В конце концов они добрались до Дани и все вместе практически вывалились на улицу.
– Вот видите, я же говорил, что обойдется, – сказал довольный Даня, когда они перешли мост.
– Это сейчас тебе повезло, – сказала Туся, которая наконец успокоилась после громкой музыки и разговоров. – А потом может удача и отвернуться. Я тебя прошу, не ходи больше…
Даня отмахнулся, а Нина поняла, что пока его не изобьют, он не поверит, что удача может изменить ему.
Глава восьмая
На следующий день Нина резко проснулась, как от внезапного толчка. Она плохо и неспокойно спала всю ночь. Ей снилось, что за ними кто-то гонится, а они убегают, убегают… Но земля, как коварный песок пустыни, только усложняет им бег, не дает спастись…
В комнате было мрачно из-за туч, но в воздухе, когда Нина распахнула балкон и оперлась на перила, дождем не пахло.
Мохнатый кошкин хвост, как ветерок, мазнул Нину по щиколотке. Она взяла Любовь на руки и прижалась щекой к ее щеке. Пара длинных усиков тут же врезались в губы и рот.
Во дворе послышались голоса. Прижав кошку крепче, Нина чуть перевесилась через перила и посмотрела, кто пришел. Рабочие.
«Бедный дохлик, на этом… как его… Никите даже ссадин нет», – подумала она.
– Дедушка… – как бы между прочим спросила Нина за завтраком.
– Да?
– Слушай… а сколько вообще эти беседки обычно строят? Мне кажется, что стройки всегда какие-то бесконечные, но ведь беседка – это не дом. Я думала, может, пару недель…
– Пару недель? – дедушка посмотрел на нее с улыбкой. – Да бог с тобой, милая. Сегодня все уже будет готово. Они бы и раньше закончили, да дожди…
Нина обрадовалась. Наконец-то она перестанет вся сжиматься, выходя на задний двор. Что ни говори, а Никита все-таки заставлял ее терять покой. Пусть и в не совсем приятном смысле (Нине просто хотелось избегать его), но все-таки равнодушной она не осталась.
Сделав последний глоток кофе, Нина медленно встала из-за стола, расцеловала бабушку и дедушку и не спеша направилась по извилистой кирпичной дорожке к будке Джина. Он спал и, когда она погладила его, только лениво приоткрыл один глаз.
Нина оглядела участок. Из-за дождя и плохой погоды она почти забыла, какой он красивый. Родители нанимали ландшафтного дизайнера, чтобы облагородить территорию. Несколько соток зеленого газона («как только наступит настоящее лето, обязательно надо будет устроить здесь пикник»), красивые дорожки, небольшие круглые клумбы с бабушкиными цветами, маленький декоративный пруд, открытая терраса, прилегающая к столовой, множество скамеек, баня, которая скорее походила на еще один жилой дом: внутри было два этажа, бассейн, закрытый и открытый, сама баня, бильярдная и комната отдыха… Нина иногда думала, что, если папин бизнес рухнет, они смогут сделать из дачи какой-нибудь милый камерный отель.
Из дома вышел дедушка и направился в сторону строящейся беседки, которая, надо сказать, уже приобрела узнаваемый вид. Начались какие-то разговоры, которые доносились до Нины в качестве раздражающего шума, поэтому она прошла к дыре в заборе и юркнула на соседний участок.
Тусю и Даню она увидела сразу же. Они сидели на крыльце и играли в карты.
– Я вас поздравляю, – сказала Нина, останавливаясь прямо напротив них, – вы только что предали шахматы.
– Иногда хочется просто сходить под дурочку, а не просчитывать в голове миллион комбинаций, – отозвался Даня.
– Вообще-то я выигрываю, так что под дурачка, а не под дурочку, – вставила Туся, кидая несколько карт на крыльцо. – Нин, хочешь какао с корицей? Бабушка сделала.
– Хочу.
Туся неопределенно махнула рукой.
– В беседке на столе, – сказала она.
Когда Нина вернулась, делая большие глотки из кружки, Даня сидел насупившись, а рядом с ним валялась колода.
– Кто дурак? – спросила Нина, просто чтобы убедиться.
Туся улыбнулась ей, зажмурившись при этом как ребенок.
– Зато в шахматах тебе даже соседский пятилетний мальчишка мат поставил, – буркнул Даня.
– Ой, Ниночка! – Туся подскочила, не услышав слов брата. – Мне же прислали фотографии! Представляешь, их делают за пару дней всего. Хочешь посмотреть?
Нина кивнула.
– Подожди, у меня телефон в комнате. Сейчас сбегаю, – и Туся унеслась.
Нина села на ее место и вытянула ноги. Даня собрал карты и стал лениво их тасовать.
– Ну что, партейку? – спросил он.
– Давай, – пожала плечами Нина.
В конце концов, Даня прав, иногда мозг просто не готов управлять армией и королевской четой, иногда ему нужны простые вещи, простые слова, простые разговоры.
Туся вернулась через несколько минут, но у Дани карты уже не помещались в руках.
– Надо же, что ж тебе так не везет сегодня? – сказала Туся.
– А он всю удачу вчера израсходовал, – отозвалась Нина.
– Началось… – вздохнул Даня и закатил глаза. – Не кипятитесь, лады? Ничего не случилось и в дальнейшем тоже ничего не случится. Я сам решу, когда все. Указывать мне не нужно. Тема закрыта.
Девочки молчали. И только через несколько минут Нина насмешливо подняла бровь:
– «Лады»… это что за просторечие? Не для того ты три языка учишь, чтобы не найти нормального слова для выражения своей мысли.
– Get off, – бесстрастно сказал Даня, как бы между прочим.
Нина пнула его ногой. Не сильно, но ощутимо.
– Я английский тоже знаю, – рассердилась она.
– Тогда не лезь ко мне. Я ведь и на французском могу свою предыдущую мысль повторить.
Нина обиделась и бросила карты.
– Все равно ты бы проиграл, – сказал она.
– Не ссорьтесь! – Туся села между ними прямо на карты. – Давайте лучше посмотрим фото. Это, честное слово, шедевры! Я такой атмосферы не ожидала… Дань, смотри, твои портреты!
Даня тут же заинтересованно сунул нос в экран:
– Magnifique, – сказал он, а потом бросил взгляд на Нину: – Достаточно интеллигентно?
Нина показала ему язык, и вдруг ее сердце сжалось. Фото ее и Фили, когда она сдувала божью коровку с его ладони. Композиция горизонтальная, в теплых оттенках. Они помещены в кадр по грудь (и чуть ниже), ветер раздувает передние пряди Нининых волос так, что они прикрывают ее лицо, совсем чуть-чуть, но очень завораживающе. Глаза ее зажмурены совсем по-детски, так Туся недавно улыбалась, а Филя смотрит на нее.
– А можешь распечатать мне? – спросила Нина.
– Только эту? – удивилась Туся.
– Нет, конечно, еще вот те, где мы все вместе и вот то, из леса, – опомнилась Нина.
– Ну хорошо, пойдем в дом, там принтер. Вообще, тебе повезло, что бабушка купила краску для него.
Любовь Туси к фотографиям передалась ей от папы, а ему от его папы, то есть от недавно умершего дедушки Туси, который не только снимал, но и сам печатал снимки, поэтому в их доме всегда можно было найти все необходимое: бумагу для фотографий, принтер и скотч, чтобы приклеивать на стены уже распечатанные фото.
Как только снимок оказался в Нининых руках, она, пользуясь тем, что Туся и Даня о чем-то снова спорили, отвернулась к окну и прижала его к губам, а потом с трепетом убрала в карман плотного кардигана.
Домой Нина возвращалась, уже когда небо из розового стало мрачно-голубым, как будто убрали яркость. Весь день она провела с друзьями. Они шатались по дачному поселку, выискивая, какие дома уже оживают, а какие соседи все еще не приехали, бегали на причал, потом посмотрели фильм, перед этим перессорившись из-за языка, на котором этот фильм смотреть (Даня совершенно не горел желанием напрягаться этим летом, Нина считала, что аудирование нужно тренировать при любой возможности, поэтому настаивала на оригинальной аудиодорожке, а Тусе было не принципиально, потому что она предпочитала читать субтитры), лениво поиграли еще несколько раз в карты, потом Даня уныло заметил, глядя в окно:
– Почему в двадцать первом веке нельзя заказать погоду?
Они еще немного поговорили, и Нина поняла, что у нее слипаются глаза. Все-таки страшные сны выматывают.
Немного покачиваясь, она шла по извилистой дорожке своего участка, когда решила присесть на скамейку около декоративного пруда. Ей захотелось в одиночестве полюбоваться на фотографию, которая мгновенно стала ей дороже всех украшений, хранившихся в ее шкатулке.
Скрипнула входная дверь. Нина вздрогнула и быстро убрала фотографию в карман.
Это рабочие, попрощавшись с Ниниными бабушкой и дедушкой и получив плату за свою работу, направились домой. Нина подумала, что они просто пройдут мимо. Так и получилось, но Никита замедлил шаг, а потом и вовсе остановился у самых ворот, что-то сказал своему другу, тот вышел на улицу, а Никита вразвалочку направился к ее скамейке.
Нина снова вся сжалась.
– Ты вчера прямо обалдеть как выглядела, все заглядывались, – сказал он восхищенно.
Нина предпочла расценить это как комплимент:
– Спасибо.
Она встала, желая скорее оказаться в доме, а он сжал ее плечи и поцеловал. Нина с силой толкнула его, а потом ударила по щеке. Ладонь тут же обожгло.
С обидой и злостью она посмотрела на него и убежала в дом.
В своей комнате она заплакала. Это был ее первый поцелуй. Она так мечтала, что Филя нежно, когда-нибудь на закате, у речки, прижмется к ее губам своими…
Но не так… не так грубо и бесцеремонно, как будто она какая-то античная статуя или помидор, на котором все учатся целоваться…
Она посмотрела на себя в зеркало, заплакала еще горше и свернулась на кровати комочком рядом с кошкой, прижав к груди фотографию, на которой столько любви и нежности, надеясь, что она уймет обжигающую обиду и разочарование.
Глава девятая
Когда на следующий день Нина открыла глаза, опухшие и несколько померкшие от слез и разочарования, ее тут же обласкали мягкие солнечные лучи. Она подошла к окну, как обычно сжимая в объятиях сонную Любовь.
«Ах, неужели лето?» – подумала она, вмиг повеселев.
– Нина! – услышала она с улицы.