Плисецкая согласилась. Но как незаметно выбраться вечером из отеля? Балерина пригласила в теплую компанию своего партнера Николая Фадеечева. «Он человек порядочный, не выдаст, а вдвоем от бдящих глаз уйти побезопаснее будет», – рассуждала Майя Михайловна.
Березова заехала за ними в условленное место к отелю, и артисты отправились в путь.
В доме Березовой ее муж-пакистанец занимался приготовлением ужина. Все специи Лондона шли в ход, вызывая радостные эмоции у гурмана Фадеечева: вот уж поедим… Марго с Рудольфом еще не было: они танцевали в вечернем спектакле.
Наконец – звонок в дверь. Вот и Нуреев с Марго Фонтейн, которую Плисецкая не сразу заметила.
«Мы бросаемся с Руди в объятия друг к другу. Проходит вечность…»
– Вы получили мои цветы в Нью-Йорке? – спросил Рудольф.
– Получила, получила. Спасибо.
– И письмо дошло? Будем танцевать вместе?..
Только в этот момент Плисецкая увидела терпеливо ожидающую своей очереди Марго. Нуреев улыбнулся:
– Я навожу такой страх на своих бывших соотечественников. Вы из них – самая отчаянная…
Незабываемый вечер быстро подошел к концу.
Нуреев, известный любитель живописи и коллекционер, подарил на память Плисецкой внушительную по объему книгу с репродукциями картин Гойи. Майя Михайловна многие годы бережно хранила в своем доме это роскошное издание.
Не желая вновь обременять хозяйку дома обязанностями водителя, Плисецкая с Фадеечевым поехали обратно в отель на такси.
В холле отеля, несмотря на очень поздний час, их поджидали администраторы труппы.
– Где это вы так поздно, друзья, загуляли? Впрочем, знаем где – у Березовой. Верно? Угадали?..
Фадеечев едва не выронил тяжелый нуреевский подарок.
– Мы уж хотели к госпоже Березовой отправиться. Но незваный гость хуже татарина… – пошутил один из них.
– Но не хуже башкира, – подхватил другой.
Николай Фадеечев и Майя Плисецкая на съемках комедийного фильма «Новогоднее похищение». 1969 г.
Плисецкая с Фадеечевым напряженно молчали, делая вид, что не понимают намека на национальное происхождение Нуреева.
– А что это за пузатая книга? Подарок небось? Красота-то какая. Неужели не дрогнула чья-то рука попортить и подписать такую реликвию?..
Тут же последовала проверка первых страниц – на удивление, никакой подписи не оказалось. Осторожный Нуреев конспирации ради не стал подписывать свой подарок!
Насыщенный работой 1963 год завершился для Майи Плисецкой еще одной премьерой – в «Спящей красавице», обновленной балетмейстером Юрием Григоровичем. Балерина танцевала в этой новой редакции конечно же главную партию – принцессы Авроры.
В отличие от предыдущей постановки этого балета на сцене Большого театра в редакции 1963 года вся партия Авроры была восстановлена в хореографии М. Петипа. Блистательная принцесса, сдержанная и классически элегантная – такой предстала на сцене очаровательная героиня Плисецкой.
Интересное, но довольно спорное высказывание принадлежит М. Константиновой в ее книге о балете «Спящая красавица»:
«Плисецкая – ярчайшая балерина барокко, по-своему возродившая на московской сцене торжественный… стиль М. Семеновой, что особенно было заметно в ее классических партиях – Раймонде и Авроре. Аврору она и готовила с Семеновой, когда собиралась танцевать премьеру 1963 года, где впервые получила возможность воспроизвести партию в оригинальном варианте. Ей, пожалуй, шел блистательно-концертный стиль спектакля, ибо всерьез переживать перипетии судьбы сказочной принцессы Плисецкая вряд ли смогла бы. Ее интересовала всегда сильная и яркая драма страстей в балете или уж танец как таковой, где вся драма и все страсти таятся в самой танцевальной фразе.
…Здесь было где продемонстрировать пластическую красоту рук, их поразительную музыкальную чуткость, когда казалось, что это танец оживленного инструмента. Тут нужен был этот гибкий, поющий корпус, благодаря которому стремительные сгибы в коде третьего акта нашли наконец в современном театре свое решение… И пусть в Авроре Плисецкой ничего не было от наивной и кокетливой мечтательницы рококо, она вернула балету его большой стиль, возродив в наше время идею балеринского достоинства и балеринского стиля».
Балерина барокко… Кажется, это все не о Майе Плисецкой – великой танцовщице ХХ века, привнесшей так много яркой индивидуальности в исполнение любой партии, будь то классика или современный репертуар. Ограничивать определение ее искусства одним-единственным стилем далекого века кажется несправедливым и неправильным.
Критики сошлись на том, что в новой постановке есть немало спорного. Но мнение об Авроре – Плисецкой оказалось единодушным: она блестяще танцует эту партию и заставляет забывать о постановочных просчетах создателей спектакля. Газета «Комсомольская правда» писала: «Она появляется на сцене – и кажется, что повеяло свежим дыханием луга, и уже не хочется анализировать постановочные приемы и «поверять алгеброй гармонию».
Париж, Милан, Жар-птица и Мехменэ Бану
Еще в 1962-м, через год после первых парижских гастролей с участием Майи Плисецкой, в Большом театре получили пакет на имя балерины. В нем оказалось извещение о том, что Университет танца и Институт хореографии в Париже присудили ей премию имени великой русской балерины Анны Павловой за исполнение партии Одетты – Одиллии в «Лебедином озере» в «Гранд-опера» в 1961 году.
И вот 3 января 1964 года балерина вновь вышла на сцену парижского театра в «Лебедином озере» со своим неизменным партнером Николаем Фадеечевым. Триумф этих гастролей превзошел даже успех первого выступления. «Юманите», ежедневная коммунистическая газета, писала в те дни: «Плисецкая остается непревзойденной Одеттой – Одиллией, о которой мечтали Чайковский, Петипа и Иванов… Ее перевоплощение из образа Одетты в образ Одиллии выходит далеко за пределы техники…»
Весной того же года сцена миланского театра «Ла Скала» стала свидетельницей небывалого в ее истории события. Впервые за все время существования балетной труппы здесь поставили «Лебединое озеро». И впервые в этом балетном спектакле должна была выступить советская балерина – прославленная Майя Плисецкая!
Поначалу были объявлены четыре спектакля, но поскольку все билеты моментально раскупили, прибавили и пятый. Туринская газета «Стампа» подчеркнула: «Лауреат Ленинской премии Майя Плисецкая открыла своим выступлением тот обмен между «Ла Скала» и Большим театром, которого все мы так ждали».
Да, уже и за рубежом стало известно о высокой награде, полученной балериной: в том же апреле Майе Плисецкой была присуждена Ленинская премия 1964 года за наиболее выдающиеся достижения в области литературы и искусства.
В миланской постановке не обошлось, к сожалению, без издержек. В «Ла Скала» задумали создать грандиозный спектакль русской балетной классики. Для этого «Лебединое» сократили до двух актов с прологом и эпилогом, а далее шел одноактный «Орфей» Игоря Стравинского – как говорится, вещь из совершенно другой оперы. Но даже в сокращенной редакции «Лебединое озеро» с участием Плисецкой оказалось во много раз сильнее, чем модернизм «Орфея». Миланская газета «Аванти» от 25 апреля 1964 года довольно откровенно написала: «Великая балерина Большого Майя Плисецкая оттеснила «Орфея» Стравинского на второй план и устыдила участников этого балета».
А дома, в Москве, Плисецкую ждал еще один дебют. Балерина с удовольствием готовила партию Жар-птицы в хореографическом шедевре Михаила Фокина, впервые показанном Большим театром весной 1964 года. Привлекала ее и музыка Игоря Стравинского. Как известно, этот одноактный балет, поставленный балетмейстером еще в 1910 году для дягилевских Русских сезонов в Париже, никогда ранее не шел в Москве.
«Жар-птица – самое фантастическое создание народной сказки и вместе с тем наиболее подходящее для танцевального воплощения, – считал М. Фокин. – Но нет такой сказки о Жар-птице, которая бы целиком подошла к балету. Я взялся соединить различные народные сказки в одну».
Жар-птица фокинского балета – таинственное, фантастическое существо, и такой ее и показала Плисецкая. Когда она попадала в руки Ивана-царевича, кажется, зрители видели действительно птицу, настолько точно передавала балерина птичьи повадки, быстрые повороты головы. Отпущенная на волю Иваном, сказочная птица дарила царевичу волшебное перо. И в следующий раз, вызванная на помощь мановением этого пера, Жар-птица – Плисецкая представала настоящей волшебницей.
По задумке Фокина Жар-птица была единственным персонажем этого балета, танцующим на пуантах. «Естественно, что исполнение Жар-птицы различными балеринами, начиная с Карсавиной и кончая Марго Фонтейн и Надей Нериной, постепенно совершенствовалось и усложнялось в виртуозной части партии, – подчеркивала балетовед Н. Рославлева. – Но, кажется, полностью воплотить мечту выдающегося балетмейстера смогла только Плисецкая».
«Танец Плисецкой состоит словно из огненных, сверкающих вспышек, передает капризно-неукротимый трепет, – писал о ее Жар-птице балетный критик Б. Львов-Анохин. – В движениях рвущейся из рук Ивана-царевича Жар-птицы – причудливое соединение мольбы и гнева, испуга и игры. Балерина воплощает в этой партии непостижимую неожиданность порывов; веришь, что это сказочное существо невозможно смирить, удержать, приручить. Она – образ искрящегося, вольного, ослепительного полета фантазии».
Весной 1964 года балерина приняла участие в мероприятии государственной важности: вручении Ленинских премий деятелям литературы и искусства. Оно проходило в торжественной обстановке в Свердловском зале Большого Кремлевского дворца.
«Наверное, она при каждом очередном награждении говорила, что коммунизм хуже фашизма. Интеллигенция», – выскажет предположение годы спустя пользователь социальных сетей.
Да нет, не говорила.
Известна речь, произнесенная Майей Плисецкой в момент вручения Ленинской премии:
– Сегодня – один из самых счастливых дней моей жизни. Присуждение мне Ленинской премии – высшее признание искусства, которому я служу.