Наряду с повышением влияния исламистских сил в странах Центральной Азии (и не только постсоветской, но и той ее части, которая входит в состав Китая — в Синьцзян–Уйгурии), важное значение в регионе имеет также русскоязычный фактор. Это особенно заметно в Казахстане, где русскоязычные жители (в том числе и из числа этнических казахов) составляют большинство граждан страны. Феномен русскоязычного населения характерен для всего постсоветского пространства. Эта часть населения во многих новых независимых государствах находится в состоянии неопределенности относительно собственной идентичности и поэтому может при смене политической обстановки вести себя неоднозначно.
Это имеет особое значение, если учитывать официально провозглашенную правительством РФ политику защиты прав русскоязычного населения на территории бывшего СССР и ее готовность принять на своей территории эту часть населения, с возможным вмешательством РФ во внутренние дела бывших советских республик. Тем более, что речь идет не только об этнических русских, поскольку термин «русскоязычное население» является довольно расплывчатым. С такой опасностью должны считаться лидеры постсоветских государств. При данных обстоятельствах Россия, со своей стороны, имеет весомый рычаг влияния на политику новых независимых государств Центральной Азии.
Авторитарный режим правления при определенных условиях может благоприятствовать проведению жесткого курса реструктуризации экономических систем молодых государств и обеспечения относительной их стабильности. Как свидетельствует опыт Сингапура, Южной Кореи, Тайваня, а теперь и континентального Китая, такой путь модернизации может обеспечить значительные успехи. Но не всегда, так как по мере проведения рыночных преобразований и укрепления позиций «среднего класса» расширяется социальная база демократии, в силу чего возрастает вероятность усиления конфронтации между обществом и авторитарной властью, что, например, в Грузии и Украине в 2004 г., а в Кыргызстане весной 2005 г. способствовало массовым выступлениям и смене правящих элит.
Наиболее существенными факторами возможной дестабилизации следует считать нерешенность вопросов перспективы развития общества, национально–государственной консолидации и легитимации власти, формирования правового пространства, ликвидации последствий советско–коммунистического господства, трансформации общественно–экономической системы, урегулирования межэтнических проблем и т. п. Несмотря на приблизительно одинаковые условия существования во времена СССР, социально–экономические системы стран региона (после получения независимости) развивались разными темпами и в разных направлениях. Сегодня все они приобрели достаточно устойчивые специфические черты и ищут собственные пути преобразований.
Казахстан, обладая значительным промышленным и сельскохозяйственным потенциалом и сырьевыми ресурсами, богатыми и разнообразными полезными ископаемыми, развитой транспортной сетью и т. д., в начале 1990‑х гг. имел неплохие возможности модернизовать свою экономическую систему. Его индустриальный сектор специализируется на первичной переработке сырьевых ресурсов, а также на машиностроении (строительное оборудование, тракторостроение, сельскохозяйственное машиностроение). Однако эти возможности не были надлежащим образом использованы на старте и вскоре произошел резкий спад промышленного производства (в 1996 г. ВВП сократился на 50% по сравнению с 1991 г.). К концу 90‑х гг. 85–90% предприятий прекратило работу, другие работали не на полную мощность. Жизненный уровень населения значительно понизился, возросла безработица. Экономический кризис, конечно, не оказывал содействия и политической стабильности общества: дважды распускался парламент (1993 г., 1995 г.), возрастала социальная напряженность, наблюдался значительный отток русскоязычного населения, то есть, квалифицированной рабочей силы.
Кроме просчетов руководства, причиной всему этому была крайне неудовлетворительная структура промышленности, работавшей в советское время преимущественно на военно–промышленный комплекс. В результате остро встала проблема структурной перестройки экономики, характерная вообще для всех постсоветских стран. А ее решение невозможно без значительных финансовых ресурсов, которые можно найти лишь на мировом рынке, о чем специально речь пойдет ниже.
Экономика Казахстана не является самодостаточной — ее дальнейшее развитие в значительной мере связано с возможностью страны оперативно включиться в мировую экономическую систему. Но особенностью центральноазиатских государств является отсутствие прямых выходов к Мировому океану. Поэтому их вовлечение в мировую экономику, главным образом, зависит от стабильности отношений со странами, омываемыми океанами и связанными с ними морями (прежде всего с РФ, Китаем, странами исламского Юга) и безопасности соединяющих с ними путей. Внешняя политика Казахстана относительно этих государств по определению должна быть гибкой, взвешенной, построенной на компромиссах и учете интересов всех сторон.
Власть в стране полностью принадлежит президенту Н. Назарбаеву, пролонгировавшему в декабре 2005 г. свои полномочия еще на семь лет. В парламенте доминируют пропрезидентские партии и группы, а оппозиционные движения (например, Ак–Жол и ДВК) не в состоянии создать влиятельную оппозицию. Н. Назарбаев известен как довольно гибкий политик. Риторика «интеграционизма» в рамках СНГ с опорой на идеологию обновленного «евразийства» сочетается у него с проектами центральноазиатского альянса или казахско–кавказского сближения. Эти разнонаправленные инициативы вызваны потребностью успокоить широкие пласты русскоязычного населения и дезориентировать Москву при обеспечении реализации собственных перспективных проектов.
В 1995–1996 гг. с принятием соответствующей правительственной программы темп экономического реформирования ускорился и был сформирован значительный частный сектор. Руководство страны взяло курс на привлечение иностранных инвестиций в нефтегазовую отрасль, надеясь получить необходимые финансовые средства для подъема жизненного уровня населения. С 1997 г. наметился некоторый подъем производства в черной металлургии, нефтегазовой и некоторых других областях. Но в целом расчеты на инвестиции оказались напрасными, поскольку нефтяные кампании имели главной целью закрепиться на казахстанском нефтяном рынке на отдаленную перспективу и не были готовы вложить в экономику страны значительные средства.
После 1991 г. ускорился процесс формирования самоидентичности казахского общества. Общность интересов правящих кругов и достаточно высокий уровень их консолидации, сложившийся еще в советские времена, способствовали установлению относительной политической стабильности в стране, управляемой на принципах авторитаризма при полном доминировании государства над обществом. Однако сохраняющиеся угрозы побуждают власть уделять все больше внимания укреплению силовых структур. В конце 1990‑х гг. в Казахстане была принята новая военная доктрина, направленная на усиление и модернизацию вооруженных сил, а также всей системы надзорных и репрессивных органов страны.
Ситуацию в Туркменистане определяют: небольшое количество населения, ландшафтные особенности (фактически страна состоит из четырех оазисов, окруженных песками), отдаленность от цивилизационных центров опережающего развития и наличие больших запасов газа, по уровню добычи которого страна занимает четвертое место в мире и второе — по объему его экспорта. Туркменистан в значительной мере отсталая страна, в которой преобладает традиционное скотоводство и интенсивное земледелие. Половина орошаемых земель используется для выращивания хлопка.
Благодаря высоким мировым ценам на нефть и газ в 1990‑х гг. экономика Туркменистана находилась в лучшем состоянии по сравнению с большинством других бывших советских республик, однако периодически также испытывала большие трудности. В 1996 г. авторитарное руководство государства, персонифицированное в лице С. Ниязова («Туркмен–баши»), сохраняя полный контроль над народнохозяйственным комплексом, разработало стабилизационную программу, направленную на развитие рыночных механизмов экономики: предоставление кредитов на аукционных основах, установление четких границ бюджетного дефицита и т. п. В ограниченном объеме была проведена приватизация, плодами которой воспользовалась, главным образом, номенклатурно–клановая верхушка страны во главе с президентом. Туркменистан рассматривает новые пути поставок газа на мировой рынок через Иран, Турцию и даже, в случае стабилизации положения в этой стране, Афганистан. Однако, учитывая нестабильность в этой части региона. реализация таких проектов — дело отдаленного будущего.
Туркменистан способен получать около 80 млрд куб. м природного газа ежегодно, из которых экспортировать 70 млрд. Запасы его голубого топлива оцениваются от 3 до 21 трлн куб. м. Вместе с нефтяными запасами (около 6 млрд т) это составляет 20% от общих нефтегазовых ресурсов арабских стран. Данное обстоятельство вызвало огромный интерес к природным богатствам Туркменистана со стороны ведущих нефтегазовых корпораций мира: «Unocal», «Exxon», «Mobil», «Chevron», «Delta ОН», «Газпром» Статус нейтральной страны разрешает Туркменистану успешно сотрудничать со странами разного геополитического направления.
Но активная внешнеэкономическая позиция государства почти не влияет на общий невысокий уровень жизни его населения. Среднемесячная заработная плата составляет всего около $ 20. Поскольку большая часть территории страны непригодна для земледелия, продукты питания ей нужно закупать за границей, что создает трудности в снабжении ими рядовых граждан. Высокие цены на промышленные товары делают их недоступными для широких слоев населения, однако на предметы первой необходимости власти поддерживают заниженные цены, а бытовой газ и электричество отпускается населению бесплатно.
По причине предельно жесткого, авторитарного характера посткоммунистического режима и родоплеменного построения социальной системы многопартийность в Туркменистане не сложилась, а существовавшая на заре независимости единственная альтернативная партия самораспустилась. Вся система власти в Туркменистане построена по территориально–клановому принципу, который базируется на традиционном распределении сфер влияния между пятью доминирующими племенами. Но хотя президент С. Ниязов идентифицировал себя с наиболее авторитетным в стране кланом Теке, он не имел со стороны последнего достаточной поддержки, поскольку не принадлежал к клановой элите. Вследствие этого «Туркмен–баши» стремился учитывать интересы и других кланов, проводя умеренную националистическую политику и поддерживая в полной мере зависимое от руководства страны мусульманское духовенство.