торговали паленым бензином, немножко грабили, немножко занимались рэкетерством. Так вот, Загдаев раньше работал на химзаводе инженером-наладчиком. Когда мы встретились на рынке, он отвел меня в сторону, спросил, чем занимаюсь, где работаю, как живу, и вдруг начал интересоваться химзаводом.
— Ну и что он спрашивал? — насторожился Ветров.
— Спросил, давно ли я был на заводе, охраняется ли он. Я ответил, что завод меня больше не интересует. А он мне говорит: «Как ты думаешь, почему на территории завода такой высокий уровень радиации?» Я пожал плечами, а затем спросил, откуда он взял, что там большое излучение. А он рассмеялся и ответил: «Ты же знаешь о моих возможностях. А радиацию засек американский спутник». Я тоже в ответ засмеялся и говорю: «Так ты теперь командуешь в ЦРУ?» «Нет, — отвечает, — но связь у меня с ним хорошая. Они и помогут нам изгнать из Чечни федералов. Скажи, как без риска для здоровья взять на заводе кобальт? Он же, считай, бесхозный и сейчас никому не принадлежит. Подумай, мы можем с тобой хорошо заработать. Заплатят зелеными, получишь столько, что на многие годы хватит».
— Ну и на чем вы остановились?
— Я сказал, что боюсь радиации. Он предложил мне подумать и сказал, что встретится со мной после того, как приедут нужные люди. Я уточнил, кто эти люди. Покупатели?
— А он что ответил?
— Рассмеялся и сказал: «Спонсоры».
Ветров встал и достал из куртки, висевшей на крючке, вбитом в штукатурку, блокнот, сел на место:
— Исмаил, расскажи мне, что ты знаешь об этом Феликсе Загдаеве?
Исмаил на некоторое время задумался, а затем, словно не имея сил выйти из этой глубокой задумчивости, как бы размышляя, ответил:
— Мало о нем я знаю. То, что работал инженером, я уже говорил. Знаю, что женат на чеченке, которая сейчас с тремя детьми находится то ли в Саудовской Аравии, то ли в Иордании. По-моему, он по работе характеризовался хорошо. Я с ним контактировал только на заводе и только в вопросах, касающихся работы.
— А с кем он дружил?
— Не знаю… Хотя… Если и попадался с кем-либо мне на глаза, то в компании с чеченцами.
— А где он проводил свободное от работы время?
— Не знаю. У нас недалеко от завода была забегаловка. Я иногда после работы заходил туда: летом квасу попить или пива. Там иногда и видел Загдаева с незнакомыми. Но я не хочу утверждать, что он алкоголик.
— Я понимаю, — кивнул головой Ветров и спросил: — Как думаешь, он обратится к тебе?
— Трудно сказать, — пожал плечами Исмаил, — сам он, по-моему, не умел обращаться с опасными веществами типа радиоактивных.
Исмаил неожиданно весело улыбнулся:
— Я помню, как он в курилке как-то сказал: «Лично я не хочу зайчиков от контакта с этой хреновиной нахватать. Мне надо, чтобы мой главный член еще долго стоял». По его поведению и словам я понял, что он действительно боится облучиться.
— Так, может, он поэтому и сделал тебе предложение?
— Скорее всего, так.
— Исмаил, как ты думаешь, Загдаев еще к кому-либо за помощью может обратиться?
— Конечно. А вот к кому — не знаю. Я даже не могу сказать, кто из работников завода, умеющих обращаться с опасными веществами, остался в Грозном.
— Он может прийти к тебе домой, Исмаил?
— Нет, он же не знает, куда я перебрался после того, как дом, в котором жили моя семья и еще более сорока семей из числа работников завода, был разрушен.
— А если бы понадобилось его найти, как это можно сделать?
— У нас все знают, как друг друга искать. Единственное место — это рынок. Туда все ходят, даже если ничего не надо купить или продать.
— Исмаил, а ты мог бы побывать на рынке, чтобы встретиться с Феликсом?
— Ты что, хочешь его схватить там?
— Нет, я же понимаю, что бы это означало для тебя. Даже если бы мы его и взяли, то я не вижу в этом никакого смысла. Что плохого в том, что он поинтересовался обстановкой на родном заводе?
— Правильно. Об этом может спросить любой житель Грозного.
— Поэтому надо как можно подробнее узнать о его планах, с кем он связан и так далее…
— Исмаил, а тебе известно такое имя — Хакким?
— Нет, не слышал даже. Он, наверное, араб?
— Наверное.
— Вы его тоже разыскиваете?
— Да. У меня к нему личный счет.
Постепенно разговор перешел на одну тему: как увидеть Феликса?
В конце концов договорились, что Ветров достанет небольшие компактные радиостанции и Исмаил как можно чаще будет наведываться на рынок, а Роман вместе с Муратом и Магомедом будут незаметно следовать за ним.
В конце беседы Магомед сказал Исмаилу:
— Я чувствую, что с твоей помощью мы не дадим этим шакалам погубить тысячи и тысячи чеченцев. Хакким, о котором спрашивал Роман, не человек, он хуже зверя. Он со своими головорезами убил в нашем селе большинство жителей, среди которых двенадцать наших родственников. Хакким — не чеченец. Он купил немало наших предателей, которые из-за доллара кого хочешь убьют. Мы должны все сделать, чтобы не дать этой кровожадной собаке завладеть радиоактивными веществами, из которых Хакким может сделать атомную бомбу.
— Ты знаешь, Магомед, изготовить атомную бомбу только из кобальта-50 невозможно…
— Хакким хочет заполучить как можно больше радиоактивного вещества и с помощью серии взрывов обычных зарядов распылить в наиболее многолюдных районах…
— Вот это вполне возможно! — воскликнул Исмаил. — Ты прав, Роман, последствия этой акции можно сравнить с эффектом взрыва ядерного заряда. Я сделаю все, что смогу…
— Первое, что нам надо, — это выяснить планы Загдаева. Вторая, не менее важная задача — выйти на Хаккима. Я уверен, он в Грозном. Я думаю, завтра мы получим кое-какую дополнительную информацию, которая может оказаться для нас весьма полезной, — не повышая голоса, сказал Ветров.
После того как Исмаил ушел, Роман с тревогой в душе подумал об операции в горах, которая наверняка еще продолжалась. Майор знал, что этой операцией руководит начальник штаба полковник Алексеев. Комбриг Ивняк находился в бригаде, так как в Чечне одновременно началась достаточно масштабная операция по уничтожению сразу восьми крупных банд, подчиненных Хаккиму…
Но Ветров ошибался. Еще три часа назад подразделения бригады под командованием полковника Алексеева, заманив отряд, которым командовал заместитель Хаккима, в нужный район, в коротком бою уничтожили большинство террористов.
Удалось захватить двадцать одного бандита, в том числе и заместителя Хаккима Евлаева. Разведчики и контрразведчики сразу же приступили к допросу пленных.
Алексеев вместе с начальником разведки подполковником Красиным допрашивали Евлаева.
Худощавый, с заросшим лицом, в грязной потрепанной куртке-хаки, с бегающими глазами, он совсем не напоминал безжалостного бандита по кличке Бизнесмен Крови. Прежде чем убить очередную жертву, он долго измывался над ней. Обычно связанного по рукам и ногам человека он самолично пытал, требуя одного: отдать все деньги, драгоценности и другие ценные вещи. Пытал изощренно, с явным наслаждением надрезал вены, тело и требовал: «Отдавай все! Видишь, я режу тебя на кусочки, а ты не хочешь заниматься со мной бизнесом! Отдавай мне все, а я тебе подарю смерть без мучений!»
И вот эта кровожадная мразь сидела на ящике из-под патронов и выглядела жалкой, беспомощной, даже повизгивающей собачкой, умоляющей о пощаде. Красин, сидевший тоже на патронном ящике напротив в метре от пленного, жестко спросил:
— Жить хочешь?
— Да-да-да, конечно!
— Говорить будешь?
— Да-да-да, буду!
— Но ты хоть понимаешь, что говорить правду для тебя — единственный шанс?
— Да-да-да, понимаю, я все скажу!
— Хорошо, говори…
— Что говорить?
Алексеев, стоявший несколько в сторонке, чуть не рассмеялся. Уж больно комично выглядела эта суета.
— Как что? Где Хакким?
— Я все скажу… Все скажу! Вы мне гарантируете жизнь?
— Ты считаешь, что тебя вот прямо здесь, в этой палатке убьем? Посмотри, сколько укромных мест вокруг, на десятки километров никого, — как-то витиевато и неопределенно произнес Красин, посмотрел на часы и снова спросил:
— Так где Хакким?
Пленный колебался, размышляя, сдавать ему главаря или попытаться уйти от ответа. Но подполковник прекрасно понимал его и, снова взглянув на часы, сделал вид, что время, отведенное на допрос, истекло: