бахос) к ним следует добавить сельское население в 30 000 человек в радиусе около 10 км. Население долины Копан (включавшей городской центр, периферию и сельскую зону) оценивается не более чем в 28 000 человек. Участки «сельской местности» между городами могли быть плотно заселены: в Петене конца классического периода это число составляет до 190 человек на кв. км.
Царь, который находился в столице царства, назывался ахав — господин или кукульахав — божественный господин. В самых важных городах, таких, как Тикаль, правитель мог называться калоомте или очк uн калоомте. Городами, зависимыми от центров, и мелкими городками управляли аристократы, которые зависели от царя и которых называли в некоторых регионах по крайней мере сахалов; один из них мог носить, кроме того, звание баах сахал или главный сахал. Связь в виде вассальной зависимости между аристократом и его сюзереном могла определяться выражениями «дворянин такого-то» или «господин такого-то». Получение царской власти среднего или младшего ранга осуществлялось иногда под патронажем более могущественного царя. Политическая экспансия необязательно сводилась к территориальным завоеваниям; наиболее могучие цари, такие, как цари Тикаля и Калакмуля, соперничали между собой за власть и контроль над этими менее значимыми царствами, чтобы получать подать и принимать службу, союз и лояльность. К этим отношениям покровительства добавлялись брачные союзы, заключенные между близкорасположенными поселениями (Дос-Пилас и Канкуэн, Тикаль и Йашактун) или взаимоудаленными (Калакмуль и Йашчилан, Копан и Паленке). Некоторые города были вассалами других, более мощных, на протяжении практически всей своей истории. Йашактун, расположенный менее чем в 20 км от Тикаля, был его соперником в поздний доклассический период и в первую половину древнего классического периода; но после «прибытия иноземцев» в 378 г., Йашактун стал сателлитом Тикаля и связал с ним свою судьбу.
Отношения между государствами майя были главным образом и чаще всего конфликтными, часто происходили войны. Война у майя имела двусмысленный характер, какой она принимает y народов, которые практикуют человеческие жертвоприношения и для которых враги являются прежде всего будущими жертвами. Забота о том, чтобы добыть их, какой бы сильной она ни была, никогда не являлась у майя единственной мотивацией войны. Всегда к охоте за жертвами в различных пропорциях добавлялись политические, территориальные и экономические мотивы.
Эта двойственность обнаруживалась и в функциях правителя. Как верховный жрец и руководитель жертвоприношений он отправлял свои религиозные обязанности. Как политический и военный лидер он старался при помощи военной силы отомстить врагам, смыть оскорбление кровью, упрочить свой престиж, власть и богатство, добиваясь политического господства над другими царствами и заставляя их платить дань. То, что иногда военные действия начинались с целью отметить события, связанные с карьерой правителя (особенно момент его воцарения) или с движением небесных тел, ничего не меняет в этом двойственном характере войн у майя. Бой, нарисованный в зале 2 строения 1 Бонампака, выглядит очень ритуализированным: шествуют носители солнцезащитных зонтиков, и музыканты, украшенные инсигниями смерти, трубят в рога и гремят погремушками. Воины побежденного правителя малочисленны, скудно одеты и положение их безнадежно. У воинов царя-победителя изысканные прически в виде звериной головы или черепа. Их наряд ограничивается набедренной повязкой или включает плащ, короткую юбку или тунику. Богатство их прически и их костюма указывает на высокий ранг некоторых персонажей. Голова одного из них украшена веером из зеленых перьев, на нем короткий плащ и пектораль; человек, изображенный напротив него, имеет прическу в виде головы ягуара и одет в тунику и сандалии из меха этого животного. У третьего, также одетого в шкуру ягуара, на голове надето изображение этого кошачьего целиком; свежесрубленные (судя по их вывалившемуся языку) человеческие головы висят у него на шее. У многих сражающихся в ушах ленты — это знаки, предназначенные для пленников и будущих жертв. За исключением носителя дубины, все воины вооружены копьями, которыми они угрожают врагам; у самых важных персонажей древко частично покрыто шкурой ягуара. Щиты прямоугольные и иногда из мягких материалов. Не видно ни крови, ни трупов. Похоже, что целью сражения является захват врагов в плен.
Именно этим заняты один из сражающихся, угрожающий противнику рукой, и другой, хватающий последнего за волосы, или несколько воинов, которые объединяют свои усилия для того, чтобы лишить вражеского воина возможности двигаться и захватить его в плен. На притолоках, как и на фресках Бонампака, сцены захвата в плен предопределяют дальнейшую участь побежденного и изображают его почти голым, без прически и драгоценностей, с растрепанными волосами и с лентами в ушах.
Изображения и тексты, в которых сообщается о результатах сражения, чаще всего делают это в форме победных реляций, с упоминанием и изображением врагов, которые сдаются или захватываются в плен. Первые признают свое поражение или демонстрируют покорность условным жестом, кладя правую руку на левое плечо; они также могут скрестить руки высоко на груди или целовать землю — точнее, свою руку, прижатую к земле. Или еще склонять к земле свое оружие или веер. Можно предположить, что у врага, который сдается добровольно, статус или положение выше, чем у того, кто схвачен за волосы и унижен. Однако это, похоже, не так, поскольку в обоих случаях их имена сопровождаются одним и тем же глаголом, обозначающим захват в плен (chucah). Покорный и плененный — два альтернативных варианта: царь может получить столько же славы от демонстрации своего мощного врага униженным, как и от показа своего соперника, еще облеченного атрибутами власти, признающего публично свое поражение. Некоторое время после пленения (от трех до двенадцати дней согласно текстам) пленник носил «наряд пленника». Этот ритуал сопровождался скорее всего демонстрацией его военачальнику, затем жертвоприношением, которому предшествовали, без сомнения, пытки пленника, выступающего в роли жертвы. «Наряд пленника» в узком смысле состоит в первую очередь в лишении его всех эмблем и украшений, которые делали его свободным и могущественным человеком. Он должен был стать антитезой своего победителя: царь большой — пленник маленький; царь стоит или сидит на троне и возвышается над всеми прочими смертными — пленник стоит на коленях или сидит на земле, царь одет — пленник голый. Один причесан — другому распускают волосы, один вооружен — другой безоружен, один свободен — другой связан веревками и т.д. Самая большая дистанция между победителем и побежденным создается унижением этого последнего, она выражается прежде всего его положением по отношению к победителю и позой: в самом лучшем случае он сидит или стоит на коленях рядом с победителем, он может также оказаться лежащим на животе под ногами победителя или служить ему сиденьем. Когда изображение пленников вырезаны на ступенях лестницы, их попирают ногами каждый раз, когда идут по ней. Их уменьшенный размер по отношению к размеру победителя может дойти до миниатюризации. Потеря украшений, прически и одежды — это намного больше, чем лишение статуса: это утрата личности. Нагота, даже не полная, так как пленникам разрешают сохранить набедренную повязку, унизительна. Ведь именно костюмом и украшением обозначается их общественное положение; что касается головного убора, то обычно он является просто тканью, покрывающей волосы, которую завязывают различными способами. Однако у пленника чаще всего волосы в беспорядке или завязаны на макушке. Это больше, чем просто отсутствие прически, — это настоящее публичное выставление напоказ. Показывать прическу в виде пучка волос — это значит демонстрировать свою уязвимость: действительно воина берут в плен именно за волосы, а плен — это уже символическая смерть. Лишение статуса демонстрируется не только лишением пленника признаков его ранга и его личности, но и знаками плена и жертвы. Случается, что с ушей пленников просто снимали украшения из нефрита, однако чаще всего эти украшения заменялись лентами из бумаги или ткани, розетками или цветами из того же материала. Ленты часто украшались волнистой линией, наиболее заметным элементом иероглифа Т 570, который имеет значение бак, или баак, и обозначает одновременно пленника и кость. Могли также обрезать их конец наискось или в виде ласточкиного хвоста, делая зубчатый или перфорированный край. Эти признаки могут касаться прически и одежды или знамени, которое пленник держит в руках. По определению, пленник — это существо, лишенное свободы, и его руки или локти часто связаны веревками. Иногда на нем надеты нарукавные повязки из веревки или ткани. Унижение сопровождает пленника и после казни, так как его голова используется как трофей победителя. Эта практика не носила систематического характера, и ношение трофеев является скорее делом личного вкуса, чем общественным установлением.
Головы носили по отдельности или связкой в виде четок, но изображены они всегда с затылка, с длинными свисающими волосами; они выглядят намного меньше, чем были на самом деле, и по этой причине есть предположение, что они искусственно уменьшались путем извлечения костей и высушивания. Однако миниатюризация на изображениях — традиционный способ принизить противника. Захваченного врага, облеченного в «наряд пленника», затем, возможно, будут пытать, а потом он будет принесен в жертву путем обезглавливания или кардиоэктомии (вырывание сердца). Умерщвление врага за пределами поля битвы — всегда жертвоприношение и, таким образом, религиозный акт. Эта смерть, если речь идет о правителе, влекла за собой многочисленные политические и экономические последствия для его государства. Не считая возможности массовых убийств и грабежей, которым оно должно было подвергнуться. Побежденному предстояло платить своему победителю дань и подчиняться его политической воле. Захваченное государство могло также впоследствии стать его союзником против общих врагов.