Макрохристианский мир в эпоху глобализации — страница 142 из 195

Другого отношения требует версия относительно происхождения украинства, а значит в определенной мере и славянства в целом, от древнеземледельческой трипольской культуры энеолитических времен. В конце XIX в. последняя была открыта выдающимся киевским археологом В. В. Хвойкой, опиравшемся в своем понимании этногенеза славян на концепцию авторитетного чешского слависта Л. Нидерле, согласно которому славянство где-то на рубеже эр сформировалось как этническая общность между Висло–Одерским междуречьем и Средним Приднепровьем792.

В. Хвойка на уровне возможностей науки своего времени разработал схему последовательности основных археологических культур Среднего Поднепровья и Лесостепной Украины в целом793. Основными из них были трипольская, скифская лесостепная, зарубинецкая и Черняховская. Гипотеза о праславянстве носителей трипольской культуры, датировавшейся в начале XX в. вторым тысячелетием до н. э. и представлявшаяся современницей Микенской Греции и непосредственной подосновой украинских лесостепных культур скифского периода, для того времени была вполне оправданной.

Однако по мере накопления материалов и кардинальном пересмотре датировок археологических культур благодаря использованию радиокарбонного метода трипольская культура была отнесена к IV–III, а теперь уже к концу VI — началу III тыс. до н. э.794 Работами археологов и лингвистов было доказано, что в своей основе трипольское население Молдовы и Украины имеет малоазийско–балканские истоки, антропологически репрезентует в подавляющем большинстве средиземноморский тип и не может считаться не только праславянским, а и, судя по всему, вообще индоевропейским в этноязыковом отношении. Но эти научные достижения не стали известны и/или не были восприняты далекими от науки авторами, продолжавшими и продолжающими распространять национальные псевдомифы.

Характерной особенностью многих украинских авторов западной диаспоры795, как и ряда известных современных украинских политиков796, является непреодолимое желание усматривать в носителях трипольской культуры украинцев, праукраинцев, или, по крайней мере, прямых предков украинского народа. Но если во времена В. Хвойки версия относительно праславянства трипольцев имела право на существование, то в наше время придерживаться ее нет никаких основании797.

К сожалению, современные научные разработки проблемы трипольской культуры остаются без внимания авторов, стремящихся создать и навязать обществу украинский национальный миф. Их внимание привлекают прежде всего изначально фантастические построения. Их ярким примером выступают произведения основателя украинского неоязычества (РУН-веры, то есть Родной украинской народной веры) Л. Силенко. Свои воззрения, симбиоз фрагментов древнеславянского язычества и индуистской ведической традиции, этот автор изложил в поэме «Мага Врата» (1969) и последовавшем за ней увесистом фолианте «Мага Віра»798, изданном в 1979 г.

По утверждениям Л. Силенко, трипольская культура (носителями которой он провозглашает украинцев) является древнейшим центром земледелия и первой в мире цивилизацией, давшей импульс к расселению из нее людей, которой мир обязан распространению производящего хозяйства и возникновению других цивилизаций, в частности шумерской. Названия двух из нескольких древнейших городов Нижней Месопотамии, Ура и Урука будто бы должны удостоверять то, что основаны они были «украми». Вместе с тем эти «укры», земледельцы–украинцы трипольских времен, уже тогда назывались и «русью». От них–то, якобы, и пошли этруски, сохранившие в своем этнониме корень «рус». От «украинцев» — трипольцев Л. Силенко ведет родословную и многих других древних народов: киммерийцев, митаннийцев, индо–ариев, персов и т. п. Так «древние украинцы» становятся культуртрегерами мирового значения, локомотивом, который тянул за собою человечество в течение тысячелетий. Причем сами они существовали не просто тысячи, а, как иногда утверждают, десятки тысяч лет799.

Опровергать эти досужие вымыслы нет смысла. Достаточно лишь припомнить итоговые работы по вопросам возникновения воспроизводящего хозяйства, происхождения цивилизации и этногенеза индоевропейских народов, равно как и обобщающие труды по археологии и древней истории Украины800. К сожалению, наши национально акцентуированные неоромантики и неоязычники не спешат с ними знакомиться.

Не вызывает удивления и крайне тенденциозное освещение Л. Силенко соотношения этногенеза, истории и культуры украинского и русского народов. Как то свойственно всем авторам националистического лагеря, все украинское оценивается положительно, а русское («московское») отрицательно. Согласно их представлениям, органически воспринятым рассматриваемым автором, Московская Русь, при ограниченном участии переселенцев с Украины, сложилась на основе местных финно–угров и татаро–монгольской орды, так что жители Московии являются «православными татарами». Он, как и М. Семчишин801 и многие другие писатели националистического лагеря, подчеркивает, что украинцы (русичи) и «москали» (россияне) — две абсолютно разные общности, которые не сближает даже православное единоверие802. Украинцы, по Л. Силенко, сохранили расовую «арийскую» чистоту. Подобное, но относительно русских, утверждают и современные русские неонацисты, равно как до них, по отношению к немцам, нацисты.

Квазимифологическая доктрина Л. Сиденко нашла много приверженцев среди полуобразованных слоев украинской диаспоры в Канаде и США. Во второй половине 1980‑х гг. она начала распространяться среди национально акцентуированной, отвергавшей христианство, читающей публики Украины, постепенно вытесняя популярную в 1970‑х гг. и не манее фантастическую версию И. Билыка о тождестве гуннов и древних славян (украинцев), Аттилы и Кия («Гатилы»), ставки названного гуннского властителя и Киева803. Появляется группа энергичных пропагандистов версии Л. Силенко и его РУН-веры, вносящих в нее новые нюансы.

В этой связи следует вспомнить Г. Лозко, Р. Иванченко, С. Плачинду и Ю. Каныгина. Первые две пишут в духе распространенной в националистических кругах веры про непосредственное происхождение украинцев от трипольцев и скифов, а выдержанная в соответствующих тонах книга Р. Иванченко даже получила рекомендацию Министерства образования Украины в качестве учебного пособия для старшеклассников804.

Значительно «масштабнее» построения С. Плачинды805. Украинцев он видит уже в V тыс. до н. э. Трипольская культура, само собой разумеется, оставлена украинцами, как и все последующие культуры — и не только на территории Украины, а от Греции, Италии, Центральной Европы и Скандинавии до Палестины и Индии включительно. Скандинавский бог Один — украинец, а имя его происходит от того, что пришел он туда «один»; этруски — украинцы, так как их вторым названием была «русь», а затем о них говорили «это русские» (непонятно, правда, почему на русском языке — «это»), более того, Иерусалим это, «как известно», древнеукраинский город, а амазонки — украинские девушки: кто же из женщин еще мог быть всадницами и смело идти в бой?! Древними украинцами провозглашаются также пеласги, гиксосы, естественно — индо–арии и многочисленные другие народы древности.

Читая эти и подобные небылицы иногда складывается впечатление, что автор, в общении — человек не без юмора, просто смеется над читателем. Но, как и в случае с книгой Р. Иванченко, это далеко не безобидные шутки, так как молодежь может принять, а кое-где и принимает, эти утверждения на веру, формируя в своем сознании крайне искаженную картину национальной и мировой истории. Подобное, как отмечалось в предыдущем параграфе, имеет место и в Российской Федерации, а также в новых государствах Центральной Азии (особенно в Туркменистане) и Закавказья.

Но, наверное, непревзойденным в жанре псевдоисторических фантазий может считаться Ю. Каныгин. Его «Путь ариев» стал настоящим бестселлером; главы из нее даже читали по Центральному украинскому радио. И, надо отдать должное ее автору, она по-своему действительно написана талантливо.

Во‑первых, в ней собрано в кучу едва ли не все, что заинтересует обычного человека современной Украины. Здесь и крайне (в сторону неудержимого восхваления) мифологизованная история народа, и йоги, и инопланетяне, и Чернобыль, и Шамбала, и еврейская и арийская тематика, и сокровенний смысл Библии, и много чего другого.

Во‑вторых, автор для убедительности и, вместе с тем, снимая из себя ответственность за все изложенные им небылицы, вкладывает последние в уста тибетского «гуру», с которым он будто бы вел продолжительные беседы в Улан–Удэ и других городах СССР в течение 1972–1992 гг. Этот прием напоминает Гомера, который в «Одиссее» разнообразные побасенки передает от лица главного героя (который, как это известно по «Илиаде», способен на любые ухищрения и вранье). В определенной мере такой прием напоминает и построение произведений К. Кастанеды, где авторское мировоззрение (или то, что за это выдается) преподносится от лица Хуана Матуса, мага из индейского племени яки.

В отличие от Л. Силенко или активной участницы неоязыческого движения Г. Лозко806, Ю. Каныгин эклектично старается соединить «арийское» язычество с христианством, шире — вообще библейским учением. Он также не страдает русофобией и антисемитизмом. Между тем и он, по-своему и, разумеется, без какой-либо аргументации (ведь его «гуру» знает все) утверждает принципиально разное происхождение украинцев и русских, хотя и в общих рамках линии одного из трех сыновей Ноя — Яфета