Конец 18-го катуна (9.18.0.0.0, то есть 790 г. н.э.) был отмечен наибольшим количеством памятников в максимальном числе населенных пунктов; в этот момент центральная часть низменностей переживала свой демографический максимум. Но на севере Юкатана все было по-другому: эти земли были мало населены, и там не было значительных городов, за исключением Цибильчальтуна, процветание которого, без сомнения, было связано с его близостью к морскому берегу и его контролю над торговлей солью. Положение изменилось в IX в. в связи с зарождением и развитием городов Пуука, таких, как Ушмаль, Лабна, Сайиль, Каабах и т.д., что явилось результатом активности объединенных «мексиканизированных» групп побережья Табаско, а также развитием центров Ченее и Рио-Бек, их южных соседей. В Копане в течение полувека, предшествовавшего упадку города (750—800), появилось множество архитектурных форм и мотивов, характерных для Юкатана. Поскольку эти мотивы (некоторые из них, такие, как пернатые змеи, зародились в Центральной Мексике) неизвестны в центральном регионе низменностей, из чего можно заключить, что эти народы дошли до Копана морским путем, а затем по долине Улуа. Известно, что в XVI в. торговля между Юкатаном и «землей Улуа» была крайне активной, так что вполне можно предположить, что то же самое было и в VIII в. Проникновение на Юкатан мексиканских черт в конце классического периода, кульминацией которого стала «тольтекская» Чичен-Ица, есть, без сомнения, воздействие «мексиканских» или «мексиканизированных» торговцев, обосновавшихся в Табаско.
В то самое время, когда Юкатан переживал свой расцвет, центральные низменности пришли в упадок, отмеченный прекращением возведения стел и архитектурной деятельности, отразившим дезорганизацию традиционной политической и религиозной власти. Однако население не исчезло вместе со стелами, но в последующий период оно было гораздо малочисленное. Такие города, как Копан и Паленке, после 800 г. уже не существуют как значительные, могучие центры. В Тикале после 830 г. населена только десятая часть города. В Тонине нашли стелу из центральных низменностей с более поздней датой (10.4.0.0.0, или 909 г. н.э.). Сейбаль на фоне этого краха является ярким исключением из правила, переживая часы своей славы между 830 и 930 гг. В стиле его стел можно проследить иностранное происхождение. Без сомнения в их создании чувствуется влияние мексиканизированной группы народов, которая проникла с берегов Табаско или с севера Юкатана до реки Пасьон, поднимаясь по Усумасинте.
Крушение классической культуры майя начиная с XIX в. не переставало волновать воображение публики. Внезапное и катастрофическое исчезновение целой цивилизации приводило на память миф об Атлантиде, который и спустя века продолжает вызывать яростные споры. Теперь известно, что речь скорее идет о культурном упадке, происходившем в течение целого века, чем о крушении или резком исчезновении, и что не следует искать причину в единовременной катастрофе, например, в землетрясении, эпидемии или тайфуне, но что это явление может быть объяснено только исходя из множества факторов. Малоплодородность тропических почв, которым требовался иногда довольно длительный период отдыха для восстановления плодородия, в сочетании с демографическим взрывом конца классического периода могли привести к экологической катастрофе. Из-за истощения почв, вырубки лесов, эрозии и снижения урожайности страна майя после нескольких лет засухи находилась во власти сильного голода. Политическая раздробленность государств любых размеров была не только постоянным источником конфликтов, но и стимулом в мирное время соперничать в пышности с соседями: чтобы доказать свое могущество, цари должны были все делать больше, выше, богаче, а излишние расходы подрывали экономику городов, расширяя пропасть между правящей элитой и массой земледельцев. Окончательный крах цивилизации майя показывает до какой степени ее базис был непрочным, насколько ограниченной была ее приспособляемость. Первые катастрофы вызвали цепные реакции в виде разрыва торговых связей, мятежей, войн и вторжений соседей, что ускорило процесс разложения. На Тихоокеанском побережье также обнаружилось вмешательство групп «мексиканизированных» майя (то есть восприятие культурных черт мексиканского происхождения) в новом стиле монументальной скульптуры, названном Коцумальгуапа, объединявшем мексиканские элементы и черты культуры майя (особенно иероглифы). В высокогорьях в начале IX в. глубокие потрясения в городах были вызваны «мексиканскими» проникновениями по верховьям долине Усумасинты.
Чичен-Ица, который в конце классического периода был маленьким городком в стиле Пуук, становится в X в. главным городом, выходящим на авансцену истории низменностей. Оригинальность его развития проистекает из целого комплекса новых черт в градостроении, архитектуре, изобразительном искусстве, мексиканских по своему происхождению. Некоторые из этих новшеств появились уже в стране Пуук; другие, похоже, происходят прямиком из Тулы, тольтекской столицы бассейна Мехико. По этой причине Чичен-Ицу постклассического периода называют майя-тольтекским городом. Одна из главных загадок мезоамериканской археологии — связи судя по всему совершенно исключительные между Тулой и Чичен-Ицей.
Недавно некоторые исследователи предположили, что Чичен-Ица страны Пуук и тольтекская Чичен-Ица не сменили одна другую, а были современницами, полностью или частично. Различались они не хронологически, а функционально. Какой бы соблазнительной не выглядела эта гипотеза, она вызывает множество возражений: если Чичен-Ица является городом конца классического периода (800—950), что происходило в древний постклассический период (950—1250), до того, как в поздний постклассический период (1250—1520) главным городом стал Майяпан?
Как объяснять бесспорное привнесение тольтекских черт, явно датируемых XI в., в Центральную Мексику. Невозможно отрицать существование Чичен-Ицы Пуукской с надписями на языке майя, и Чичен-Ицы «майя-тольтекской» (за неимением лучшего термина) без надписей, но с производством золотых изделий и использованием в них бирюзы. Так же, как в ранний классический период, контакты между Теотиуаканом и страной майя осуществлялись в обоих направлениях, отношения между Центральной Мексикой и Чичен-Ицей были взаимными; действительно если Чичен-Ица обнаруживает «тольтекское влияние», такие центры высокогорий Мексики, как Какаштла и Шоцикалько демонстрируют «влияние майя».
За исключением Чичен-Ицы, города во внутренней части страны майя редки. В центральной зоне страны майя в постклассический период некоторые поселения эпохи классики спорадически возраждаются к жизни группами «скваттеров», которые поселяются на их развалинах, практически ничего не строя. В низменностях поселения концентрируются вокруг колодцев-сенотов, по берегам рек, лагун или на океанском побережье, начиная с Исла-Керритос на севере полуострова Юкатан до Типу и Тайясаля, включая Сан-Хервасио (на острове Косумель), Тулум, Санта-Рита-Коросаль и Ламанаи. Изобилие и относительное богатство прибрежных поселений подтверждают значимость морского торгового пути вокруг полуострова Юкатан, уже процветавшего в конце классического периода, судя по юкатекским влияниям, обнаруживаемым в Копане.
Потрясения, отмечаемые в высокогорьях в конце классической эпохи, становятся еще более заметными в последующий период. Жители покидают поселения на равнинах, перебираясь в такие места, где легче было обороняться, например, на вершины холмов или горные плато, окруженные оврагами. Это изменение характера мест обитания, как считают, является следствием новой волны иноземных вторжений, которые проходили по течению рек Усумасинта и Мотагуа и напрямую связаны с господством Чичен-Ицы над Юкатаном.
За исключением Чичен-Ицы, ранний постклассический период остается очень мало изученным на землях майя — относительно них остается еще много неясного, что не позволяет с достаточной степенью достоверности оценить их взаимоотношения с Центральной Мексикой. Чичен-Ица — это город, который имеет четкое отличие от городов майя классической эпохи вследствие отхода от традиций, действовавших в течение многих веков, — таких, как периодическое возведение стел и создание надписей, а также вследствие того, что здесь перенимаются иноземные культурные влияния, особенно проявлявшиеся в архитектурных мотивах, в орнаментах и в стиле. Но помимо этих проявлений разрыва с прошлым, существует также и продолжение классических традиций, особенно в космологии; это не оставляет сомнений относительно того, что Чичен-Ица — город народа майя. На его развалинах возникает совершенно новая политическая и социальная организация общества: происходит ослабление царской власти и усиление власти малой элиты — знати, жрецов и воинов. В X в. это город с космополитическими замашками, развитие которого зиждилось на том, что он сосредоточил в своих руках важнейшие экономические богатства земель майя. Он также был единственным значительным городом Юкатана и оставался таковым в течение двух с половиной веков. Это подобие гегемонии, никогда не существовавшее прежде, основывалось в значительно большей степени на его открытости и распределительной функции, нежели на власти и силе. Провинциальные правители приглашались в Чичен-Ицу на большие праздники для участия в религиозной деятельности города. Именно это участие, это единение через ритуал обеспечивают политическую стабильность; они не мешают городу иметь врагов, которые, впрочем, необходимы для воинов и для богов, характер которых именно в эту эпоху начинает вырисовываться. Объединительной роли Чичен-Ицы способствует также наличие у нее священного сенота, который посещают тысячи паломников, бросающих в него свои приношения. Этот город останется важным местом паломничества вплоть до эпохи испанского завоевания.
Чичен-Ица была побеждена в 1221 г.; вскоре был построен Майяпан, ставший новым центром низменностей. Город был окружен стеной, внутри которой в настоящее время сосредоточены развалины около 3500 зданий, что соответствует населению в 10 000—15 000 человек. Наиболее важные строения располагаются в центре города, где можно насчитать добрый десяток однотипных архитектурных ансамблей, каждый из которых, без сомнения, принадлежал знатному «дому» этого города; наиболее внуши