Были ли эти предметы подношениями богам, считались ли они «дорогими» или нет, ценность предметов, которые в них находились, как представляется, определялась в большей степени символическими, нежели экономическими соображениями, и редко зависела от их количества, их редкости или вложенного в их создание труда. Важную роль играет материал, на что указывает частота нахождения необработанных каменных деталей, сырья, как, например, необработанные раковины, к которым добавляются фрагменты простых предметов или элементы сложных изделий, таких, как мозаики или ожерелья. Случается даже, что находят костяные имитации инструментов для добровольного жертвенного кровопускания, таких, как шипы ската. Таким образом, присутствие шипов или их имитаций в хранилище не предполагает, что добровольная жертва действительно имела место до помещения их в хранилище. Речь может вестись просто о символическом намеке на этот обряд.
Что касается предметов, вырезанных из камня, можно заметить, что кремень и обсидиан встречаются намного чаще вместе, чем по отдельности. Если майя намеренно использовали это сочетание, то это происходило именно потому, что соединение или противопоставление двух материалов казалось им весьма важным. Два необычных предмета, один — из обсидиана, другой — из кремня, одной и той же формы (например, в виде скорпиона), оба одного размера, оба твердые, острые, режущие или колющие. Они оба частично полупрозрачны и переменчивой окраски, их отличает только то, что один темнее, чем другой. Противопоставление больше относится к аспекту светлый/темный, чем к цвету. В хранилищах кремень иногда лежит в виде простых кусков, а обсидиан — в виде лезвий (которые выражают только качество «острота» и «светлый/темный»). Однако чаще всего эти материалы вырезаны в виде «эксцентричных ножей» необычной формы. В позднеклассический период камни и лезвия из обсидиана нередко украшают: декоративной резьбой или, как в Пьедрас Неграс, кусочками зеленого камня. На немногих из опубликованных предметов можно различить эмблемы (такие, как коса) или изображения мифологических существ.
Помимо пары кремень/обсидиан, наиболее часто в хранилищах обнаруживается пара зеленая раковина/зеленый камень. Зеленый камень (называемый также жадеитом или нефритом), похоже, с начала протоклассического периода и до Завоевания был материалом, наиболее ценимым народом майя, как и всеми прочими мезоамериканскими народами. Судя по содержимому погребений и по иконографии, чем важнее персонаж, тем значительнее будут его украшения из зеленого камня: маски, украшения для ушей, ожерелья, пекторали, поясные плашки и т.д. В состав одежды майя иногда входит плащ из кусочков нефрита или юбка, сделанная из сетки просверленных жемчужин, образующих ромбы. В хранилищах же предметы, выполненные из нефрита, являются исключением; скорее можно найти отдельные элементы составных предметов (жемчужины из ожерелий или кусочки мозаик) или фрагменты предметов, а также необработанный материал. Эта сравнительная частота нахождения необработанного камня доказывает ценность исходного материала, независимо от формы или использования изготовленного предмета. Вполне вероятно, что у народа майя, как и у ацтеков, зеленый камень ассоциируется по цвету с водой, а по форме камней — с дождевыми каплями.
Пару нефриту составляет раковина — материал, который здесь должен пониматься в своем наиболее широком смысле, соозначаясь с любой вещью или предметом морского происхождения. Здесь можно найти не только предметы, выполненные из раковин, как, например, статуэтки, жемчужины, элементы мозаики или украшений, а главным образом раковины (чаще всего не обработанные человеком), рыбы, губки и кораллы. Эти образцы водяной фауны соотносятся с морем, наземными (пруды, реки) и подземными водами. Действительно, иконография фризов с водными картинами включает, помимо вездесущей кувшинки, морские ракушки и рыб. Использование морских элементов для описания подземных и поверхностных вод показывает, что в космологическом плане по крайней мере майя не противопоставляли наземных вод морским. Зная, что одни воды приятны на вкус, а другие — горьковато-соленые и что морские виды жизни отличаются от видов, обитающих в пресной воде, они видели так же, как реки впадают в море. Без сомнения, они полагали, что море — это продолжение подземных вод. Они видели, как по этой огромной глади плавают крокодилы. Как бы там ни было, примечателен интерес майя к морским предметам; раковины и другие морские объекты являлись предметом торговли и распространялись через весьма обширную торговую сеть. Пара нефрит/раковина представляла воду в ее двух состояниях, различных, но взаимодополняющих: нефрит представлял дождь, воду небесную, в то время как раковина символизировала море, подземные и поверхностные воды.
Хотя соединение четырех материалов — кремень, обсидиан, нефрит и раковина — встречается наиболее часто, это не исчерпывает, однако, всех материалов, элементов фауны и флоры, а также предметов, которые можно найти в хранилищах майя. Чаще всего там находят керамические сосуды, созданные специально для хранилищ, украшенные и снабженные крышками. Ту же функцию выполняют иногда курильницы для благовоний или декорированные вазы. Зеркала из железной руды (пирита или гематита) присутствуют в хранилищах довольно редко, хотя часто там представлены кусочки мозаики, составляющие отражающую поверхность зеркал или диски из шифера, керамики или известняка, которые являются опорой для отражающей поверхности. Здесь также проявляется принцип pars pro toto (лат. часть вместо целого) и принцип первичности материала сравнительно с законченным предметом. Зеркало, начиная с ольмекской эпохи, является важнейшим предметом мезоамериканской магии и гаданий, и его ценность в символической системе майя, очевидно, была очень большой, хотя сейчас невозможно определить насколько. Нередко на изделия наносится киноварь, красный цвет которой напоминает кровь жертв. Во многих хранилищах находились куски сталактитов и сталагмитов, добытые в пещерах. Там же найдены части скелетов животных и людей; среди находок упоминаются останки рыб, крокодила и черепахи, но гораздо труднее интерпретировать (довольно частые) останки змей и птиц. Человеческие останки, если они присутствуют, количественно менее значимы среди находок и часто состоят из фаланги пальца или зуба, по которому сложно понять: идет ли речь об умышленном членовредительстве или о простом намеке на жертвоприношение? Отсутствуют скелеты детей, которые, даже неполные, являются следствием жертвоприношений.
В Тикале человеческие скелеты играют важную роль только в хранилищах у оснований стел, где они находятся вместе с предметами из кремня и обсидиана. Напротив, предметы из нефрита или раковины там встречаются редко, а шипы ската — практически никогда. Короче говоря, акцент здесь делается на жертве, а не на добровольном жертвенном кровопускании, и сочетание — вода/плодородие занимает там весьма небольшое место.
За исключением хранилищ под стелами, различия между хранилищами различного назначения, которые можно выявить (под площадями, в платформах, в зданиях) за один и тот же период, невелики и не имеют практического значения. В том же Тикале в раннеклассический период хранилища под площадями более многочисленны, более разнообразны и богаты; эта тенденция в позднеклассический период меняется на противоположную, когда первенствующая роль переходит к хранилищам в фундаментах.
Символика объектов и материалов усиливается символикой чисел; можно заметить, что число элементов одного и того же типа (а именно, предметы из кремня и обсидиана, а также шипы ската) не случайно и что некоторые числа наиболее предпочтительны. Случается, например, что настоящие шипы дополняются имитациями, чтобы достичь желаемого количества. Хотя символика чисел играет важную роль, она меняется в зависимости от обстоятельств, места и эпохи.
Некоторые хранилища древнеклассического периода Тикаля имеют два уровня: в нижнем находятся обычные предметы (кремень, обсидиан, нефрит и раковины, а также черепахи и крокодилы, считавшиеся у майя амфибиями — эмблемами земли), в то время как в верхнем хранилище сосредоточены «эксцентричные ножи» из обсидиана и кремня, а также огромное количество кусков обсидиана. «Слоистая» конструкция этих хранилищ приводит на память некоторые хранилища Великого Храма Теночтитлана, в особенности те, которые составляют «священные дары» участка IVb теночтитланского «Темпло Майор». Снизу вверх можно выделить следующие уровни: морского песка, затем уровень маленьких раковинок, колких морских ежей, шариков зеленого камня, медных бубенчиков и антропоморфных статуэток из копаля. Затем следует уровень морских животных больших размеров, здесь же находят некоторые части тела рыб, пресмыкающихся и редких млекопитающих, которые составляют слой, символизирующий поверхность земли. На верхних уровнях находятся изображения божеств, космические эмблемы, заостренные и режущие каменные предметы, отрубленные человеческие головы и керамические курильницы. Великие хранилища Тикаля, даже если они не достигают степени сложности и изощренности «священных даров» Великого Храма Теночтитлана, могут быть также интерпретированы как свидетельства символического воссоздания мира. В ходе этого ритуала жрецы «разыгрывали» первоначальное создание мира, размещения вначале, в образе раковин и морских животных, воды подземного мира и наземные; затем дождь, изображавшийся посредством нефрита; жертвоприношения и добровольные жертвы материализовались в образах «эксцентричных ножей» из кремня и обсидиана, а также шипов. Многослойные хранилища Тикаля, которые мы только что сравнивали со складами Великого Храма Теночтитлана (создававшимися позднее на тысячу лет), абсолютно исключительны и относятся к началу классического периода, то есть к эпохе, во время которой Теотиуакан оказывал сильное влияние, прямое или косвенное, на Тикаль. Многослойные хранилища и ритуал, который они иллюстрируют, скорее всего происходят из Центральной Мексики, откуда они были заимствованы в Петен, где местная традиция сохраняла их вплоть до расцвета этой ритуальной практики в ацтекской культуре. Данная гипотеза кажется вполне правдоподобной после недавнего открытия в пирамиде Луны в Теотиуакане хранилищ, содержимое которых, как представляется, являлось «дарами» богам, а скорее составной частью ритуала.