Разгневанный Кожевников долго не мог успокоиться. Шлепая высокими резиновыми броднями по воде, медленно обходил поселок. Обустройство буровой проведено по его плану, переделана масса разных дел — от расчистки площадки до расстановки балков, он сам вместе с рабочими участвовал в монтаже сложного оборудования — насосов, компрессоров, котельной, растворного узла и бани.
В своем балке он увидел сидящего за столом Шурочку Нетягу. Инженер безмятежно вязал шерстяной носок, и спицы быстро мелькали, поблескивая в его проворных руках. После каждого поддергивания раскатывался клубок ниток.
— Котенка не хватает, — улыбнулся Кожевников.
— Кого? — удивленно спросил инженер, близоруко щуря глаза.
— Котенка для полной идиллии. Бабушка вяжет носок, а котенок играет с клубком. Есть такая картина. Александр Феоктистович, вы не бабушка, а инженер. Могу вас обрадовать, тракторист отказался воду возить. Я не могу идти против совести и подписывать липовые наряды. Две-три ездки в день — это не восемь часов работы. Не восьмерка! Возим воду к воде. Да, бросьте вы, наконец, носок! Вы думали об этом?
— Павел Гаврилович, я возмущался наглостью тракториста.
— Возмущение — возмущению рознь. Что вы предлагаете? Ваши соображения?
— Я думал. Есть одно озеро. Помните, я рассказывал, на круглом озере кряквы начали строить гнездо? Но кто-то убил селезня.
— Я вас спрашиваю о деле, а не о селезне, — нетерпеливо прервал его буровой мастер.
— Я думал о воде для буровой, — невозмутимо продолжал Шурочка Нетяга со своим всегдашним спокойствием, не замечая вспышки Кожевникова. — Надо перегородить ручей. Поднимется уровень воды, и озеро обеспечит нас водой. Я даже шагами вымерил расстояние.
— Александр Феоктистович, вы меня удивляете. Зачем мерить шагами, когда у нас есть рулетка?
— Мой шаг — метр пять, — обиженно сказал инженер. — За точность я ручаюсь, — он достал из кармана логарифмическую линейку и произвел нужный расчет. — От буровой до озера почти два километра. А точнее, километр восемьсот двадцать девять метров.
— Километр восемьсот двадцать девять метров, — повторил Кожевников. — Но где мы с вами возьмем столько труб? А потом вы забыли о зиме, о скорых морозах. Лед порвет трубы.
— Павел Гаврилович, мне нужно еще раз сходить на озеро, шевельнулась у меня одна мысль!
— Запомните, Александр Феоктистович, я не намерен больше транжирить государственные деньги. Думайте, дерзайте, изобретайте, но обязательно найдите выход.
Валерка Озимок увидел инженера, идущего в тундру, и увязался за ним. Ссадины на его лице зажили, сошли и синяки.
«Пошел без ружья, — подумал верховой. — Интересно, что он задумал. Шурочка Нетяга чудной, но интересный человек. Ничего не делает зря!»
Валерке Озимку казалось, что инженер оглянется и заметит его, но тот шел сосредоточенный. Сгораемый любопытством, верховой не отставал. Поход в тундру, в широкий разлив воды таил в себе какую-то тайну, совершенно непонятную непосвященному. Парень старался понять ее, но все его догадки ничего не стоили. Он был в прекрасном настроении. Недавно начал читать «Красное и черное». Книгу подсунул Петр Лиманский. «Красное и черное» — о чем это?» — недоуменно подумал он, без интереса листая потрепанный том. Читать он не любил, а толстых книг всегда боялся. Но с первых же страниц ему понравился Жюльен — простой парень. Казалось, он не старше его и близок своим решительным и дерзким характером. Он даже заучил особенно приглянувшийся ему текст.
«Наконец, когда последний, десятый удар пробил и еще гудел в воздухе, он протянул руки и взял госпожу де Реналь за руку. Она тотчас же отдернула ее. Жюльен, плохо сознавая, что он делает, снова схватил ее руку».
«Жюльен — это я, — размечтавшись, подумал он. — А Катька — госпожа де Реналь». Ему надо было тоже проявить настоящую волю и взять ее крепко за руку. «Наконец ее рука затихла в его руке».
«Вот как надо действовать, — подумал решительно верховой. — Что она воображает, Катька? Боится выйти вечером постоять у балка». Лемминга он поймал ей в подарок. Посадил мышь в коробочку. Хотел удивить ее, а она, дура, от страха чуть не умерла. Дура, чистая дура. Мышь — не белый медведь. Петр Лиманский сказал: в тундре много леммингов будет зимой — хорошая охота на песцов. Он наморозит леммингов и будет ловить на них песцов. Сам он придумал и никому об этом не рассказывал, чтобы не перехитрили его. Петр Лиманский обещал дать два капкана. А ему больше и не надо. Одного поймать песца должен для Катьки, а второго для Марии Ивановны из детской комнаты милиции.
Посмотрел Валерка Озимок вперед и остолбенел. Пропал Шурочка Нетяга. Неизвестно, куда спрятался. Оглянулся назад — на прежнем месте стоит буровая вышка. Кажется, еще больше вытянулась вверх. Работали компрессоры, чавкали, как будто конфеты сосали. Только балки убежали вдаль, тускло светились крашеными боками.
В тундре негде спрятаться, видно далеко, до самого горизонта. Валерка Озимок смотрел вперед, теперь с тревогой, не понимая, что произошло. Не раздумывая, побежал, шлепая по воде, прыгая с мочажины на мочажину.
Неожиданно наскочил на зимнюю кроличью шапку инженера. Увидел шапку и заорал в голос по-дурному:
— Инженер, Шурочка! Инженер!
— Валера, я здесь!
Валерка чуть не подпрыгнул от страха. Голос раздался у него за спиной. Не вздумал же над ним пошутить Нетяга, попугать, дурака? Надо бы обернуться, а не хватило сил повернуть голову. Пересилил с трудом страх Валерка Озимок, оглянулся и обомлел: среди воды зеленая полянка, как ковер, цветочки красные разбежались по краям, одни красные, другие белые; Шурочка Нетяга забрался на ковер, ноги поджал. Собрался он прыгнуть с разбегу к инженеру, а тот громким голосом остановил:
— Я в болото попал, Озимок.
— Вылезайте.
— Не выходит. Меня засасывает!
— Руки давайте, я помогу, — испуганно крикнул Валерка Озимок.
Страх захлестнул ему сердце.
— Не доста-нешь. Стой, а то ты провалишься! — строго предупредил инженер. — Ремень есть?
— Кажется, есть, — неуверенно ответил парень. Он почти перестал соображать от страха.
— Посмотри.
— Есть ремень, — Валерка Озимок кинул ремень пряжкой вперед. Ремень упал, не долетев до инженера. — Я сейчас! — Парень распластался на земле и оказался сразу ближе к тонущему, сократив расстояние. Второй раз просвистел ремень, и теперь он упал куда ближе, но инженер все равно не дотягивался до него рукой.
— Шурочка, хватайтесь! — почти стонал парень. — Тянитесь! Чуть-чуть осталось.
— Не могу, грязь засосала. Ты не мучайся, — сказал инженер. — Вставай. Знаешь круглое озеро? Оно рядом. Я оставил там лопату и ведро. Постарайся найти их и тащи сюда.
— Я вас не брошу. Вы утонете. — Валерка Озимок с отчаянием смотрел на инженера, тот опустился уже по грудь. — Я не уйду!
Слезы навернулись на глаза, и верховой заплакал. Тонул человек, а он бессилен ему помочь, ничего не мог сделать для спасения.
— Беги скорей! Если не отыщешь лопату с ведром, я утону, — без особого страха сказал Шурочка Нетяга, и боль исказила его лицо.
— Я бегу.
— Ты должен найти лопату, — подбадривая, уверенно сказал инженер. — Помнишь озеро, селезня?
Валерка летел сломя голову. Тундра изменилась, потеряла свой прежний вид, вместо одного озера — тысяча, и все залиты водой. В каждом отражены облака, и не надо задирать голову смотреть на небо. На земле — второе светлое небо с белыми облаками. Все они разные. А если приглядеться как следует, похожи на белых медведей и песцов. Но парню некогда было присматриваться к облакам, искать в них сходство с разными зверями.
Выручила ручка лопаты. По ней признал рядом круглое озеро, где он убил селезня. Думал, никто не узнает, а инженер выследил. Хорошо, что не растрепался. Около лопаты — ведро. Обыкновенное цинковое с вмятиной на боку.
Схватил Валерка Озимок лопату, ведро и бегом к Шурочке Нетяге. Бежит, торопит сам себя, не понимает, что ему делать. Добежал Валерка Озимок до инженера и оцепенел: тот опустился еще ниже в болото.
— Что мне делать? — громко закричал верховой, холодея от страха, не зная, что от него требуется.
— А ты быстро смотался, — сказал осипшим голосом Шурочка Нетяга. — Молодец. Бери лопату и срывай бугор. Пускай воду в болото.
— Вы утонете, утонете! — не слыша приказа, заспорил верховой. Показалось, что инженер начал бредить и говорил совсем не то, что хотел.
— Копай скорей, меня может спасти только вода. Я прошу тебя.
Валерка принялся раздирать дернистые бока мочажин. Они плотиной перегораживали озерцо от болота. Трудно копать, дерновина перевита корнями берез и ивок. Он чуть не плакал от злости, копал как одержимый, перерубал лопатой корни, выкидывал вязкие куски земли.
Не заметил, как зеркало воды дрогнуло, выгнулось полукружьем, и первые капли воды упали сверху на черную землю, а потом поток прорвался и рванул в болото и начал затапливать его.
Валерка не понимал, что происходило. Шурочка Нетяга бил руками по воде, подгребал ее к себе, дергал плечами, раскачивал тело.
Валерка продолжал все также работать, остервенело шуровал лопатой, расширял прорыв, помогал воде.
Болото скрылось под водой, утонули красные и белые цветы, как будто их не было в помине. Инженер все так же остервенело бил по воде, в отчаянной попытке вырваться, выплыть.
— Кидай ремень! — приказал решительно Шурочка Нетяга чужим, сиплым голосом, как из погреба. — Шагай вперед, не бойся!
Валерка забыл о страхе. Сделал несколько шагов вперед и бросил ремень. Пряжка ударила по руке инженера, но он не почувствовал боли. Цепко ухватился рукой за пряжку.
Верховой резко дернул, раз, другой. Ему показалось, что он сам начал проваливаться. Ноги сцепила вязкая грязь. Обалдело дергал ремень без всякой надежды. И вдруг он ощутил — тяжесть переместилась, словно переползла на край ремня к его рукам. Шурочка Нетяга плыл к нему по воде.