В 1991 г., в преддверии обретения независимости, среди руководителей политической элиты Украины безусловно доминировали представители агро–письменного общества. Это объясняется, Во‑первых, тем, что на руководящие партийные должности в Украине выдвигались, в первую очередь, представители аграрного общества, а представителей городской политической элиты Украины в основном привлекали на руководящие должности в Москву и другие регионы СССР. Таким образом эффективно предупреждалась опасность выхода Украины из состава СССР в силу указанного выше консерватизма и пространственно–временной ограниченности представителей аграрного общества. Во‑вторых, в результате демократических процессов конца 1980‑х гг. в Украине набрало силу национально–демократическое течение, возглавляемое писателями, поэтами и диссидентами, репрезентирующими аграрную украиноязычную западную часть Украины, и именно эта национально–аграрная элита составила конкуренцию правящей партийно–аграрной и технократической элите. Поэтому не удивительно, что ни одна из элит не была готова к построению государства, отвечающего современным требованиям городской западной цивилизации и постиндустриального общества, и указанные украинские конкурирующие элиты сходились в одном — они строили государство по впитанным ими с детства паттернам агро–письменного общества в его худшем варианте — колхозной модели управления.
Политическая борьба идет за объем властных полномочий (иерархию), а не за распределение ответственности между ветвями власти, что влечет за собой только необходимость перманентного реформирования конституции. В силу доминирования среди руководящей элиты Украины ментальных матриц, заложенных с детства, мы не видим присущий городской культуре командный принцип формирования элит во главе с лидером, а наблюдаем патриархальный принцип функционирования общины во главе с Вождем, Мессией, Сильной рукой, Хозяином. А конкуренцию элит заменяет хаотическое соревнование множества «громад» во главе с местными вождями или хозяевами.
С повтором сельскохозяйственного цикла связан и повтор украинской политической жизни. С завидной цикличностью Украина колеблется между восточным и западным направлениями. Строго по кругу руководящих должностей вот уже 14 лет ходят одни и те же политики с одними и теми же идеями и лозунгами. В начале каждого года мы слышим совершенно убедительные заверения, что к концу года Украина примет налоговый кодекс, вступит в ВТО, справится с преступностью, проведет финансирование науки в соответствии с требованиями законодательства, погасит долги и т. д. В конце года оказывается, что эти намерения не выполнены (либо из–за власти, либо из–за оппозиции, как раз в совокупности и составляющих руководящую элиту). А с началом следующего года (цикла) весь этот процесс повторяется с незначительными модификациями.
Даже такая сила (которая, казалось бы, является продуктом городского либерального общества), как партии, при внимательном рассмотрении оказывается продуктом общинных формирований, не имеющих: 1) идеологии (идеология — продукт развития городского общества); 2) системного партийного строительства, идущего «снизу»; 3) конкретных стратегических экономических разработок и 4) политических команд, способных взять управление страной в свои руки.
Психология агро–письменного общества находит отражение и в создании виртуальных списков и в таком понятии, как «громадянське суспільство». Парадокс заключается в том, что в Украине «громадянське суспільство» уже построено. Словосочетание «громадянське суспільство» буквально означает «общинное общество». Напомним, что слово «громадянське» происходит от «громада». А жить «громадой» — это как раз и означает: жить общиной. В Украине произошла подмена понятий. Ведь словосочетание «гражданское общество» имеет украинский эквивалент «цивільне суспільство». Вспомним хотя бы «цивільний кодекс». Цивільне — это транскрипция латинского слова «civil». Следует не путать также понятие громады — общины (commune) и западное понятие сообщества (community) — т. е., группы индивидуальностей, объединенных общими интересами или живущих в одном микрорайоне и участвующих в его самоуправлении.
Эта колхозно–общинная психология находит проявление и еще в одном чрезвычайно важном аспекте. Как известно, земледельческий менталитет имеет ограниченное временное восприятие — максимум один год. Этим объясняется бесчисленное множество принятых «стратегических программ», которые в принципе не могут быть выполнены, т. к. носят описательный характер, обусловленный фемининной структурой земледельческой культуры, противоречат друг другу, не структурированы по времени, не имеют конкретных расчетов источников финансирования, методов контроля выполнения, технологий коррекции. Они не учитывают динамику и направления развития мирового сообщества, поскольку агро–письменная культура — это замкнутая структура, поэтому она не может учитывать коммуникаций между независимыми субъектами мирового рынка. Эти «стратегические» программы имеют й такой ярко выраженный недостаток, как полное игнорирование цикличности развития экономики. Совершенно очевидно, что при разработке стратегических программ и бюджета необходимо учитывать среднесрочные (3, 7 лет) и долгосрочные (10–12 и 25–30 лет) экономические циклы. Но эти циклы выходят за пределы временного видения земледельческой культуры, ограниченного 1 годом.
Отсутствие понимания смысла слова «стратегия», равно как и «инновация», связано с упомянутой выше ограниченностью временного и пространственного восприятия. Поэтому ни в одной «стратегической» программе не рассмотрено влияние зарубежных стран в их развитии. Зарубежный мир воспринимается статичным, а его изменение — как стихийное бедствие.
Не менее модное слово «инновация» используется в самых неожиданных контекстах. И не удивительно, ведь инновационный процесс отсутствует в земледельческой культуре (см. табл.). Это же касается и слова «стратегия», по природе чуждому крестьянскому менталитету. С этим словом, с точки зрения западной цивилизации, отмечается немало других парадоксов. Например, Индия — 20‑й «стратегический партнер» Украины, или Россия — «самый–самый стратегический партнер Украины» (Л. Кучма).
Но слово «стратегия» настолько полюбилось земледельческому менталитету, что его готовы употреблять в любых контекстах и словосочетаниях. Например, Указ Президента Украины от 15.08.2001 посвящен «Стратегії подолання бідності». В этой стратегии существуют и «стратегічні напрями подолання бідності» и этап «створення передумов для переходу від цієї Стратегії до Стратегії запобігання бідності». (Именно так — с большой буквы!) Постоянные кризисы — бензиновый, сахарный, мясной, газовый — происходят независимо от фамилий президентов и премьеров, поскольку они заложены в ментальной матрице руководящей рустикальной элиты.
Основная же проблема остается нерешенной — 80% населения живет ниже прожиточного минимума (как в колхозе!), а средняя зарплата колеблется в пределах прожиточного минимума работающего (без учета членов семьи), что не создает предпосылок для обретения гражданами Украины частной собственности, а вместе с ней свободы — основы демократических преобразований. Таким образом, структура управления страной сохраняется закрытой, что препятствует либеральным преобразованиям и интеграции Украины в глобальное пространство.
Нации возникли на основе городской культуры и развития национального внутреннего рынка, который нужно было защищать от проникновения промышленно–торгового капитала других наций. Для того чтобы сформировать нацию (а нации, построенной на основе колхоза, быть не может) и успешно интегрироваться в мировое глобальное пространство, необходимо привлечение к управлению страной молодой городской элиты. Как это в свое время сделал П. Скоропадский, который, оп