– Ох, и я ей зачем-то понадобилась! – испуганно воскликнула Майя. – Да я же ничего такого не умею, разве что плавать…
– Плавать? – рассмеялась Ашактиса. – Ну что, накупалась уже? Выходи, я тебя оботру.
Майя выбралась из бассейна и растянулась на ложе.
– А ты знаешь, какие у благой владычицы обязанности? – спросила прислужница.
– Ну, она невеста Крэна, воплощение Аэрты и все такое. От нее зависит и плодородие, и деторождение.
– Верно. Благая владычица – не обязательно девственница, обычаи на этом не настаивают. Случалось, что и замужних женщин избирали, и шерн – главное, чтобы она была народной любимицей. Однако госпожа Форнида никогда к себе мужчин не приближала, в этом и сила ее.
– Ага, понятно, – лениво протянула Майя – Ашактиса умело и ловко разминала ей плечи.
– Но она же смертная, из плоти и крови, так? – напомнила прислужница.
– Ну да, смертная, – недоуменно признала Майя.
– Ей все известно обо всех жителях верхнего города, – продолжала Ашактиса. – Вот про Сенчо, к примеру. Ты у него любимой наложницей была, ублажала его с удовольствием, верно?
Майе польстили эти слова – она и не догадывалась, что о ней известно благой владычице.
– Особого труда мне это не доставляло, – вздохнула она.
– Ах, значит, тебе нравилось?
– Нравилось, конечно. Он всегда за мной посылал, никого больше не признавал. А иногда как распалится, никакого удержу не знает. Ну, приятно было – значит, у меня все хорошо получалось.
– Вот и благая владычица считает, что у тебя хорошо получится.
Майя перевернулась на спину и уставилась на прислужницу.
– Ей нравятся молоденькие, бойкие девушки, – объяснила Ашактиса. – Ничего не поделаешь, я уже не девочка, но зла на тебя не держу. Ты ее ублажи, вот как Сенчо ублажала.
Неожиданно Майя вспомнила о том, что тревожило ее больше всего:
– Ох, сайет… Ашактиса, у меня к вам есть просьба, очень важная. Вы знакомы с У-Саргетом? Ну, торговец есть такой в верхнем городе. Вы наверняка его знаете. Мне надо ему весточку передать про Оккулу, подругу мою!
– Ш-ш-ш, успокойся, дитя мое, – ласково сказала Ашактиса. – Ты понимаешь, о чем я тебе толкую? Завтра утром благая владычица любую твою просьбу выполнит…
Не успела Майя ответить, как дильгайская рабыня распахнула занавеси у входа, приложила ладонь ко лбу и объявила:
– Благая владычица!
Майя поспешно схватила купальную простыню, совершенно забыв о том, что несколько дней назад, на берегу озера Крюк, стояла перед Форнидой обнаженной.
Сейчас благая владычица выглядела совершенно иначе и держалась по-дружески, без высокомерия. Она подошла к Майе, взяла ее за руку и с улыбкой усадила на ложе, рядом с собой.
Распущенные волосы Форниды пламенной волной ниспадали до самой талии, перехваченные сзади зеленой лентой. Благая владычица пришла босиком, без украшений; ногти без лака перламутрово поблескивали. Тонкую белую сорочку, стянутую на талии зеленым шнуром, украшала замысловатая вышивка ярким бисером – летящие драконы. Видно было, что вышивальщицы трудились над узором не один месяц.
– Ах, Майя! – воскликнула Форнида. – Ты отдохнула и стала еще краше. Ты довольна? Ашактиса тебя не обижает? Мы с тобой все время у воды встречаемся, верно? Знаешь, твой прежний наряд безнадежно испорчен, но я тебе новое платье принесла. Вот, надень. – Она сняла с Майиных плеч купальную простыню и провела рукой по гладкому боку. – Ты уже обсохла. Проголодалась, наверное? Сейчас ужинать пойдем.
Она хлопнула в ладоши. Два пухлых десятилетних мальчугана откинули завесу и внесли в купальню бледно-голубое одеяние из тонкой шерсти. Дети были очень хорошенькие: розовощекие, голубоглазые, с венками из благоуханных гардений на длинных светлых волосах. Нисколько не смущаясь своей наготы, мальчики улыбнулись, сверкнув ровными белыми зубами, и протянули Майе наряд.
– Милые создания, правда? – спросила Форнида. – Из Йельдашея. Я их недавно купила, очень смышленые. Тебе гребешок нужен?
– Да, эста-сайет, – с запинкой начала Майя. – То есть если позволите…
– Погоди, я тебя сама причешу. – Благая владычица взяла тяжелый резной гребень, почтительно поднесенный ей одним из мальчиков. – Ах, какие у тебя кудри! Ты в мать пошла или в отца?
– Не знаю, эста-сайет, – рассмеялась Майя. – Такая уж я сама уродилась.
– Не надо меня сейчас величать эста-сайет, – заметила Форнида, расчесывая густые Майины волосы. – Как меня называют, Ашактиса?
– Фолда, – улыбнулась прислужница. – Но Майя не понимает, что это значит.
– Майя, как ты думаешь, что это значит?
– Не знаю, эста-са… Фолда.
– На древнеуртайском это слово означает охотничий нож… А волосы твои… – Она провела гребешком по спутанным прядям. – Ох, тебе и завивать их не надо! Похоже, твои купания в озере Серрелинда им на пользу пошли.
– Ой, я же вам ничего про это не говорила! – удивленно воскликнула Майя, глядя в зеленые глаза благой владычицы.
Губы Форниды чуть шевельнулись, и Майя поспешно добавила:
– Фолда…
– Нет, не говорила. Но ты мне рассказала, что ты родом с озера Серрелинда. Где же еще ты могла научиться так плавать и нырять? Тикки, радость моя, – обратилась она к одному из мальчиков, – а где орехи?
Ей тут же предложили серебряную чашу с орехами серрардо, приправленными имбирем. Форнида притянула к себе мальчика и коснулась губами его обнаженного плеча.
– Мм, как вкусно! Нет, не двигайся, постой здесь, – велела ему благая владычица и попросила Майю: – Расскажи мне об озере. Я в Тонильде никогда не была.
Поначалу робко, а потом со все большей уверенностью Майя стала говорить о своем детстве в хижине на берегу озера, о том, как трудно приходилось ей, старшей из четырех сестер, как летом она убегала к водопадам и скрывалась там в блаженном одиночестве.
– …Бывало, весь день нагишом пробегаю, из воды не вылезаю – так хорошо!
– Да ты просто богиня озера! А как ты в Бекле оказалась? – Форнида отложила гребень и стала ласкать мальчика.
Майя смущенно умолкла: благой владычице наверняка известно, что Сенчо купил невольницу у Лаллока. Она готова была поведать о своем путешествии из Пуры в Беклу, но не хотела упоминать о том, что мать продала ее работорговцам из ревности к Таррину. Интересно, сожалеет ли Морка о своем поступке?
– Ах, ты расстроилась? – спросила Форнида, заметив ее смятение. – Да, зря я спросила. Печально, конечно, но ничего страшного. Ты же не хочешь домой возвращаться? – Она встала. – Прости, что я тебя так долго задержала, – любопытно было тебя послушать. А сейчас пойдем ужинать – ты, я и Ашактиса.
Крытая галерея третьего этажа шла вдоль стены особняка, за которой скрывался внутренний дворик. Уже стемнело, но в сумерках сквозь увитые плющом арки виднелся сад с резным каменным фонтаном. Сладко пах цветущий жасмин; над кустами летали ночные бабочки. В гнездах на карнизах затихли скворцы.
– Сюда, на верхний этаж, посетителей не пускают. Здесь я только самых близких друзей принимаю, – объяснила Форнида, когда они свернули за угол и подошли к дверям. – А вот и обеденный зал. Я украсила его в палтешском стиле, он мне о родном доме напоминает.
Майя не сразу сообразила, что от нее ожидают восхищения убранством зала: в дверях стоял Зуно, в раззолоченной ливрее дворецкого с вышитым на груди серебряным леопардом. Волосы его были пострижены и завиты, как у городских щеголей, во всем подражавших Эльвер-ка-Вирриону. В руке Зуно сжимал белый церемониальный жезл в человеческий рост высотой. При виде благой владычицы дворецкий отвесил почтительный поклон, поэтому не сразу заметил Майю, которая сумела сдержать удивленный возглас и невозмутимо встретила ошеломленный взгляд молодого человека.
– Все в порядке, Зуно? – осведомилась благая владычица, оглядывая обеденный зал.
Зуно еще раз поклонился.
В небольшом зале – шагов двадцать пять в длину и пятнадцать в ширину, – отделанном деревянными панелями золотисто-медового цвета, пахло сосновой смолой и хвоей; навощенное дерево блестело в пламени свечей. Две ступеньки огибали углубленный квадрат пола в самой середине зала, выложенный молочно-белой и серой сланцевой плиткой; там красовался обеденный стол, усыпанный цветами, а рядом с ним – два ложа с горами подушек. За жаровней в углу комнаты присматривал еще один мальчик, чуть постарше двух юных прислужников, но такой же хорошенький. На углях грелись медные блюда и чаши, от которых поднимался ароматный пар. Майя поняла, что проголодалась.
– Поди сюда, Вирри, – обратилась Форнида к мальчику у жаровни. – Хм, ты повзрослел. Такому взрослому парню не подобает благой владычице прислуживать. Ладно, я потом что-нибудь придумаю, а сейчас налей мне вина.
– Ах, эста-сайет, не могу, – возразил подросток с очаровательной улыбкой. – Боюсь, ваши любимые блинчики подгорят.
– Ты нам ужин готовишь? – удивилась благая владычица.
– Нет, эста-сайет, – почтительно вмешался Зуно, отвешивая очередной изящный поклон. – На ужин сегодня форель и запеченный вепрь, блюда из кухни принесут как обычно. А вот суп и блинчики с раками лучше готовить прямо здесь.
– Великолепно! – воскликнула Форнида, жестом пригласила Майю на ложе, а сама уселась напротив. – Зуно, придется тебе нам вина налить. А ты, Вирри, займись блинчиками. Ты и сам румяный, как блинчик! Смотри, как бы я тебя по ошибке не съела!
Майе ужин понравился – и вкусные яства, и уютная, располагающая к беседе обстановка: Форнида умела расположить к себе, хотя еще совсем недавно Майя трепетала в ее присутствии. За столом они перешучивались и хохотали, будто деревенские девушки в Мирзате. Майя разнежилась и совершенно не заметила, что Ашактиса, сидя на табурете у ложа благой владычицы, первой пробовала каждое блюдо и только потом подавала его Форниде.
Майя наелась до отвала (благая владычица похвалила ее здоровый аппетит), но вино пила умеренно. «Не хватало еще захмелеть, – подумала она. – Стыда не оберешься».