ца, а хвост ее свисал сзади. Роспись тела выполняла несколько функций: воины окрашивали тело в черный и красный цвета, заключенные иногда красили тело в черный цвет с белыми полосками, а жрецы — в голубой цвет. В сцене человеческого жертвоприношения Храма Воинов в Чичен-Ице жертва и жрецы все выкрашены в голубой цвет, поскольку этот цвет относился, начиная с позднего доклассического периода, к самому акту жертвоприношения. Лицо царицы Йашчилана на притолоках 24 и 26 разрисовано; к тому же Ланда писал, что майя насмехались над теми, кто не имел рисунка на лице. На росписи вазы классического периода женщины одеты в длинное платье, которое начинается над грудью, оставляя открытыми плечи, или в длинную юбку, которая оставляет груди открытыми. Ланда говорит, что женская одежда была разной в различных регионах, как это имеет место и в наши дни. Так, слово huipil обозначает вышитую блузу индейцев высокогорий Гватемалы, в то время как на Юкатане это слово означает длинное прямоугольное платье, в котором по бокам были оставлены два отверстия для рук и квадратный проем для головы. В настоящее время одежда на Юкатане дополнена нижней юбкой и шалью, обмотанной вокруг шеи или покрывающей голову. Прическа в классический период включает шиньон, на который прикреплялись украшения.
Как у женщин, так и у мужчин знатного сословия был искусственно деформированный, плоский и удлиненный череп. Эта деформация практиковалась вскоре после рождения. К головке ребенка прикладывали две дощечки, одну на лбу, другую на затылке, и оставляли их привязанными в течение нескольких дней, в результате чего череп менял форму в соответствиями с канонами красоты майя. Некоторые мужчины заполняли пластырем пространство между основанием носа и лбом, чтобы добиться ровной линии между кончиком носа и черепом. Ланда рассказывает, что косоглазие было эффектным признаком — без сомнения, потому что напоминало раскосые глаза солнечных созданий. Трудно проверить, существовал ли уже этот обычай в классический период, так как персонажи тогда редко изображались в фас. Передние зубы, резцы и клыки могли быть частично подпилены или иметь инкрустацию из нефрита или пирита. На передней стороне зуба высверливали впадину глубиной в несколько миллиметров, в которую помещали инкрустацию; это был не просто декор. Подобная инкрустация доказывала мужество и способность переносить боль ее владельцем, который мог опасаться осложнений, воспаления и нарыва. Ушные украшения для высокопоставленных лиц делались из нефрита. Персоны рангом пониже использовали для этого украшения из раковин, обсидиана, дерева или керамики. Пленники лишались права носить подобные украшения. Другими украшениями были ожерелья, нагрудные украшения, носимые на перевязи, браслеты на руках и на лодыжках.
Даже во время расцвета цивилизации майя, средняя продолжительность жизни была невелика; детская смертность была значительной, а выжившие нередко страдали от плохого питания и были подвержены множеству заболеваний. В группе жилых зданий 9N-8, относительно привилегированной в Копане, на 264 извлеченных из могил индивида, 122 (т.е. 46% от общего количества) — дети. 85% из них умерли прежде, чем достигли возраста пяти лет. Анализ дефектов эмали зубов, собранных у 83 тел, показал, что 76% страдали от гипоплазии и от обезызвествления, что было вызвано плохим питанием. Статистика, полученная на основании исследования 148 индивидов в сельском регионе долины Копан (то есть их статус был предположительно ниже, чем у городского населения), дает следующие результаты: 54 ребенка, скончавшихся до 15 лет (среди которых 43 умерли до 5 лет); 32 человека умерли в возрасте между 16 и 35 годами, 25 — между 36 и 50 годами. Только 8 человек были старше 50 лет. Дети отнимались от груди, как правило, в возрасте четырех лет. Доля углеводов в режиме питания была очень высокой. В течение всей своей жизни люди страдали от инфекций и анемии, вызванной главным образом нехваткой железа в организме. При этом следы повреждений от военного насилия не часты. Все это показывает, что риск болезней и плохого питания затрагивал практически все население, вне зависимости от пола, знатности или места проживания. Иными словами, разница между «богатыми» и «бедными» в области здоровья и средней продолжительности жизни не слишком заметна.
У нас есть некоторые представления относительно царского титулования в классический период, но мы практически ничего не знаем об именах других лиц меньшего ранга. Во времена Завоевания в высокогорьях имя соответствовало дню рождения ребенка, в то время как на Юкатане жрец, выполнив ритуал гадания, определял имя ребенка. Помимо бытового имени, у юкатеков была фамилия отца, еще одно имя, которое соединяло фамилии отца и матери, и прозвище. Hetzmek - это церемония современных юкатеков, без сомнения, доиспанского происхождения. Она совершается первый раз, когда ребенка несут на бедре, а не на руках или за спиной; это происходит в возрасте четырех месяцев для мальчиков и трех — для девочек. Крестный отец или крестная мать определяют будущее ребенка, манипулируя символическими предметами, и объясняют ребенку, как ими пользоваться (сельскохозяйственные инструменты для мальчика, веретена и щетки — для девочки). В четыре или пять лет, согласно Ланде, на голову мальчика привязывали маленькую жемчужину, и тогда отец мог начать обучать его. Соответствующий ритуал существовал и для девочек того же возраста: им привязывали бечевкой красную раковинку, эмблему девственности, к шнурку, завязанному у них на талии. Майя обозначают выражением «возрождаться, или рождаться снова» обряд перехода или церемонию инициации, которую Ланда и другие церковные авторы называют крещением. Дети обоих полов проходят этот обряд между тремя и двенадцатью годами, и никто не может сочетаться браком, если он «не окрещен». Жрец, вызванный отцом, который желает, чтобы его ребенок был посвящен, сообщает эту новость сообществу и выбирает наиболее благоприятный день в качестве даты церемонии.
Он назначает распорядителя себе в помощь и с согласия родителей четырех помощников (chacs). Родители и назначенные официальные лица постятся в течение трех дней, предшествующих празднику, который называется emku или imku, «нисхождение бога». В этот день мужчина собирает мальчиков на одной стороне двора, а женщина, играющая роль «крестной матери», девочек — на другой. Поверхность двора покрывают листьями и приступают к очищению ритуального пространства, а затем подметается почва, которая впоследствии покрывается новым слоем листьев и циновок. Помощники покрывают голову детей белой тканью, спрашивая их, грешили ли они; те, кто отвечают утвердительно, исповедуются и отделяются от остальных. Жрец, одетый в свои жреческие одежды, с кропилом из хвостов змеи благословляет и обрызгивает детей. Распорядитель девять раз ударяет детей костью по лбу. Затем он опускает ее в смесь из чистой воды, какао и некоторых цветов, и смачивает лоб, лицо и промежутки между пальцами ног и рук каждого ребенка. Снова закрыв его голову тканью, священник снимает белую жемчужину с его головы. Помощники снова угрожают своей сигарой каждому мальчику, затем их заставляют понюхать букет цветов и закурить сигару. Затем детям дают съесть часть подарков, принесенных матерями; заполняют «вином» большую вазу, которую предлагают богам от имени детей, — ее должен, не отрываясь, выпить помощник, называемый сауош. Матери снимают со своих дочерей раковины, которые были их эмблемой непосвященности. Девочки возвращаются к себе, и затем наступает черед мальчиков. Праздник заканчивается обильным застольем. Организатор праздника должен поститься следующие девять дней. Критический момент церемонии — когда, символически «убив» каждого ребенка при помощи кости (эмблема смерти), его заставляют «возродиться» путем натирания жизнью, которую олицетворяет жидкость из цветов, какао и чистой воды.
Холостых молодых людей отводят в дом, где они проводят ночь. Днем они занимаются со своими отцами различными работами, которые они будут делать, став взрослыми. Девушки помогают своим матерям в домашних работах, их обучают прясть и ткать.
Настенные панели Храма Воинов в Чичен-Ице описывают судьбу молодых воинов после их совместного обучения. На церемонии окончания учебы наставник вручает ученикам шлемы ягуара, которые дополняют их костюм. Теперь они рыцари-ягуары, и они изображаются поднимающимися к солнцу, которому они намерены служить. После своей жестокой смерти на поле битвы или на жертвенном алтаре они превращаются в дневных и ночных птиц, которые будут сопровождать солнце в его движении. Этот рассказ сопоставим с подобной практикой ацтекских воинов, которые также сравнивали себя с ягуарами (и орлами) и которые после своей смерти превращались в колибри, чтобы следовать за солнцем от восхода до полудня. О существовании школ воинов и их идеологии в классический период свидетельств не сохранилось, так что, возможно, что они пришли из Центральной Мексики.
Лечение осуществлялось специалистами, которые лечили, соединяя молитвы, обряды, пускание крови и применение лекарственных растений. Как и в других крупных культурах, майя думали, что болезнь — это наказание; так как они имели право исповедоваться один раз в своей жизни, они выбирали для этого то время, которое считали своим последним часом. Смерть близкого человека была поводом для выражения многочисленных и шумных демонстраций горя. Ланда рассказывает, что в рот покойника клали шарик нефрита, «которым они пользовались как монетой, чтобы им было на что поесть в другой жизни». Эта интерпретация подозрительна, так как она чересчур похожа на обол, предназначенный для проводника душ в греко-латинской мифологии. Речь может идти просто об эмблеме вечности, которой является нефрит. Что бы там ни было, археологи иногда находят в могилах классического периода шарик нефрита между челюстями скелета. Тела представителей простонародья были прикрыты саваном и