По сравнению с двумя рассмотренными типами информационального общества Франция находится в промежуточном положении, несколько склоняясь к «модели экономики услуг», но при сохранении относительно сильной промышленной базы с акцентом как на производственные, так и на социальные услуги. В условиях теснейшей взаимосвязи между немецкой и французской экономиками, как и их обеих, с экономикой стран Бенилюкса (Бельгия, Нидерланды, Люксембург) в границах Европейского Союза они взаимодополняют друг друга. Спецификой экономики Италии является высокий уровень самозанятых, составляющих четверть трудоспособного населения, при плотной сети мелких и средних фирм, хорошо приспособленных к непостоянным условиям глобальной экономики.
При этом разные способы адаптации отдельных, в том числе и наиболее развитых стран к глобальной экономике определяются не только разной институциональной средой и собственно экономическими условиями, но и различной политикой правительств и стратегиями фирм, имеющих социокультурную природу, глубоко укоренившуюся в цивилизационные основания соответствующих обществ.
Сказанное позволяет сделать вывод о том, что информациональная экономика, как и соответствующий ей тип общества, приобретает существенно различный вид в ведущих центрах мир–системного ядра, в частности, в Северной Америке, Западной Европе и Японии, притом, что как между США и Канадой, так и, тем более, между Великобританией, Германией, Францией, Италией и другими развитыми странами Европы, вышедшими на уровень информационального общества, наблюдаются свои существенные отличия, не в последнюю очередь обусловленные их социокультурной природой. В частности, необходимо учитывать активную позицию государства и важную роль правительства, осуществляющих (но в разных случаях используя различные механизмы) влияние на структуру и динамику развития новой экономики, кое-где существенным образом влияя на структуру глобальной экономики53.
Следует подчеркнуть, что роль государства в экономическом развитии ведущих стран мира, и не только дальневосточных, а и западных, всегда была и остается чрезвычайно значительной. Хорошо известны всесторонняя поддержка правительствами Великобритании национальных компаний, прежде всего ориентированных на заморскую торговлю, увлечение и расширение колоний; протекционалистские мероприятия во Франции не только при Наполеоне I и Наполеоне III, но и в течение почти всего двухсотлетнего правления Бурбонов, равно как и создание в то время государством королевских мануфактур; политика «континентальной блокады» Англии, какую Наполеон I осуществлял не только ради подрыва экономики своего врага, но и для закрепления на рынках Европы товаров французского производства; жесткий протекционализм в созданной О. Бисмарком Германской империи, не говоря уже о практике фашистской Италии, нацистской Германии или франкистской Испании.
Не лишним будет припомнить также, что, как показал в свое время Д. Норт54, на Западе не самоустранение государства от регуляции социально–экономических отношений, а именно его активное вмешательство (путем создания надлежащей законодательной базы, эффективных судебных органов и т. п.) стало решающим фактором в организации экономической деятельности свободных индивидуальных агентов на рыночных основаниях. Это, тем более, относится и к современным передовым дальневосточным странам.
Между тем, в разных центрах мир–систем ного ядра, притом, что в каждом из них сегодня имеем дело с соединением рыночных и государственных регуляторов, ситуация является довольно отличительной. В особенности это касается Западно–Североатлантического, Североамериканско–Западноевропейского и Японско–Дальневосточного цивилизационных регионов55. Поэтому теперь нам следует рассмотреть состояние и особенности информационной экономики в ее связи с центром мир–системного ядра.
Начнем с Северной Америки и единственной на сегодняшний день мировой сверхдержавы — Соединенных Штатов. Вопреки громким заявлениям относительно преимуществ либерализации и невмешательства государства в экономическую жизнь, в своей внутренней политике США придерживаются другой позиции. Государство активно вмешивается в информационно–технологический и экономический процесс страны, поддерживает, стимулирует и направляет его ход в соответствии с собственными потребностями и задачами.
Хорошо известно, что правительство Соединенных Штатов поддерживало проекты технологического развития американских компаний и влияло на деловую сферу с целью помощи последним, руководствуясь соображениями государственной безопасности. В частности, это происходило ради защиты американской микроэлектронной промышленности от конкуренции со стороны японских фирм и мотивировалось тем, что в противном случае Япония может установить контроль над стратегическими военными ресурсами страны56. Вместе с тем американские корпорации (например, такой информационно–технологический гигант, как IBM), кое-где даже вопреки собственному желанию, вынуждены были действовать по указаниям своего правительства в деле ограничения торговли с отдельными странами в соответствии с установками внешней политики США.
На начальной стадии информационно–технологической революции, в 40–60‑х гг. XX в., военные контракты и технологические инициативы Министерства обороны США играли ведущую роль. Главный источник открытий в электронике (Bell Laboratories) играл роль общенационального учреждения, а его родительская компания (ATT) пользовалась установленной правительством Соединенных Штатов монополией в сфере телекоммуникаций.
При этом значительная часть ее средств, которые расходовались на научно–технические исследования, поступала от федерального правительства. В свою очередь, последнее, начиная с 1950‑х гг., фактически принуждало ATT распространять технологические открытия по стране в целом57.
Более того, ориентированная сначала на ультралибералистскую экономическую доктрину, администрация Р. Рейгана, осознав масштабы угрозы со стороны японских конкурентов, имевших государственную поддержку, изменила свою экономическую позицию. Министерство обороны США, с целью поддержания программ в электронной промышленности и учитывая интересы национальной безопасности, предоставило мощную финансовую помощь SEMATECH, консорциума американских электронных компаний. Федеральное правительство приложило все усилия для объединения больших корпораций в деле сотрудничества в области микроэлектроники58. Без мощного финансирования и защиты рынков со стороны государства они бы не выжили. И вдобавок на начальной стадии развития электронной промышленности США, в 50–60‑х гг. XX в., основной объем ее продукции шел на удовлетворение военных потребностей и космических программ59.
По заказу Министерства обороны США и в тесном взаимодействии с DARPA, его исследовательским агентством, над программами, приведшими к фундаментальным научно–технологическим прорывам, в течение многих десятилетий работали и работают сегодня Массачусетский технологический институт, университеты Гарварда, Стенфорда и Беркли, Калифорнийский университет в Лос–Анджелесе, Чикагский университет, университет Джона Гопкинса и такие национальные лаборатории вооружений, как Ливермор, Лос–Аламос, Сандиа и Линкольн.
Следует также помнить, что мировая система Интернет вышла из недр Министерства обороны США, стремившегося воспрепятствовать разрушению американской системы коммуникаций в случае советского ядерного удара. Ее прототип — ARPANET, информационная сеть, созданная этим же министерством, стала основой глобальной электронно–коммуникационной сети. При этом DARPA играло в США роль, сходную с ролью MITI в технологическом развитии Японии. Оно, в частности, принимало участие в проектировании и начальном финансировании Интернета60. Таким образом, в Соединенных Штатах, как и во всех других странах, именно государство было инициатором и основным спонсором информационно–технологической революции.
Подобным образом, и даже в большей степени, и во Франции именно государством было инициировано создание информационной системы Minitel. Но эти две информационные системы принципиально отличались между собой природой, местом в мире и намерениями названных стран. В обоих случаях провозглашалась цель создания информационной надэффективной сети. Но если Интернет был изначально ориентирован на военные цели, а потом приобрел планетарные масштабы, то Minitel была ориентирована на внутреннее, французское, пользование. Как пишет Л. Шеер: «На одной стороне — потеря корня и фантастика генерализованных связей, игнорирующая границы государств и культур, на второй — электронная версия общинного корня»61.
Эта сеть (ARPANET) вышла за пределы Министерства обороны США в 1969 г., когда ее открыли для исследовательских центров, которые сотрудничали с этим учреждением. Но ученые начали ее использовать для передачи разнообразнейшей информации и личных разговоров. Тогда доступ к сети был открыт для ученых всех дисциплин и в 1983 г. она раскололась на ARPANET, посвященную научным исследованиям, и ориентированную на военные задачи сеть MILNET. В течение 1980‑х гг. сеть ARPANET бурно развивалась и распространилась на весь мир, получив название ARPAINTERNET, а потом просто INTERNET.
Утверждение Интернета на мировом пространстве происходило при деятельном участии научных, институциональных и персональных сетей США, охватывавших Министерство обороны, Национальный научный фонд, большие университетские исследовательские центры и специализированные научно–технические центры крупных фирм. Государственная инициатива была первичным толчком, а дальнейшее развитие системы Интернет в пределах Соединенных Штатов и вскоре всего мира обязано потребностям и изобретательности отдельных потребителей, государственных учреждений, фирм и частных лиц. Приход персональных компьютеров ускорил этот процесс, сначала в США, а потом и в глобальном масштабе