— Знаю, знаю, ты напишешь, Николай! — Зина крепко прижалась к буровому мастеру. — Не смотри на меня сейчас, я дурнушка. Пойду приведу себя в порядок!
Не простившись ни с кем из рабочих, в тот же день Чеботарев улетел в поселок хмурый и недовольный.
А на буровой Р-21 все шло своим ходом. Как всегда, перед заступлением в наряд рано утром в балке появлялся кто-нибудь один из трех бурильщиков: Владимир Морозов, Гали Рамсумбетов или Сергей Балдин. Старательно расписывались в вахтовом журнале о приеме и сдаче смены и уносили с собой круглый лист диаграммы на проходку.
Помощника бурового мастера инженера Лягенько удивил внезапный отъезд Чеботарева. Вместо тщательного наказа, что делать в его отсутствие и за чем особенно следить, мастер торопливо буркнул:
— Попробуй без меня управиться! Пока!
Почесывая черную курчавую бороду, молодой инженер мучительно думал, что Чеботарев чем-то пугал и о чем-то предупреждал. Подумал о своей собственной ответственности. Скоро спуск колонн. Надо быть особенно внимательным и осторожным. Выкинет аномальное давление ствол, кому отвечать? Мастеру Лягенько. Слышал, что во время его отпуска Гали Рамсумбетов и Владимир Морозов приходили к мастеру для разговора, но он их выгнал.
Первый раз молодой инженер столкнулся со скандалом в бригаде и готов был сделать что угодно, лишь бы всех примирить. Худой мир лучше войны!
Лягенько закончил с отличием Тюменский индустриальный институт. На практике работал верховым, помощником буровика и бурильщиком. Но в бригаде сразу понял, что не так-то легко руководить рабочими. Завидовал Чеботареву. Не мог понять, почему ему все удавалось, хотя он зря не толкался на буровой. Он боялся сознаться, что чувствовал себя заранее виноватым, что налаженная работа бригады сорвется и скорость проходки резко упадет. Одного усердия мало, надо организовать бригаду, чтобы каждая смена работала с полной отдачей сил.
Но долго думать не пришлось. Через день после отлета Чеботарева произошла поломка инструмента. Работала смена Владимира Морозова. Бурильщик подымал свечи, а инженер не отходил от буровиков, суетился. Мысленно считал потерянные часы.
— Проходим глины, — сказал спокойно Владимир Морозов, то отпуская лебедку, то зажимая ее. Он успевал следить за своими помощниками. Раздавался звон сталкивающихся свечей, и они угрожающе раскачивались над буровиками. — Вира, помалу, помалу!
Лягенько лишился сна. Чутко прислушивался к гулу авиационных двигателей. Казалось, находится он не в тундре среди болот, а на аэродроме, где шел разлет самолетов: садились и взлетали лайнеры. Диктор звонким голосом объявлял по радио: «Инженер Лягенько, следующий рейсом 5245 Тюмень — Сочи, пройдите на посадку! Инженер Лягенько, следующий рейсом 5245 Тюмень — Сочи, пройдите на посадку!» О таком полете мечтал давно, но, когда он осуществится, одному богу известно.
Скоро инженер научился замечать многое из того, что раньше пропускал из-за своей невнимательности: замигала электрическая лампочка в балке под потолком — начали спуск инструмента, пронзительно засвистели турбины в разнос — повысилось давление газа: проморгала девчонка-оператор. Тут же Лягенько вскакивал среди ночи и прямо как был босиком бежал к операторам-газовикам. Пока девчонка крутила колесо, перекрывая заслонку газовой скважины, нетерпеливо притоптывал ногами, чувствуя, как сводило пальцы.
— Не спим, инженер? — спрашивали рабочие на буровой, не посмеиваясь, и он чувствовал, что они готовы в любую минуту прийти ему на помощь.
— Босиком бегать не надо, простудитесь, инженер!
Вопреки всем страхам не случился прихват инструмента, и скорость проходки не падала, смены работали с прежним прилежанием.
Разбирая однажды полученную почту, а это право Зина оставила за собой, она нашла письмо на имя Чеботарева. Вертела перед собой конверт в руках, вчитываясь в незнакомый адрес. Не удержалась и вскрыла конверт.
«Уважаемый Николай Евдокимович! Пишет вам сержант Винокуров. Я прочитал о вас в газете «Труд» и видел фотоснимок. Вы стоите со своей бригадой. Я авиационный механик, знаю хорошо движки. В последнее время обслуживал вертолеты. От командования получил три благодарности, фотографировали перед развернутым знаменем части. Специалист первого класса. Гвардеец.
Сообщите, могу ли я приехать к вам. Сержант Архип Титович Винокуров».
Зине понравилась настойчивость неизвестного авиационного механика. Представила, если он появится на буровой, сразу развеет скуку. А вдруг он окажется еще и гитаристом? Она давно мечтала научиться играть на гитаре, но не попадался учитель. Гитару не купила, но в чемодане нашлось место для двух аккордов струн.
Недолго раздумывая, она написала ответ от имени Чеботарева.
«Архип Титович!
Письмо получила», — написала она, а когда перечитала, то засмеялась, исправила «получил». — «Хорошо, что вы авиационный механик. На буровой работают списанные двигатели с реактивных самолетов. Приезжайте. Работой будете обеспечены. Найдется вам место и в моей бригаде».
Зина не признавалась самой себе, но ей хотелось отомстить девчонкам-операторам с газовой рабочей скважины. Двум Машам и Оле. Они старались ее не замечать. Маленькая Маша с круглыми щечками и Оля-красавица лучше ее и со вкусом одеваются. В балке у девчонок день и ночь стучала швейная машинка, и они все время что-то строчили, перекраивали старые платья. Перешивали парням спецовки, укорачивали брюки, производили мелкий ремонт.
Рабочие на буровой знали точно день рождения каждой из них и две Маши и Оля получали от ребят подарки. Зину злило, что ее днем рождения никто не интересовался, как будто его и не существовало, и она сама не работала рядом с рабочими, не отбирала пробы после подъема керна. Несколько раз она напоминала Чеботареву о дне своего рождения. Давно приглянулся ей в магазине поселка перстень. Она слышала, что сейчас такой в моде и называется «Анна Каренина». Неужели Николай не купит ей перстень? Должен, если помнит.
Зине не нравилось, что инженер Лягенько часто заглядывал в балок в девчонкам-операторам. Не понимала, что тянуло его туда, и сгорала от любопытства. Но когда он появился со стиранными рубахами, держа их на вытянутой руке, ее взбесило.
— Саша, почему вы мне не сказали? Я бы вам выстирала. Николай Евдокимович не стеснялся меня просить.
— Зина, спасибо, но я привык все делать сам. На буровой выдрал клин из рубашки. Попросил, чтобы Маша застрочила на машинке. А она взяла и без разрешения выстирала.
Зина от досады прикусила губы. Не такая она дура, чтобы ничего не понимать. Маша красивее ее. Ясно как божий день! А Лягенько холостяк, инженер. Вот высокая Маша и нацелилась на него.
Вечер прошел скучно. Погода стояла скверная. По лужам беспрерывно молотил дождь, как кузнец-молотобоец. В балке Зина не застала повариху Катю. Пришла, чтобы с ней поболтать. Треск кинопередвижки привлек ее внимание, но она не захотела идти в соседний балок: раздавшийся громкий девичий смех неприятно резанул ее по сердцу. Не понимала, как можно смеяться, когда улетел Чеботарев. Неизвестно, что будет с бригадой. С сожалением подумала о Гали Рамсумбетове и Владимире Морозове, которые старались ее не замечать и не разговаривали. Она их великодушно прощала, надеясь еще поторжествовать, когда они окажутся в беде. Вот тогда она пошлет им воздушный поцелуй. Не оставлять же их, смутьянов и бузотеров в бригаде! Хозяин в бригаде Чеботарев. Появилось ощущение, что Николай рядом, доволен ее поведением и постоянной защитой.
Зина вошла в балок перед началом радиосеанса. Привычно заняла свое место справа от окна. Задумалась. У поварихи кончился хлеб. Нужно об этом передать на базу. А заочно потребовать сливочное масло и мясо. Не забыть запросить четыреста килограммов авиационного масла для двигателей. Чеботарев сказал ей об этом перед самым отлетом.
— Зина уже на своем месте, — улыбнувшись, сказал, входя в балок, инженер Лягенько. — Поздравляю, именинница. — Протянул сверток.
— Спасибо, — Зина покраснела. Неужели Чеботарев не передаст ей поздравление, забыл о ней? А она еще надеется получить кольцо «Анна Каренина». Скосив глаза, прочитала записку в руке инженера:
1. Авиационное масло.
2. Хлеб, масло, мясо.
3. Долота.
Она поняла, что Лягенько вошел в дела Чеботарева и сейчас вступит в разговор с диспетчером и передаст свою заявку. Ей здесь делать нечего. Что она сидит и ждет? Сказала как можно спокойнее, давая почувствовать инженеру, что она что-то стоит и помнит о деле:
— Надо опрессовать еще двадцать труб. Попросите, чтобы привезли заглушки.
— Зина, спасибо за напоминание, — Лягенько звонко хлопнул себя по лбу и по-мальчишески громко засмеялся. — Забыл, забыл. Все утро мучился, что надо еще запросить, но не вспомнил о заглушках. А они нужны. Труб у нас хватит? Ты подсчитай.
Зина снисходительно посмотрела на помощника бурового мастера, поджав губы. Ей напоминать не надо. Она свое дело знает. Приедет Чеботарев, и все войдет в норму. Она будет сидеть около радиостанции и помогать мастеру. Машинально начала мять сверток с подарком и еще больше расстроилась. Не о таком мечтала она подарке.
Вспыхнул зеленый глазок радиолампы. Дежурный диспетчер вызвал Р-21. Спрашивал сводку за ночь. Интересовался, сколько прошли метров.
Инженер Лягенько передал все цифры. Произвел заказ на авиационное масло для движков, продуктов для столовой.
Чеботарев не присутствовал на переговорах. Зина выбежала из балка, чтобы не расплакаться.
Глава 7НОЧНОЙ ГОРОД
В кабинет к начальнику управления геологии скользящей походкой вошла секретарша в красном облегающем свитере и молча положила на край письменного стола три пачки сигарет.
— Юрий Георгиевич, Чеботарев в приемной. Просит, чтобы вы его приняли.
Дед помедлил с ответом. Вертел в руках пачку сигарет и думал, как лучше сорвать хрустящую обертку. Лохматые че