Нагорный Карабах провозгласил независимость в 1991 г. в соответствии с результатами проведенного там референдума, что, однако, не было признано руководством Азербайджана. В результате вооруженного конфликта, продолжавшегося на территории Карабаха и близлежащих районов в течение трех лет, Азербайджан потерял приблизительно 20% территории (сам Нагорный Карабах и семь близлежащих к нему районов — Лачин, Келбаджар, Агдам, Физули, Джебраиль, Губадли и Зангилан). Более 300 тыс. азербайджанцев были изгнаны из мест постоянного жительства. В мае 1994 г., с согласия конфликтующих сторон при посредничестве России было заключено соглашение о прекращении боевых действий. Начавшиеся летом 1997 г. переговоры при посредничестве Минской группы ОБСЕ (РФ, США и Франция) положительных результатов не дали, а с приходом к власти в Армении экс–президента Нагорно–Карабахской республики Р. Кочаряна вообще зашли в тупик.
Азербайджан опирается на стратегическую поддержку со стороны Турции, члена НАТО и ключевого, наряду с Израилем, союзника США на Ближнем Востоке. Он в целом придерживается позиции сохранения территориальной целостности страны в границах 1988 г., но не против предоставления Нагорному Карабаху широких прав автономии. В то же время продолжительная антиармянская политика, которая проводилась официальным Баку, создала ситуацию, при которой отделившаяся бывшая автономная область психологически не готова ни на какие уступки.
Российская Федерация остается традиционным партнером Армении. В Армении (в ее 4‑й армии) расквартировано не менее 20 тыс. российских военнослужащих. Со стороны РФ предоставляется значительная военно–техническая помощь Армении. Вопрос Нагорного Карабаха для РФ приобретает важное региональное значение, поскольку непосредственно касается будущего армяно–русских отношений и перспектив усиления влияния Москвы на Кавказе. Однако, в силу своей традиционной, имеющей глубокие цивилизационно–исторические корни, поддержке армянской стороны, Россия не может оказывать одинаковое влияние на Ереван и Баку. При этом США имеют определенные политические преимущества в Закавказье (по сравнению с РФ), обусловленные большей степенью их экономического влияния. Экономическими интересами объясняется активная роль Вашингтона в переговорном процессе относительно урегулирования карабахского конфликта.
Украина стоит на позиции сохранения территориальной целостности Азербайджана, что сказывается на ее отношениях с Арменией и РФ в вопросе о Нагорном Карабахе. Однако она настаивает и на соблюдении прав этнических меньшинств в Азербайджане, в частности — армянской в границах Нагорно–Карабахской автономии, статус которой может определиться по согласию всех сторон конфликта. На международном уровне Азербайджан в целом может рассчитывать на дипломатическую поддержку Украины в деле восстановления его территориальной целостности.
Северный Кавказ. Анализ событий в регионе показывает, что вопрос Северного Кавказа начинает выходить за пределы сугубо российской внутриполитической проблемы и постепенно приобретает более широкое измерение. Остается достаточно реальной угроза распространения северокавказского конфликта на соседние территории как в Центральной Азии, так и на другие мусульманские регионы России. Кризис в регионе Северного Кавказа в значительной степени является следствием непродуманной политики федерального центра как в годы правления Б. Н. Ельцина, так и после прихода к власти В. В. Путина. Стабилизировать ситуацию исключительно военными методами едва ли удастся. Затягивание кризиса может спровоцировать возрастание сил, которые могут быть втянуты в конфликт, что неминуемо приведет к ослаблению влияния России в регионе.
Опасной тенденцией является то, что разные политические силы РФ склонны преимущественно к силовому варианту решения конфликта, что, к сожалению, находит также широкую поддержку со стороны русской общественности. Последнее в значительной степени определяется фактическим запретом в России на «нерецензированную» информацию о кавказских событиях, прежде всего о войне в Чечне. Кроме того, в течение последних лет как в РФ, как и в США, довольно активно навязывается тезис о возрастании исламской угрозы, наиболее опасным центром которой называется Чечня, где действуют международные исламистские террористические организации. С 2000 г. проблема Северного Кавказа начала рассматриваться правительством В. В. Путина уже не только в качестве локальной внутрироссийской проблемы, а более широко (как вопрос обеспечения национальной безопасности РФ). Акцент на последнем многократно усилился после событий в Нью–Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 г., ставших поводом для провозглашения Дж. Бушем–младшим тотальной борьбы с международным терроризмом в глобальном масштабе с участием в ней многих стран, в том числе и России.
Однако безрезультатные попытки России урегулировать северокавказскую проблему (Абхазия, Чечня, ситуация в Дагестане, Северной Осетии, Ингушетии) свидетельствуют, кроме прочего, о ее неспособности четко сформулировать свою политику относительно Кавказского региона.
Сдержанную позицию США в чеченском вопросе поддерживает Евросоюз и прочие влиятельные международные организации. В принятой странами ЕС декларации по Чечне содержится, с одной стороны, признание имеющей место на ее территории войны внутренним делом России, а с другой, — призыв к соблюдению там прав человека. Отсутствие угроз применения санкций в заключительных документах обусловлено пониманием сложности внутриполитической ситуации в России и объективной невозможности остановить сейчас военные действия, поскольку это может вызвать глубокий внутриполитический кризис, чреватый дестабилизацией страны. В политических кругах России, даже среди немногих сторонников политического варианта решения чеченского вопроса, никто не говорит о возможности проведения переговоров с А. Масхадовым, а после его гибели эта тема автоматически вовсе отпала. В результате, конфликт в Чечне остается неурегулированным, а само чеченское сопротивление все более исламизируется.
Как видим, многочисленные конфликты на Кавказе имеют под собой различные основания. Цивилизационно–конфессиональное деление его народов не всегда, как, например, в случае противостояния православных Грузии и России, играет ключевую роль. Однако в большинстве случаев этноконфликты оказываются наиболее затяжными и кровопролитными, если, как в Карабахе или Чечне, этнополитическая конфронтация соответствует цивилизационно–религиозному размежеванию.
Турция как зона цивилизационного взаимодействия(Ю. В. Павленко, Б. А. Парахонский)
Как уже отмечалось выше, территория современной Турции — Анатолия или Малая Азия, как ее называли в древности, относится к одному из древнейших центров перехода к земледельческому хозяйству и формирования собственной (хоть и при заметном влиянии со стороны Месопотамии) цивилизации. Во II–I тыс. до н. э. здесь существовали могущественные Хеттское, Фригийское и Лидийское царства. Малая Азия входила в состав Персидской империи Ахеменидов и державы Александра Македонского, на ее территории образовывались различные эллинистические царства. К началу новой эры она уже находилась под властью Римской империи, однако эллинистическая культура и греческий язык продолжали доминировать. Ко времени утверждения христианства местное население, не считая армян, было уже почти полностью грекоязычным и считало себя «ромеями» («римлянами»), то есть гражданами Позднеримской, а с 395 г. Восточно–Римской (Византийской) империи.
До последней трети XI в. Анатолия была сердцевиной Византийско–Восточнохристианской цивилизации, а область Черноморских проливов с Константинополем — бесспорным политическим, экономическим и религиознокультурным ее центром. Однако удары завоевавших большую часть Малой Азии турок–сельджуков с востока и захвативших в 1204 г. Константинополь крестоносцев с запада определили статус Малой Азии в конце XI — начале XIV вв. в виде зоны стыка местной Византийско–Восточнохристианской цивилизации с наслоившимися на нее Мусульманской и Западнохристианской.
Стремительное усиление и расширение Османской империи, особенно после захвата турками Константинополя в 1453 г., утвердило в Анатолии и в области проливов мусульманское преобладание. В то же время, при полной исламизации и тюркизации Центральной Анатолии, в приморских городах Малой Азии, в особенности в бассейне Эгейского и Черного морей, прежде всего в самом Константинополе–Стамбуле, а также на Армянском нагорье и в Киликии, Восточнохристианская цивилизация была явственно представлена еще в течение многих следующих веков. Ее носителями были, прежде всего, греки, составляющие значительную часть населения Стамбула и по сей день, а также армяне, большая часть которых на территории Османской империи была уничтожена в ходе массовых депортаций в 1915 г.
Западнохристианская цивилизация с середины XIII в. в течение трех веков неизменно теряла в Анатолии, на Балканах и в Среднем Подунавье свои позиции под давлением Османской империи, раскинувшейся во 2‑й пол. XVI в. от Марокко и Египта в Африке, Венгрии и Молдовы в Европе до Каспия, Ирака и Йемена в Азии. Однако после поражения под Веной в 1683 г. в течение следующего столетия (1783 — присоединение Крымского ханства к России) империя существенно ослабевает и в XIX в., ощущая свое отставание от передовых стран Европы и России, все более оказывается под влиянием Англии и, частично, Франции, а с конца названного века — Германской империи. Во внутренних областях Малой Азии западные веяния практически не ощущались, однако были вполне очевидны в Стамбуле и крупных приморских городах.
По европейскому образцу была реорганизована армия, открывались учебные заведения европейского типа. В 1839 г. молодое поколение патриотически настроенных офицеров и служащих, ориентировавшихся на западные образцы, основало движение за реформы Тазимат. Кульминацией его успехов стало принятие в 1876 г. конституции, которая, однако, уже через два года была отменена султаном Абдул–Хамидом II, пытавшимся по-своему реформировать экономику страны. Впрочем, проводившиеся султаном преобразования лишь усилили зависимость страны от европейских держав, что привело к власти в 1909 г. светски, националистически и пантюркистски настроенных «младотурок». В канун Первой мировой войны их сменили исламистские консерваторы, придерживавшиеся идеологии тюркского национализма. Последняя стал