— Ты понимаешь, что теперь кровь всех убитых людей в здании СБ Шуваловых, будет на моих руках?
— Понимаю. Но иначе просто нельзя было поступить. Пришло время заявить о себе. Я слишком долго прятался за чужими спинами и чего-то ждал. Теперь всё будет совершенно по-другому. Этот год я проведу здесь, в академии, только из-за моей клятвы тебе. Только этот год! Дольше я не собираюсь здесь оставаться. После смерти Шувалова мне будет необходимо начинать возрождение рода. И желательно подальше от прогнившей империи! Мне всё больше и больше начинает нравиться предложение бабушки Даримы.
— Смотрю, ты ни капли не сомневаешься в своей победе над сильнейшим огневиком этой самой, прогнившей империи? — перебил меня Ворон. — Это похвально. Но что будет, если ты всё же проиграешь?
— Если я проиграю, то мне уже будет совершенно всё равно. — расхохотался я, понимая, что это действительно так.
Если я проиграю, то очень сильно сомневаюсь, что мне выпадет ещё один шанс. Я просто исчезну, превращусь в ничто.
Воронцов ничего не ответил. Он закрыл глаза и отвалился на спинку дивана.
— После твоего выступления приходится скорейшими темпами наращивать защитные возможности академии. — начал сразу объяснять ректор, стоило ему только войти в свой кабинет. — Благо я успел оградить академию от внешнего мира, до того как везде начали крутить запись с твоей выходкой.
Достав уже знакомую мне бутылку коньяка, не спрашивая, разлил его в три стакана. После всего произошедшего это было просто отличным способом хоть немного снять напряжение.
— Ты испортил совершенно всё, что можно было испортить. — вновь заговорил Годунов, после того как наши стаканы были опустошены. — Цепочки событий рвутся одна за другой. Единственное, что я могу сейчас сказать. Что ты должен находиться в академии, до момента поединка с Шуваловым. Это единственный вариант, при котором я смог пройти по цепочке достаточно далеко. Твой самосуд всколыхнул небывалую волну в среде аристократов. Император лично взял это дело под контроль, уже заявив, что признаёт тебя и твоё Право Крови, даже без всех необходимых формальностей. Это вызвало настоящую бурю среди сторонников Шуваловых. Но нашлось и немало людей, поддержавших императора.
Что-то я ни хрена не понимаю. С какого перепугу император поддержал меня прилюдно? Он же сам писал, что интересы империи для него стоят на первом месте. Что Шуваловы очень важны для империи всё такое. Или всё же отец Софы не такой гондон, как я думал?
Дядя Лёша вспомнил, что обещал мне защиту на момент моего обучения? И поняв, что облажался, позволив людям Шувалова напасть на меня, решил таким образом исправить ситуацию? Вот только на хрена? Для чего я ему сдался? Вот не верю я, что это всё делается только из-за слова, данного моему отцу.
— Сейчас в высших эшелонах власти идёт противостояние, от которого содрогнётся вся империя. Чтобы предсказать это, даже не нужно быть видящим. — нервно хихикнул Аркадий Вениаминович. — Твои действия позволили выйти из тени очень многим политикам, которые долгие годы дёргали за ниточки своих марионеток. Вполне возможно, что ты станешь знаменем революции, если император не сможет взять под контроль самых ретивых из них.
— Я же уже говорил вам, что думаю по этому поводу. Мне плевать на императора и на империю! — решил я прекратить все эти разговоры. — Политика совершенно не моё дело. И становиться чьей либо марионеткой я не собираюсь.
После моих слов Годунов закрыл глаза и отвалился в своём кресле, не произнеся ни слова.
— Я понял тебя Василий. Но как ни крути, полностью абстрагироваться от политики у тебя не получится. Своим сегодняшним заявлением ты уже засунул руку в улей с разъярёнными пчёлами. Пока они ещё присматриваются к появившейся опасности, но готовы в любую секунду вонзить в тебя своё жало. Может, от одного укуса тебе ничего и не будет, но таких укусов будут сотни, если не тысячи.
— Очень странное сравнение, но я вас понял Аркадий Вениаминович. Постараюсь как можно быстрее достать руку обратно и больше никогда не приближаться к этому улью.
— Что ж, дело твоё. Насильно тебя никто не заставит лезть в эти дела. Хотя такие предложения и звучали. Но после продемонстрированного тобой сегодня подобные идеи отвалились сами собой. — продолжая сидеть с закрытыми глазами, сказал Годунов. — Видишь, как получается — один и тот же поступок привёл к совершенно противоречащим друг другу последствиям. Небольшой снежный ком, брошенный вниз по склону горы, может превратиться в настоящую лавину, сносящую всех и вся на своём пути. Я постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы эта лавина обошла академию и тебя вместе с ней стороной. Клянусь своей силой.
Белая дымка подтвердила клятву Годунова. А мне ничего не оставалось сделать, кроме как поблагодарить старого видящего. Я и не ожидал, что он решится на подобное. Хотя, как я уже понял видящий имел огромный политический вес в империи, едва ли не равный императору. И возможно для него оказать мне помощь совершенно ничего не будет стоять. Кто знает, что он увидел в будущем.
Клятва, клятвой но доверять ему я больше не мог. Да я вообще больше ни кому не могу доверять!
Воронцов всю дорогу сидел молча. Очень внимательно следя за нитью нашего разговора. Аркадий Вениаминович был очень умным человеком и не позволил ни себе, ни мне сказать при нём лишнего. Ни слова не было промолвлено, про заговорщиков, которые уже сделали мне предложение возглавить восстание против императора. Да теперь, похоже, оно и не имеет смысла, после того как я бросил вызов одному из могущественнейших владеющих империи и сам император встал на мою сторону.
— Позвольте мне на ближайшее время поселиться на территории академии? — спросил Воронцов у Аркадия Вениаминовича.
— Располагайся. Как раз у твоего сюзерена имеются свободные комнаты. Вот в одну из них он тебя и заселит. — даже не раздумывая согласился Годунов. — Только предупреждаю сразу. Это разрешение действует на тебя одного. Никаких наёмников на территорию академии я не пущу. Всё же академия невоенная и присутствие вооружённых людей на её территории может очень плохо сказаться на успеваемости студентов.
Это он сейчас про Гуоджина с его ребятами что ли? Или Ворон решил подтянуть для охраны моей тушки своих бойцов?
— Спасибо. — только и ответил Воронцов.
По его лицу было видно, что он всё же рассчитывал привлечь к моей охране ещё и других владеющих.
— Примерно через час приедет Потанин. Вот с ним и обсудите основные вопросы и как дальше тебе поступать. Как вести себя и все такое. Предупреди его сразу, что завтра ближе к обеду приедут юристы Шуваловых. Пусть подготовится к их визиту и перехватит где-нибудь за границами академии. На свою территорию я их пускать не собираюсь. Через час вся ваша группа в полном составе должна быть на зелёной арене, будете знакомиться с новым куратором. Сережа, ты тоже можешь присоединиться к ним. И для тебя это знакомство будет весьма интересным. Похороны Варфоломеевой пройдут завтра. А теперь простите, появилось столько дел, что теперь даже не знаю, когда удастся поспать.
После этих слов зазвонил тут же зазвонил телефон.
— Слушаю Ваше величество. — сказал Годунов, поднимая трубку.
В этот момент он активно показывал нам рукой на дверь. Ворон направился на выход и потянул меня следом за собой. Хотя у меня было ещё множество вопросов к ректору, после того как он упомянул о похоронах. Вскользь, совершенно безразлично, словно для него смерть студентки абсолютно ничего не значила.
Воронцов, похоже, всё понял по моему выражению лица и лишь помотал головой из стороны в стороны.
— Не стоит. — тихо произнёс он и во мне словно что-то сломалось. Перед глазами вновь появилась картина разложившихся внутренностей и лишившиеся жизни глаза Лены. Внутри вновь начала пробуждаться темна волна. Но сейчас она не была нужна и я смог подавить ее.
Похоже, я нашёл ключ к этой силе. Вот только ужасно тяжело постоянно вспоминать, как умерла Лена.
Нужно было вернуться в дом, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Но я не мог заставить себя сделать этого. Ещё вчера я был там вместе с Леной и всё у нас было хорошо, а сегодня её уже нет.
Подойдя к дому, я так и не решился в него зайти. Сел прямо на землю, привалившись спиной к стене. И погрузился в воспоминания.
Даже не заметил, как рядом со мной оказались близняшки. Они тоже уселись прямо на землю, по обе стороны от меня. Воронцов отошёл довольно далеко, чтобы не мешать нашему разговору. А я просто не знал, что говорить девчонкам. Я не смог защитить Лену. Я был рядом с ней и не смог.
Но близняшки и не хотели говорить. Они просто прижались ко мне и положили свои прекрасные головки мне на плечи. Мира тихонько плакала, а Кира просто закрыла глаза. Так мы и просидели до той поры, пока к нам не подошёл Воронцов и не сказал, что пора идти знакомиться с куратором.
Совершенно не хотелось вставать и тем более куда-то идти. Появилась такая апатия, что даже дышать не хотелось.
— Пойдём. — тихо заговорила Кира. — Ребята очень хотели тебя поддержать. Заодно хоть немного развеешься.
— Ваш прадед дал добро на наши отношения. — вспомнил я разговор с Давыдовым. На меня столько всего навалилось, что просто нереально всё удержать в голове.
— И ты остался цел после встречи с ним? — с недоумением спросила Мира.
— И даже не запуган до полусмерти? — поддержала её сестра.
— И даже имею его одобрение на наш брак с вами обеими. — ответил я.
Девчонки, как-то совершенно незаметно смогли вывести меня из состояния амёбы. Сперва своей молчаливой поддержкой, а теперь совей непосредственностью. Сейчас они были похожи на двух маленьких девочек, которым рассказали, что Деда Мороза не существует, а они отказываются в это верить.
— А ты точно разговаривал с нашим прадедом?
— Ну если ваш прадед является одновременно начальником тайной канцелярии и командующим императорской гвардией, то с ним. А если нет, то даже не знаю.