То есть, важными, на наш взгляд, являются не просто механизмы и интенсивность этих процессов, а духовное и идейно–культурное их содержание, их цивилизационная «окраска». Здесь мы подходим к необходимости применения цивилизационного подхода к анализу общеевропейского процесса в его интеграционном измерении. Такой подход является чрезвычайно важным для понимания природы, генезиса, целей и перспектив европейской интеграции.
Понятие «цивилизация» возникло в XVIII в. в эпоху Просвещения и рассматривалось в те времена в неразрывной связи с понятием культуры. Цивилизованным французские просветители считали общество, основанное на разуме и справедливости.
Но истоки цивилизационного подхода берут свое начало еще в философии Аристотеля с его понятием «энтелехия» (в переводе с древнегреческого — завершенность, осуществленность), что означает осуществление определенной возможности бытия, а также движущий фактор этого осуществления (например, душа как энтелехия тела), и выражает единство четырех основных принципов бытия: формы, материи, действующей причины, цели99. В Новое время это понятие было использовано виталистами XVII–XIX вв. Я. ван Гельмонтом, Г. Шталем, И. Мюллером100 и особенно немецким биологом и философом X. Дришем. Последний сформулировал целостную виталистическую концепцию, согласно которой энтелехия — непознаваемый фактор, который руководит всей жизнедеятельностью человека и общества.
Витализм признает наличие в организмах некоей нематериальной сверхъестественной силы («жизненная сила», «душа», «архей» и др.), которая управляет жизненными явлениями в целом и обществом в частности.
Творчески развив виталистические идеи в контексте мировой истории, Н. Я. Данилевский выдвинул теорию общей типологии культур, или цивилизаций («теория культурно–исторических типов»), которая наиболее полно была сформулирована в его книге «Россия и Европа» (1869 г.). Относительно обособленные, внутренне самобытные и не способные к эволюционной конвергенции локальные цивилизации («культурно–исторические типы»), по Н. Я. Данилевскому, подобно живым организмам пребывают в непрерывной борьбе, постоянном соперничестве друг с другом, сохраняя свою религиозную, культурную, политическую и социально–экономическую самобытность. Потеря такой самобытности означает упадок и конец цивилизации. Ход истории выражается в смене культурно–исторических типов, которые вытесняют друг друга. «Вся история, — писал Н. Я. Данилевский, — доказывает, что цивилизация не передается от одного культурно–исторического типа другому»101, но при этом они могут активно воздействовать друг на друга.
Цивилизацию Н. Я. Данилевский понимал как раскрытие фундаментальных начал, определяющих особенности духовной природы народов, которые под влиянием своеобразных внешних условий образуют культурноисторические типы; причем цивилизация тем разнообразнее и богаче, чем разнообразнее и самостоятельнее народности, генерирующие данный тип. Несмотря на свой панславизм, он указывал, между тем, что «самые богатые, самые полные цивилизации изо всех доселе на земле существовавших принадлежат... мирам греческому и европейскому»102. Однако в отличие от динамичной и наиболее перспективной, по его мнению, славянской цивилизации, европейская цивилизация уже вступила в период упадка. В то же время политическая раздробленность в среде одного и того же культурно–исторического типа, считал Н. Я. Данилевский, политически обессиливает его, а соответственно, и делает невозможным «успешное противодействие внешнему насилию»103.
Таким образом, в теории Н. Я. Данилевского тесное единение народов и государств одного культурно–исторического типа, т. е., по современной терминологии, интеграция выступает условием сохранения жизненной силы цивилизаций, динамики их социально–культурного и экономического роста, «богатства в разнообразии». Последнее является, по Н. Я. Данилевскому, предпосылкой совершенствования человеческого рода.
Для Н. Я. Данилевского смысл понятия «Европа» — культурно–исторический104. И в этом отношении она — «поприще германо–романской цивилизации... или, по употребительному метафорическому способу выражения, Европа есть сама германо–романская цивилизация»105. Таким образом, Н. Я. Данилевский фактически ограничивал перспективу евроинтеграционного процесса Западной Европой, не способной, по его убеждению, интегрироваться со славянским миром. В связи с Крымской войной он пришел к выводу о «глубокой розни» между этими мирами, которая проникает до самых оснований развития всемирной истории. За германо–романским типом Н. Я. Данилевский предлагал закрепить название «двуосновного политикокультурного типа», с преимущественно научным и промышленным характерами культуры106.
Теория Н. Я. Данилевского оказала огромное влияние на современную западную философию культуры и социологию. Нам видится плодотворным ее применение к политологическому анализу послевоенных евроинтеграционных процессов. Ведь именно цивилизационный подход, осознание европейской социокультурной идентичности преобладали, по нашему мнению, на Гаагском «конгрессе за Европу» 1948 г. и в первые годы существования Совета Европы107. Именно цивилизационный подход, основоположником которого в политологии можно считать Н. Я. Данилевского, определяет содержание горячих дебатов относительно природы, целей, направлений, перспектив и институтов европейской интеграции, которые особенно интенсивно ведутся с 80–90‑х гг. XX в. вплоть до настоящего времени. В современной западной философии Н. Я. Данилевский считается пионером, который первым применил популярный в настоящее время на Западе подход к пространственно–временной локализации явлений культуры.
Первым западным ученым, применившим цивилизационный подход как системный метод познания и определения перспектив развития исторических явлений, был немецкий философ О. Шпенглер. Исходя из ницшеанского понятия «жизни» как природно–органического начала и бергсоновского «жизненного порыва», О. Шпенглер истолковывает культуру как «организм», имеющий сквозное единство и отделенный от других, подобных ему «организмов». Культура возникает тогда, когда на «первобытном психическом материале человечества» просыпается и высвобождается могучая «душа». И наоборот, культура погибает тогда, когда эта душа полностью реализует все свои возможности в форме народов, языков, верований, искусств, государственных образований и наук и потом возвращается в первобытную бесформенную психическую материю, из которой она когда-то образовалась108.
Так же, как и для Н. Я. Данилевского, для О. Шпенглера не существует единой общечеловеческой истории, а имеется лишь история конкретных культур, каждой из которых отмерен свой срок (по О. Шпенглеру, около тысячелетия), зависящий от внутреннего жизненного цикла. Но если у Н. Я. Данилевского цивилизация — позитивный термин, фактически тождественен культурно–историческому типу, то в концепции О. Шпенглера — это заключительная стадия любой культуры, которая отрицает органическо–жизненное начало последней своей мертвой «протяженностью», бездушным «интеллектом», ведет к формированию «массового общества». Переход от культуры к цивилизации осмысливался как переход от творчества, становления и героических деяний к бесплодности, закостенелости, «механической работе»"109.
О. Шпенглер выделяет восемь автономных, изолированных, самобытных культур, каждую со своим собственным генезисом, среди которых «аполлоновская» (греко–римская), «магическая» (византийско–арабская) и «фаустовская» (западноевропейская)110. Все они проходят биологическое развитие от рождения до смерти. «Закат Европы», то есть, переход «фаустовской» культуры к цивилизации, происходил для западного мира в XIX веке. Как вывод О. Шпенглер предлагал Европе отречься от культурных претензий и отдаться голому техницизму, то есть, прежде всего развитию материальных сторон жизни (предпринимательство, коммерция, разнообразные технические проекты)111. Основными признаками цивилизации, по О. Шпенглеру, являются: развитие индустрии и техники, деградация искусства и литературы, скопление людей в больших городах, превращение народов в «массы», унификация и стандартизация жизни, упадок и распад моральных ценностей и ориентиров.
Идеи О. Шпенглера блестяще развил и применил для глубокого всестороннего социологического анализа западного общества Питирим Сорокин. Он также рассматривал исторический процесс как циклическую флуктуацию основных типов культуры, которые базируются на интегрированной сфере ценностей, «мире понятий, застывших в определенной форме и в определенных видах»112. Но в отличие от О. Шпенглера он предлагал противопоставить общему кризису современной западной культуры, связанному с развитием техники, науки, болезненной озабоченностью утилитарными ценностями, развитие духовной культуры, основанной на религиозных идеалах.
«Когда общество, — указывал П. Сорокин, — освобождается от Бога и от Абсолюта и отрицает все моральные императивы, то единственной действенной силой остается сама физическая сила»113. Произвол безграничного морального релятивизма порождает конфликты и «бессовестную борьбу за богатство», что, в свою очередь, вызывает ненависть, диктат грубой силы и кровопролитие, «войну всех против всех», когда «физическая сила становится эрзац–правом». Поэтому, отмечал П. Сорокин, «без перехода к идеациональным (формирующим определенные идеи. —