– Ведь вот какой несговорчивый старик! – дивилась первая женщина. – Боюсь я, что нашей звездочке Астаре с таким отцом придется век в девицах вековать. Какой же кинжал разрежет ее пша-кафтан [34]?.. Разве что найдется молодец, который и впрямь у джинна-падишаха оружие для этого призаймет, как того ожидает наша княжна.
– Да, вот уже никак двадцатого жениха спроваживает князь… А самой Астаре из ночи в ночь все снится какой-то неведомый джигит, красавец, который, не спросясь отца, отгадает ее желание и с бою возьмет невесту мечом грозного повелителя горных духов.
Тут вдруг к ногам разговаривавших упал золотой червонец, за ним другой, третий, четвертый…
Старухи бросились подбирать, подняли головы к небу: дивились, не звезды ли с неба падают червонцами к их ногам?.. Тогда на горе, из чащи леса, раздался голос:
– Покажите мне прекрасную Зейнаб-Астару, и я засыплю вас золотом.
Переглянулись женщины, испугались.
– Кто бы это мог быть? Уж не горный ли дух подшучивает над нами?.. Не превратятся ли эти червонцы в горячие угли, как только мы внесем их в жилье? – переговаривались они.
– А вот ты здесь постой, а я пойду в саклю посмотрю! – предложила одна.
Она ушла и тотчас же возвратилась в радости, позванивая золотыми на ладони.
– Кто ты? – спросили старухи неведомого благодетеля.
– Я засыплю вас золотом, только покажите мне княжну! – прозвучал снова голос, и снова два червонца со звоном покатились к порогу.
Тогда обе прислужницы бросились в саклю и вызвали княжну, захватив с собой и фонарь, чтоб осветить ее лицо.
– Иди! – говорили они. – На двор наш с неба сыплются золотые звезды, сестры твои!.. Они, верно, хотят поиграть с тобою, прекрасная княжна. Откинь покрывало, покажи им ясные очи твои!
И хитрые старухи осветили лицо красавицы – и чуть не ослепили видом его затаившего дух Ардулая.
Пригоршня золотых со звоном раскатилась по траве.
– Видишь ли? Видишь ли, ясная звездочка наша? – закричали женщины и чуть не подрались, ползая по земле и собирая червонцы.
А Зейнаб-Астара сказала презрительно:
– Это золото! Что мне в нем?.. У отца моего мешки полны червонцев и драгоценностей. Мне нужен мой милый! Мой желанный джигит с заколдованным мечом, которому дано будет перерезать шнуровку моего кафтана.
– Он придет! Он скоро придет… Жди меня, звезда моего неба! – прозвучал страстный голос юноши из темного леса на скале.
Сердце Зейнаб-Астары затрепетало, как птичка в тесной клетке, и девушка прошептала чуть слышно:
– О, приходи!.. Приходи скорее, мой милый!
Через неделю во двор Девлет-Магома прискакал всадник, весь закованный в латы и обвешанный оружием. За ним следовали двенадцать прислужников, тоже вооруженных по самые уши. Всадником-вожаком был Ардулай-Нор. Князь внутренне смутился, потому что накануне все его слуги и воины ушли в набег за Терек. Но Девлет этого не выказал приезжему, а гостеприимно отворил ему дверь своей кунацкой.
– Добро пожаловать, – сказал он. – Что надо тебе, славный витязь?
– Мне нужна или одна дочь твоя, или и дочь и вместе с ней жизнь твоя, князь! – ответил незнакомец.
– Ты скор на решение, – улыбнулся старый богатырь. – Но, слава Аллаху, я не из трусливых, и не отлита еще та пуля и не закален тот кинжал, которыми пронзят мою грудь.
– Быть может, так, но авось и тебя проймут двенадцать пуль сразу… Посмотри на потолок.
Глянул Девлет-Магома и видит сквозь слуховое окно, сквозь ход на плоскую крышу сакли, сквозь трубу каменную двенадцать дул винтовок, направленных в него.
– Ну и ловкий же ты молодец! – сказал он. – Вижу, ты достойный суженый моей дочери. Я решил, что отдам ее только за того джигита, который перехитрит и осилит меня самого. Ты это сделал! С моей стороны нет препятствий к вашему браку, но вряд ли Зейнаб-Астара согласится за тебя выйти, если ты не выполнишь ее заветного желания…
– Какого? Говори. Я все исполню!
– Спроси ее саму. Не хочу, чтобы ты думал, будто я внушаю ей ответ.
Отец и жених миролюбиво направились на женскую половину. Там на парчовых подушках и коврах сидела красавица Зейнаб. Прислужницы окружали ее и поспешили сначала закрыть лицо девушки покровами, а потом уж впустить мужчин. Княжна приветливо приняла вошедших и промолвила голосом сладким, как весенняя песня жаворонка в поднебесье:
– Селям алейкюм, добрый витязь!.. Вижу, что ты тот самый, которого жду я давно. Но увы: рок мешает нам быть счастливыми, если ты не угадаешь и не выполнишь моего желания.
– Аллах Всемогущий и все силы Его да помогут мне в этом, Астара, звезда моей души.
– Так угадывай, – предложил Девлет-Магома, коварно улыбаясь.
Ардулай-Нор поник головою, задумался… Вдруг его осенило воспоминание о том, что сказала прислужница в памятную ночь, когда он впервые увидел свою возлюбленную. Он окинул взглядом окружавших ее старух и узнал тех, кого осыпал червонцами. Одна из них, тоже узнав жениха по голосу, молча провела пальцем по груди своей, будто бы разрезывала ножом шнуровку…
– Я должен разрезать твой девичий кафтан, о моя несравненная!.. И клянусь, что никто не разрежет его, кроме меня.
– Да, дорогой мой суженый! Ты отгадал мое желание, но не вполне…
– Погоди! – перебил Ардулай красавицу. – Я знаю всё: я должен разрезать кафтан мечом грозного джинна-падишаха.
– Да! Да!.. – закричали все присутствовавшие. – Видим теперь, что ты воистину жених, которого ждала княжна.
А Зейнаб-Астара поднялась во весь свой стройный рост и сказала, подняв над женихом руки:
– Да будет над тобой благословение Великого Тха и да обратит Он гнев и злобу джинна-падишаха в благоволение!.. Иди, мой возлюбленный суженый, исполни предначертание судьбы, чтобы любовь моя была тебе наградой и мир воцарился над потомством нашим.
– Жди меня до десяти дней! – воскликнул Ардулай-Нор и как безумный выбежал из сакли.
Чрез минуту только клубы золотистой пыли, ложившиеся по степи, остались от присутствия удальца-джигита и его двенадцати товарищей.
Ярко сияла полная луна в подоблачном царстве повелителя горных и подземных духов. Всюду лежали снеговые склоны, высились ледяные скалы; белые покровы сияли серебром, искрились брильянтами, и самый заиндевелый воздух, казалось, переливался мириадами алмазных пылинок.
Тишина стояла непробудная, полная. Лишь изредка раздавался треск ледника или далекий гул снежного завала, стремглав слетавшего в пропасть, и снова все умолкало и воцарялась торжественная тишина; некому было двигаться – здесь жизни не было. Разве случайно из нижней полосы скал и хвойных лесов, что расстилались сине-туманной полосою далеко внизу, забегали сюда волк или желтая лиса, но и те, промелькнув по нетронутым снегам, спешили вернуться в свои берлоги и норы… Орел только, серый царь пернатых, порою взлетал, садился на ледяную вершину и гордо озирался, весь залитый блеском солнца в этой снежной пустыне, словно величаясь тем, что не боится ни стужи ее, ни одиночества.
Но это случалось днем. Теперь же ничто не двигалось и не дышало на многие сотни верст кругом. Джинн-падишах мог дремать спокойно на своем серебряном троне, упирающемся в ясное поднебесье, с которого еле мигали там и сям бледные звезды, утопая в сиянии царицы-луны.
И джинн дремал…
Дремал, весь окованный льдом, и снились ему райские кущи, хороводы блаженных духов и вечное сияние Благого, Великого, Единого – которому он изменил, от светлых обителей которого добровольно отрекся… В полусне и забвении Джинн порой простирал руки к чудным образам прошлого, и тогда воздух сотрясался от звона его тяжких цепей, и от сотрясения их расседались ледники и смертоносные обвалы срывались в долины на горе путникам и жителям горных склонов.
Вдруг грозный властитель гор встрепенулся и с трудом приподнял отяжелевшие от инея веки. Ему почудилась близость чего-то живого…
Кто-то всходил на вершину, к подножью его ледяного престола. Скользя беспрерывно и падая, какой-то смертный взбирался в его обитель. Но джинн-падишах, хотя почувствовал присутствие человека, пока не видал его. Блаженные сны, навеянные на него благими силами, смягчили сердце владыки темных сил. Притушив голос свой, раздавшийся раскатом дальнего грома, дух вопросил:
– Кто здесь?.. Кто тот дерзновенный, осмелившийся нарушить покой моего царства и сна?
– Я, витязь Ардулай-Нор, твой верный поклонник и ежегодный жертвователь, – долетел до него ответ.
– Дерзкий и безумный! Что внушило тебе смелость дойти до меня?
– Любовь, – не колеблясь отвечал джигит.
– Я не знаю ее! – вскричал джинн, и мощный вопль его раздался как громовой удар над головой Ардулая, и эхо ледников донесло голос вниз, в горные ущелья, а оттуда в долины и заставило многих спавших в аулах людей проснуться в страхе и многих младенцев от ужаса вскрикнуть, прижимаясь к груди матерей. – Ты видишь: земля дрожит от мановения руки моей. Дыхание мое подобно урагану. Блеск глаз ослепит и сожжет тебя, как молния!.. Уйди, безумец, и не тревожь моего горя.
Ардулай-Нор упал на колена.
– О, грозный падишах! Умертви меня во гневе твоем, – сказал он. – Мне жизнь не нужна без Зейнаб-Астары, царицы души моей, а ее я могу получить лишь тогда, когда ты дозволишь мне на время взять один из мечей твоих в ущелье Татартуп. Там находится главный жулат, куда верные сносят тебе жертвы. Я засыплю хранилище пулями и всякими доспехами, лишь позволь мне на время взять один из твоих клинков.
– Да будет по-твоему, смертный! – отвечал, смягчившись, владыка темных сил. – Счастлив ты, что попал сюда в минуту моего смирения… Но зато скажи мне: растут ли еще хлеба, цветы и травы на земле? Родятся ли ягнята и есть ли еще счастливые семьи, где царствуют мир и довольство?..
Смутился Нор. Знал он, как и все, что по велениям Всемогущего Тха с джинна-падишаха лишь тогда спадут оковы, когда земля и твари станут бесплодны, а между людьми окончательно водворится вражда и брат восстанет на брата. Боялся джигит гнева пленного духа, но не хотел солгать. Мысленно призвал он на себя благословение Великого и смело отвечал: