Позже, в «5 сантиметрах», парадоксальным образом понимание важности отношений между Таки и Акари позволяет Канаэ устоять на ногах среди волн ее жизни, а в «Ловцах» Морисаки спасает любовь Сина и Асуны, которая не позволяет учителю совершить непоправимое. Когда становится ясно, что влюбленные Синкая спасаются, несмотря на свое одиночество, находя друг в друге движущую силу, тогда их любовь и становится энергией, меняющей и исцеляющей весь мир. Она становится самой прекрасной силой на планете. Все творчество Синкая пронизывает надежда, которая делает любовь, независимо от того, как она реализуется, позитивной, радикально исцеляющей силой. Именно здесь почти систематическая безучастность режиссера наиболее прекрасна: она просто подтверждает, что боль бессильна, что она никогда не торжествует и что потери любви никогда не затмят всего, что было приобретено. Все сводится к одному слову: «элегия». Поэтическая форма, сочетающая в себе печаль и лиризм. Такими и являются романы Синкая – элегическими, наполненными чувствами и красотой, которая делает потерю терпимой, позволяет посмотреть дальше за ее пределы. Стиль режиссера разворачивается на тонкой грани между болью и счастьем, и именно на эту грань он помещает любовь, чьи границы и недостатки он признает, не умаляя ее силы. Это возвращает нас к идее выживания во взрослом возрасте, ведь в дополнение ко всему сказанному есть одна константа, о которой мы до сих пор намеренно умалчивали.
Примечательно, что препятствия на пути к любви в фильмах Синкая всегда кажутся непреодолимыми. Для таких детей, как Такаки и Акари, расстояние между Токио и сельской местностью подобно расстоянию между двумя планетами. Остальных персонажей разделяет смерть, падающая комета, наводнение, кома или космическое путешествие. Но все эти трагедии они могут преодолеть только потому, что защищены своей любовью, наделяющей чувства неизмеримой силой: они преодолевают смерть, заполняют пустоту, исцеляют и воскрешают. Это всемогущая сила и ответ на все бедствия. Настоящая суперсила, за которой стоит своеобразная этика Синкая: любовь как ответ на все проблемы, даже если она терпит неудачу.
Несколько раз мы цитировали Джеймса Болдуина и его пророческую фразу, давшую название этой главе: «Любовь никогда не умирает. Вот увидите». Мы это делали не только потому, что это само по себе прекрасное замечание. В литературе Болдуин – единственный голос афроамериканца и гомосексуала. В Америке второй половины XX века он подвергался двойной дискриминации и принадлежал к двум притесняемым сообществам, что заставило его уехать в изгнание во Францию в 24 года, в 1948 – почти за десять лет до того, как движение за гражданские права начало оказывать влияние на американское общество. Его творчество несет на себе это двойное клеймо, и его самый важный роман, «Гарлемский квартет», начинается с убийства молодого темнокожего гомосексуала Артура, брата рассказчика. В противостоянии этому двойному насилию, расистскому и гомофобному, Болдуин категоричен: любовь – единственный ответ, единственная защита от ненависти и способ не стереть насилие, но хотя бы выжить и восторжествовать над ним. Любовь, которая выходит далеко за рамки романтизма. Для Болдуина важны все виды любви – к семье, к друзьям, к искусству или к любовникам, независимо от их пола: «Если она знает, что может рассчитывать на вас и вашу семью, это все меняет»[63]. Или: «Самые важные люди в мире – это те, кого вы любите». Или: «Самые странные люди в мире – это те, кого узнает, помимо ваших чувств, ваша душа – люди, которые необходимы для вашего жизненного пути»[64].
Конечно, кино Синкая в значительной степени лишено представителей меньшинств и их судеб. «Твое имя» с обменом телами не считается, это инструмент сопереживания и комический прием. Однако в основе фильма лежит та же идея, что и у Болдуина: неотъемлемость любви, единственного инструмента, единственного ответа и единственной альтернативы для персонажей, которые без нее – не более чем пустые оболочки, сломленные люди. Эта мысль очевидна и в «Ловцах», где все решает случай Морисаки. Когда он пытается убить Асуну, его преступление мотивировано «любовью». Но так ли это на самом деле? Это, прежде всего, проявление ненависти и насилия, акт детоубийства, а взрослые жители Агарты, лишенные способности любить, ничем не лучше монстров, с которыми, кстати, они неплохо уживаются. В этом жестоком мире единственный любящий персонаж – тот, кто способен на сочувствие: мудрый старик, присматривающий за Маной. Но он и его протеже оказываются на окраине деревни, а их любовь в обществе, где царит ненависть, подвергает их изгнанию. В данном случае, как и во всех произведениях Болдуина, речь идет о любви, выходящей за рамки романтических отношений. Любовь между Маной и дедушкой, конечно, родственная, но кино Синкая насыщено и другими формами любви, связанными с привязанностью: любовь Сина и Сюна к миру над ними, которая делает их такими живыми и впечатлительными; желание Микако увидеть космос воплощает стремление к исследованию, а нечеловеческая любовь между Чоби и его хозяйкой в «Она и ее кот» символизирует любовь героев к миру. О какой бы привязанности ни говорил Синкай, семейной, романтической, творческой – Такао к обуви, Ходаки к архитектуре – или даже духовной, его фильмы мотивированы желанием любить, видеть прекрасное и доброе. И именно этого желания не хватает антагонистам. Когда Морисаки готов убить Асуну, он ослеплен своей прошлой любовью, он перестает видеть девушку, которой Асуна могла бы стать, и его желание любить застыло во времени, отрывая его от чувств в настоящем. Не случайно старейшина Агарты слепа, а профессор теряет глаз, пытаясь принести Асуну в жертву. Ведь каждый раз слепота заставляет их причинять страдания детям: в отношении Сюна все заканчивается трагедией, но в случае Асуны Морисаки останавливается и теряет только один глаз, его незрячесть кратковременна. Он вновь открывает глаза и отказывается бросить ребенка на потеху своим убийственным желаниям. То же самое происходит и с девушками из «Сада», которые пристают к Юкари: любовь превращается в ненависть, которая делает их нечувствительными к чужой боли. В творчестве Синкая жестокость и насилие всегда рождаются в конце любви и в ее отсутствие, в то время как у Болдуина любовь становится главным инструментом, который используют его герои, чтобы справиться с насилием.
Однако если ненависть хранится в конце любви, то что делать со всеми разлуками в фильмах Синкая? Ведь именно «героизм» перед лицом отсутствия любви делает персонажей режиссера теми, кто они есть, и не позволяет им, подобно своим противникам, погрузиться в насилие. Для них, когда любовь прекращается, наступает время не ненависти, а воспоминаний, выживания памяти. Выживания, которое позволяет им пересечь пустыню и пережить одиночество. Герои Синкая хранят в себе память о тех, кого они любили, они могут размышлять о ней, и именно эти мысли часто запускают повествование фильмов – как в начальной сцене «За облаками» – герои могут пережить свою потерю, не погружаясь в отчаяние и горечь, разве что только на время. И хотя концовки редко бывают счастливыми, они почти всегда подтверждают одно и то же: трансформацию любви и то, как после своего исчезновения она вновь появляется в другой, расширенной форме. Так Синкай изображает любовь. Даже если его герои не всегда воссоединяются, они извлекают урок из своей разлуки и «рождаются заново», а их одержимость одним человеком метаморфируется в способность любить весь мир. Это идея поселилась в творчестве режиссера в фильме «Она и ее кот», где отношения между Чоби и его хозяйкой привели к тому, что герои сообща признались, что любят именно мир, к которому Другой лишь сделал их более чувствительными.
На этом можно закончить разговор о любви: если герои растут благодаря своему опыту, если, любя, теряя объект своих чувств, а затем вновь обретая его, они учатся чему-то, так это расширению своей способности любить. Любовь становится прочнее, устойчивее к потерям. Это выход за пределы своих интересов и своей личности, способ вырваться из раковины и обнаружить, что снаружи есть мир, который можно исследовать и любить.
Вот почему герои Синкая часто сочетают влечение к любимому человеку с влечением к миру, который они хотят открыть. В этом заключается любовь: в открытии и покорении космоса, таинственной башни, подземного мира или мира, скрытого высоко в облаках. Прежде всего нам рассказывают о любви к окружающему, которую разделяет режиссер. Если вы что-то и узнаете из его кино, так то, что обилие деталей в его картинах и великолепие, с которым он изображает реальность, передают именно любовь Синкая к миру, которому посвящен каждый его фильм и который он, как и его герои, наверняка тоже научился любить, пройдя через множество страстей, разочарований и разлук.
Миры Синкая
Вполне естественно, что миры и пейзажи становятся третьим героем в историях о влюбленных, и Синкай уделяет их мельчайшим деталям почти столько же внимания, сколько и сюжетам о разлуках, расставаниях и поездах.
В середине «За облаками» есть сцена, которая не так проста, как кажется: Окабэ и Томидзава выходят с лекции, которую читал Томидзава, и идут по Токио, болтая. Вместо того чтобы показывать прогулку и разговор, Синкай иллюстрирует их городским стоп-кадром одного из зданий Токийского университета, который герои только что покинули. Когда Окабэ подводит итог амбициям своего друга: «Ты пытаешься подсмотреть мечты Бога и сделать из них выводы», – камера задерживается на кране над университетским городком, крюк которого плавно поднимается в чистое голубое небо, пока сумерки окрашивают его в розовый цвет. Это восходящее движение Синкай сопровождает легким панорамированием, поднимающимся в том же медленном ритме, что и трос. Хотя изображение разрезано посередине традиционным бликом объектива, это не делает его исключительным. Скорее, интересным его делает выбор