На коленях Касьяна Горохова лежала развернутая карта, ярко освещенная электрическим светом. Но он не мог по ней контролировать маршрут полета без зримых ориентиров. В темноте потонули земля, снежная тундра с замерзшими реками, ручьями, занесенными снегом.
Олег Белов не спускал напряженного взгляда с приборов. Они оставались для него единственными проводниками на все часы полета. Вспоминались совместные полеты с Ачкасовым. Его завидное спокойствие и хладнокровие. Сейчас комэск ничем не мог ему помочь, но незримое присутствие подбадривало и вселяло уверенность.
Командир скользнул взглядом по сосредоточенному лицу Касьяна Горохова, озорно подмигнул ему, пряча в уголках губ довольную улыбку. Впервые ощутил накатившуюся радость. Его состояние разделял и Касьян Горохов, тоже соскучившийся по полетам, привычной кабине вертолета, штурвалу.
Турбины чувствовали перегрузку машины. Фюзеляж вертолета был завален до самого верха деревянными ящиками с консервами, картонными коробками, плетеными корзинами. В мешках крупа, сахар, коровьи и оленьи туши.
«Не вертолет, а «Гастроном», — посмеиваясь, говорили рабочие, загружая на стоянке продукты.
Диспетчер «Горки» по рации сообщил о вылете вертолета на все три буровые, и там его уже с нетерпением ждали. На посадочных площадках обещали зажечь костры. Вырвать красными огнями землю из свинцовой черноты.
Маршрут разработал Олег Белов. Он мог залететь на ближнюю буровую, а потом уже совершить посадки на самых дальних точках. Но он решил построить полет по-другому: первую посадку сделать на Р-25, у мастера Честнейшего, потом залететь на Р-23 к молодому Александру и только после этого следовать на Р-19, к Кожевникову.
— Что вспомнил, командир, Лилиану? — спросил, хитро прищурив глаза, Касьян Горохов. Начал оправлять теплую летную куртку, как будто готовился к свиданию с болгаркой.
— Нет, думаю о встрече с буровиками, с Кожевниковым.
— А Лилиану забыл?
— Нет… — неопределенно ответил Олег Белов. Ему не хотелось говорить о девушке, открывать для других ее красоту. Забыть ее нельзя. Но он стеснялся в этом признаться, таил все в себе.
— Братцы, вижу костры! — закричал обрадованно Вась-Вась.
Красные огни, раскачиваемые ветром, то вдруг стлались по земле, то вновь вспыхивали, освещая края низких туч. Олег Белов почувствовал захлестнувшую радость. Такую же радость, наверное, испытывали и космонавты, когда возвращались из космоса на долгожданную Землю.
Из темноты навстречу вертолету шагнула ослепительно сверкающая буровая вышка. Она вырастала на глазах горящей свечой. С фонаря к поясам широких ног сбегали вниз электрические лампочки, опоясывали металлические конструкции поперек.
— Ну и дела, орлы! Нас встречают иллюминацией — радостно воскликнул Вась-Вась. — Настоящий праздник. Вот за что люблю авиацию!
— Вась-Вась, скоро Новый год, назначим тебя Дедом Морозом. Будешь вручать подарки!
— По совместительству согласен быть и Снегурочкой.
— Снегурочку командир уже нашел. Есть достойная кандидатура, — пошутил Касьян Горохов. — Правда, командир?
Олег Белов шутку не поддержал. Внимательно посмотрел вниз и коротко сказал:
— Заходим на посадку!
Под вертолетом была та же густая чернота. От пляшущих огней костров прыгали красные сполохи по сугробам. Четко высвечены четыре угла.
— Выключить освещение! — приказал Олег Белов.
В кабине вертолета темно. Две маленькие электрические лампочки горели по углам приборной доски. Компас и высотомер светились желтыми кошачьими глазами.
— Командир, высота три метра, два метра, метр…
Колеса мягко коснулись снега, и вертолет тяжело присел, наваливаясь на пружины рессор.
Винт еще продолжал раскручиваться, подняв клубы снега, а в полосу огней уже вбегали люди. Порывистый ветер валил их с ног, срывал с головы зимние шапки, по это никого не останавливало.
Вась-Вась распахнул дверь, и поток электрического света высветил собравшуюся толпу рабочих.
— Качать летчиков! — крикнул кто-то хриплым, простуженным голосом. — Качать!
— Качать, качать! — раздалось со всех сторон. — Мужики, качать!
Олега Белова вместе с Касьяном Гороховым подхватили на руки. Высоко подбрасывали вверх. Потом неуклюже целовали, щекотно кололи жесткими бородами.
— Заждались мы вас, заждались! — басил буровой мастер Честнейший, хлопал Олега Белова по спине тяжелой ладонью. — Молодцы, все-таки прилетели, молодцы! — в глазах его блестели слезы.
Рабочие принялись разгружать вертолет, вытаскивали ящики со сгущенным молоком, рыбными консервами, мешки с сахаром и крупами.
А Вась-Вась, сдернув с головы летный меховой шлем, собирал в него письма.
— Я вам привез подарок, товарищ Честнейший, — сказал Олег Белов и показал две заглушки буровому мастеру. — ТЭЧ выточили, на аэродроме. По моему заказу.
— Ну, Олег, удружил, удружил! — Честнейший не удержался и, обняв командира вертолета, расцеловал. — Вот это да! Понял интересы бригады. Спасибо.
Следующую посадку вертолет совершил на буровой Р-23. Здесь летчиков тоже встречали торжественно. Обнимали и целовали при свете пылающих костров.
Буровой мастер широкоплечий Александр стоял в окружении низкорослых ненцев. Черноголовый, в оленьей малице, он удивительно походил на оленеводов.
— Знакомься, командир, мои друзья, — сказал он, приветливо улыбаясь. — Задолжал я продукты. Крутился, как белка в колесе. Мужики наработаются, разве их можно обижать? Старался кормить как следует. Спасибо охотникам, последним делились с нами. Сегодня верну им долг сполна!
— Ань-дорова-те, ань-дорова-те — кивали головами ненцы и старались крепко пожать летчикам руки.
— Натягивай капюшон, — сказал заботливо Вась-Вась, стараясь помочь охотнику.
— Зачем капюшон? Однако, совсем не холодно! — спорил охотник. — Ты замерз? Почему шапку завязал? Однако, сегодня нет мороза.
— Мороз!
— Мороз, когда шестьдесят градусов, ураганный ветер, — подражал своим приятелям ненцам Александр. — Однако, сегодня не мороз. Спит злой ветер за Камнем. Проснется — будет мороз.
И третий раз вертолет поднялся в ночное небо. Без тяжелого груза машина особенно легко набрала скорость. Олег Белов нетерпеливо посматривал на приборы. С возрастающим волнением ждал последнюю посадку, встречу с бригадой Кожевникова. Там его настоящие товарищи!
Вертолет шел на предельной скорости, но чернота скрадывала расстояние, и казалось, что машина висела на одном месте и несущий винт, как мельница, зря молотил воздух. Истекало расчетное время полета, а буровая Р-19 не появлялась. Было тут от чего поволноваться!
Олег Белов заставил себя взять в руки. Почему он запаниковал?
Ветер переменился и начал дуть с моря, резкий и порывистый. Сразу упала скорость полета. Чтобы утвердиться в своей догадке, посмотрел на приборы. Надо было произвести простейший расчет и, учитывая ветер, добавить время на полет до буровой.
— Касьян, сколько нам еще болтаться?
— Десять минут!
— Десять!
Последние минуты еще никогда не казались ему такими томительными и бесконечно долгими. Начинал верить, что действительно сбились с курса и никогда уже буровую не отыскать в черной ночи.
— Вижу буровую! — радостно закричал Вась-Вась и торжествующе посмотрел на командира, загораясь его ожиданием.
— Заходим на посадку!
На Р-19 летчиков чуть не сбили с ног налетевшие со всех сторон рабочие бригады. Все знали о возвращении в экспедицию экипажа Олега Белова. Тянулись к нему, крепко обнимали и целовали. Не остались обойденными вниманием Касьян Горохов и бортмеханик Вась-Вась.
Последним подошел Кожевников.
— Вот и свиделись, наконец, — в голосе бурового мастера чувствовалась радость. — Я, когда узнал, что ты, Олег, должен прилететь, начал дни считать, как перед свиданием. А о нашей Катюше и говорить нечего!
— Павел Гаврилович, я сдержал слово, привез вам в подарок заглушки, — не удержался Олег.
— Не знаю, как и благодарить. Прими низкий поклон от всех моих хлопцев. Мы здесь без тебя много толковали. Кое-что придумали совместными усилиями. Ребята решили вас всем экипажем зачислить в нашу бригаду. Ну, словом, чтобы вы болели за план. Понял, куда мы нацелились? Хотим закрепить вас за собой. А то идет полная неразбериха. Диспетчеру заказываем нужные материалы, а привозят другое, что для них повыгодней погрузить и побольше заработать. К примеру, натаскали обсадных труб, а запас нам не нужен. Один экипаж прилетает, другой улетает. Вроде гастролеров.
— По санитарным нормам, нам полагается отдых.
— Знаю, — нетерпеливо сказал Кожевников. — Знаю и об отдыхе. Тут до вас был один экипаж, доброго слова не скажешь. Контейнеры с цементом раскидали по всей площадке, а сколько переколотили! Заставить бы их потаскать мешки, сразу бы поумнели. Работа работе рознь! Все зависит от экипажа. От его отношения к делу. А ты заболел работой. На буровой сидел не зря. Проникся уважением к рабочим, своими руками понянчил железки. Тебя, Олег, не надо убеждать, что надо грузить бригаде, когда она забурилась и приступила к работе. Взять те же заглушки. Есть они на буровой или их нет, тебя могло не волновать. А ты рассудил правильно. Подсчитал убыток от встречных перевозок. Сосчитал зря потраченные деньги. Вот это и дорого.
— Не знаю, как благодарить за доверие, Павел Гаврилович, — смущенно сказал Олег Белов, чувствуя глухие удары сердца. — О таком содружестве я не слышал. Надо с Ачкасовым посоветоваться.
— Нужды бригады ты и сам хорошо знаешь. Старайтесь обеспечивать нас материалами, чтобы мы не работали старыми долотами. Наш план по бурению — ваш план. А о денежном поощрении решим. Важно вовремя начать нужное дело! Правильно я говорю, хлопцы? — Кожевников обратился к стоящим рядом с ним буровикам.
— Дело, мастер! Дело!
Подошел Валерка Озимок, Изумление на его лице сменилось радостью, когда он узнал знакомый экипаж. Горячо тряс руки летчикам и заглядывал в глаза, как будто спрашивал: «Не больно жму? Силу поднакопил на буровой. Не больно?»