…уже в который раз мне приснилось, будто стою за операционным столом в белом халате, в маске, в руке скальпель – и собираюсь делать операцию по удалению воспаленного аппендикса… и даже во сне понимаю прекрасно, что я не хирург, никогда не любил хирургию, вид крови всегда вызывал во мне отвращение… но вот зачем-то же снится мне этот сон! Дрожат руки, трепещет сердце, и я судорожно пытаюсь вспомнить, что там написано в учебнике про аппендэктомию – главное, не забыть потом, когда аппендикс будет удален, наложить на слепую кишку кисетный шов… а потом… а потом… что потом? Кто подскажет?!
В ужасе просыпаюсь – и вижу свою привычную комнату, и я, как обычно, лежу в кровати, напротив меня негромко бормочет включенный телевизор, в окно светит мартовское солнце, сверкают сосульки… Сегодня же – Масленица! Проводы русской зимы! И все домашние оставили меня, ушли в парк «Русский мир» – так теперь называется парк культуры и отдыха имени Горького… Там должны быть гуляния, ярмарка, всякие увеселения, блины…
Долго не могу отдышаться после кошмарного сна. Почему эта хирургия не оставляет меня в покое? Сам ведь я никаких операций никогда не делал, даже в студенческие годы стремился их избегать, только ассистировал пару раз по приказу преподавателя, да еще на практике по гинекологии сделал несколько абортов… до сих пор с отвращением вспоминаю этот хруст стенки матки под стальной кюреткой! Ну, еще спинно-мозговую пункцию приходилось делать… но разве это операция! А вот почему-то же снится и снится без конца все одно и то же… Какой смысл в этих снах, кто мне объяснит?
Напротив дома, в котором мы жили с мамой, находилось здание больницы скорой помощи, бывший архиерейский дом, куда я попадал, по-моему, трижды. Первый раз – когда мне, семилетнему, случайно разбили голову свинцовой битой во время игры в «чику». Сам был виноват – подвернулся под руку. Пацаны сразу же потащили меня, окровавленного, со двора и через дорогу – в больницу. Я орал, будто меня режут. Но все обошлось – врачи наложили швы, поставили противостолбнячный укол, и те же пацаны отнесли меня к маме, которая, увидев забинтованного сынка, страшно побледнела, но быстро пришла в себя.
Второй раз я попал в хирургию, когда учился в третьем, кажется, классе – мы купались в Енисее, забираясь на бревенчатые боны и ныряя с них в воду. И вот, вынырнув и снова забравшись на боны, я обнаружил, что за моей правой ногой тянется кровавый след, а полуоторванный мизинец болтается на лоскутке кожи… Снова помогли пацаны, подхватившие меня под руки – помогли мне допрыгать по улице Горького до неотложки, где хирурги пришили мне мой мизинец.
В третий раз я попал в ту же хирургию после того, как безуспешно пытался покончить жизнь самоубийством. Мне тогда было семнадцать лет, я учился на первом курсе мединститута – и, выражаясь протокольным языком, поводом к суициду послужило «разочарование в профессии», а если честно – то самое отвращение к хирургии, которое я так и не смог, как ни пытался, в себе побороть. Поняв это окончательно, я решился на единственную и последнюю хирургическую операцию – искромсал себе левое запястье безопасной бритвой, но тут меня застукала неожиданно пришедшая к нам тетя Шура – и погнала в неотложку…
Как все это было давно! А дурацкие хирургические сны продолжают сниться, не оставляют в покое, терзают душу.
– …Сегодня все жители зоны Ру отмечают славный праздник Масленицы, – радостно произносит улыбчивый телеведущий, явно наполовину китаец (русских-то на телевидении почти не осталось). – Мы ведем репортаж из центрального парка «Русский мир», где проходят гуляния, игры, конкурсы, развернуты ярмарочные ряды, здесь же можно увидеть выставку декоративно-прикладного искусства. Полюбуйтесь на эти разноцветные лоскутные одеяла! А как красивы березовые туеса! На церемонии открытия ярмарки выступили представители мэрии и братской китайской администрации, которые подтвердили совместную готовность и впредь всячески содействовать укреплению и развитию добрых традиций русского народа. Вы видите на экране гостей, приехавших к нам из Китая. Они рады передать братский привет всем жителям Кырска! А сейчас перед вами – участники народного празднества – фермеры из Емельяновского района… Представьтесь, пожалуйста!
– Нинь-хао! – говорит фермер. – Меня зовут Чжоу, а это моя жена Маруся… Мы очень рады, что оказались на этом празднике, мы долго к нему готовились. На ярмарке много интересного, особенно мне понравился дрессированный русский медведь…
– Ага! – подтвердила Маруся. – Мишка такой прикольный! Как он здорово под гармошку пляшет! А мы с Чжоу поем в нашем районном хоре… Скажи, Чжоу?
– Ши! – кивает супруг. – Особенно мне нравится «Ой, мороз, мороз…»
– А вам, Маруся?
– А я больше всего люблю старинный русский романс «Соловей Алябьева»!
– Может, споете для наших телезрителей?
– Да запросто! – Маруся откашлялась – и запела: – Сяоляо-вей мой, сяо-ляо-вей, гао-ляо-си-сий сяо-ляо-вей! Сяоляо-вей… Ха-ха! Сяо-ляо-вей… Ха-ха!.. Ну и так далее…
– Спасибо! Замечательно! Как радостно видеть, что в сибирской глубинке живы корни русской народной культуры! И куда вы сейчас направляетесь?
– Хочу забраться вон на тот столб, – сказал Чжоу, кивая куда-то влево, – и тогда мне достанется приз – новые сапоги. В хозяйстве пригодятся. Русские сапоги – лучшие сапоги в мире! Ши!
– Что ж, желаю удачи, – подмигнул ему ведущий.
– Это он запросто, – сказала Маруся. – Чжоу у меня такой ловкий, чертяка… Ну, покедова!
– А праздник продолжается, – гостеприимно распахивая руки, сказал ведущий. – На центральной аллее вас ждут ряды ярмарочных товаров, которые доставлены из разных районов края… А на сцене зеленого театра – сборный хор готовится к праздничному концерту. В честь Масленицы сегодня в парке «Русский мир» открыты новые национальные аттракционы, возрождающие старинные народные традиции и ритуалы. Допоздна будут продолжаться гуляния, песни и танцы, а когда стемнеет, на берегу Енисея молодежь будет прыгать через костер, демонстрируя свою удаль, а потом состоится кульминационное действо – сожжение в этом костре чучела Зимы! Обещаю вам – это будет великолепное зрелище! Сердце каждого русского человека содрогнется от счастья!
…кстати, с Проводами русской зимы связано еще одно давнее воспоминание. Вскоре после неудачной попытки самоубийства я совершил попытку лишить девственности любимую девушку, и эта попытка тоже не удалась. А ведь моя ненаглядная синеглазка так хорошо подготовилась! Она сама организовала наше свидание у нее дома – все подстроила так, чтобы в тот день не было ни папы, ни мамы, ни брата (они ушли на центральную площадь, где проходили масленичные гуляния), она же встретила меня с нежной улыбкой и торжественно подвела к готовой постели. Откинула тонкое покрывало, быстро сняла домашний халатик, стянула трусики и легла на чистейшую белоснежную простыню, и закрыла глаза. Я замешкался, но тоже разделся, правда, не снял носки, и лег рядом, не очень уверенный в том, что хорошо знаю, что надо делать дальше… Ах, если бы все это происходило где-нибудь в лесу или в парке, или в подвале, или даже в темном подъезде… Ах, если бы – в спешке, в горячке, в лихорадочном исступлении страсти… А тут как-то все выходило спокойно, прохладно и слишком уж чисто, уютно и аккуратно… Вот эта ее стерильная женская (даже не девичья!) скрупулезность и рассудительность меня тогда и отпугнула, мне вдруг почудилось во всем этом нечто медицинское… и наше свидание, так тщательно ею подготовленное, показалось мне похожим на медицинскую процедуру, на хирургическую операцию… Операция дефлорации! Именно так! И вот это меня жутко расстроило и огорчило, и я вдруг не захотел внедряться в ее распахнутые райские кущи, я тупо потыкался в ее гостеприимную чистенькую промежность – и отступил, обильно запачкав белоснежную простыню. – Извини, – сказал я. – Да ладно, – сказала она. – Ну пожалуйста, извини, – повторил я, умирая от стыда и разочарования. – Прекрати извиняться! – сказала она раздраженно.
Я ведь был в юности жуткий романтик! Хотя и снедаемый похотью, но романтик… похотливый, но грустный романтик…
И хотя позднее, в более спонтанной, импульсивно-импровизационной, не организованной никем ситуации у нас с ней все получилось вполне нормально, и мы оба потом от души посмеялись над моим дебютным фиаско, но я четко осознавал, что она, моя нежная и любимая синеглазка, сразу, тогда же, после той неудавшейся «операции», поставила на мне крест, исключила меня из своих стратегических планов, как ненадежного спутника жизни…
…вспомнилась и еще одна встреча, но уже с другой моей бывшей возлюбленной, рыженькой и зеленоглазой попрыгуньей, с ней мы встретились на заре перестройки, спустя пару лет после разрыва… Совершенно случайно мы оказались рядом в зале кинотеатра, где показывали фильм итальянского режиссера Антониони «Красная пустыня»…
…о, Моника Витти, ясноглазая и печальная звезда моей горькой юности… Долго же мне пришлось тебя дожидаться. Так долго, что когда, наконец, я увидел этот фильм, то испытал легкое разочарование. С чем бы это сравнить? В старом Китае девочек с раннего детства заставляли носить тесную обувь – чтобы ножка сохраняла миниатюрное изящество. Наши совковые души с рождения тоже были втиснуты в колодки – и попробуй потом распрямись! Так что, лучше уж никогда, чем поздно… Но ведь я совсем не о том хотел – сам себе – рассказать!
Я хотел – о случайной встрече после разлуки в темном зале кинотеатра. Ведь эта худенькая рыжеволосая женщина когда-то поистерзала мое заячье сердечко, да и я ее, если честно сознаться, помучил достаточно… Но кому это нужно знать – кроме меня? Простых нормальных людей уже тошнит от закомплексованных нытиков, копающихся в своей консервированной душонке с таким же мазохистским сладострастием, с каким простодушный дебил ковыряется в носу, выколупывая сухие козявки… Стыдно, брат.