521.
А. де Токвиль подчеркивает, что развитие и процветание США неразрывно связано с постепенным вытеснением или беспощадным изгнанием с родных мест коренного индейского населения и обстоятельно описывает отработанные и с виду «законные» механизмы этих процессов; констатирует, что в этом деле «к алчности колонистов добавляется еще и тирания правительства»522.
Сравнивая положение коренного населения в Латинской и Северной Америках, французский интеллектуал не забывает о зверствах испанцев во времена конкисты, однако констатирует, что «в конце концов остатки индейского населения, избежавшие истребления, смешиваются с победителями, принимают их религию, усваивают их нравы». В противоположность этому англоамериканцы всегда стремятся к «соблюдению форм и законности», прямо не вмешиваются во внутренние дела аборигенов и если случается так, что индейцы в силу экспансии колонистов не могут жить больше на своей территории, федеральные власти «протягивают им братскую руку помощи и самолично спроваживают их умирать подальше от страны их предков». В результате, если испаноамериканцы «не сумели ни истребить индейцев, ни помешать им стать равноправными гражданами», то американцам в Соединенных Штатах «удалось достичь и того и другого с удивительной легкостью, спокойно и человеколюбивым путем... Невозможно представить себе более полного соблюдения всех требований гуманности при истреблении людей»523.
Таким образом, предпринимательская свобода и политическая свобода белых содержит непреодолимые (вплоть до сегодняшнего дня) расовые барьеры и предрассудки, рабство чернокожих на Юге и методическое уничтожение индейцев. При всем этом А. де Токвиль предвидит великое будущее Североамериканских Штатов, точно так же как и России. Ввиду пророческого характера его прозрений относительно судеб этих огромных государств, вполне оправдавшихся в XX в., стоит привести цитату полностью:
«В настоящее время в мире существует два великих народа, которые, несмотря на все свои различия, движутся, как представляется, к единой цели. Это русские и англоамериканцы.
Оба этих народа появились на сцене неожиданно. Долгое время их никто не замечал, а затем они сразу вышли на первое место среди народов, и мир почти одновременно узнал об их существовании, об их силе.
Все остальные народы, по-видимому, уже достигли пределов своего количественного роста, им остается лишь сохранять имеющееся; эти же постоянно растут. Развитие остальных народов уже остановилось или требует бесчисленных усилий, они же легко и быстро идут вперед. Американцы одерживают победы с помощью плуга земледельца, а русские — солдатским штыком.
В Америке для достижения целей полагаются на личный интерес и дают полный простор силе и разуму человека.
Что касается России, то можно сказать, что там вся сила общества сосредоточена в руках одного человека.
В Америке в основе деятельности лежит свобода, в России — рабство.
У них разные истоки и разные пути, но очень возможно, что Провидение втайне уготовило каждой из них стать хозяйкой половины мира»524.
Как здесь не вспомнить, что, предрекая восход «русско–сибирского» культурного типа, О. Шпенглер отнесет перелом в Европе от творческого культурного к механическому цивилизационному состоянию к окончанию Наполеоновских войн, а ранее Н. Я. Данилевский, возвещая об исчерпанности творческих возможностей Европы, будет доказывать, что в России они только начинают раскрываться? Но еще более интересен тот факт, что, практически одновременно с молодым А. де Токвилем, стареющий Г. В. Гегель, относивший в своих лекциях по философии истории славян к «неисторическим народам», в частных письмах также предрекал выдающуюся роль в будущем именно России и США.
Территориальное расширение Соединенных Штатов в XIX в. и их модернизация после Гражданской войны 1861–1865 гг.(О. В. Головина, Ю. В. Павленко)
В течение первой половины XIX в. территория Соединенных Штатов неизменно расширялась в западном и юго–западном направлении до тех пор, пока не достигла Тихого океана и не стабилизировала границу с Мексикой по р. Рио–Гранде.
«Активно наступающий экспансионизм, — писал в связи с этим М. Лернер, — являлся постоянным импульсом в истории Америки. Жажда земли, жажда власти, жажда новизны и жажда размаха — все это, как оказалось, были такие импульсы, которые питали сами себя. На раннем этапе американской истории речь шла о том, чтобы проникнуть в глубь материка достаточно далеко от побережья и получить доступ к его природным ресурсам; затем появилась потребность в уничтожении индейцев, чтобы заполучить новые ресурсы, а также в ликвидации — насильственной или за выкуп — остающихся английских, французских и испанских аванпостов, дабы Америка была исключительно вотчиной американцев; затем наступил этап разведывательных войн с Канадой и Мексикой, их вели для того, чтобы удостовериться, что северные и южные соседи легко управляемы и не слишком агрессивны как соперники; потом назрела потребность распространить американское владычество на всю ширь континента и достигнуть территориальных пределов Америки в соответствии с предначертанной ей «исторической судьбой»525.
При этом уже в начале XIX в. Соединенные Штаты провозгласили себя ответственными за дела, происходящие в Центральной и Южной Америке. 2 декабря 1823 г. президент Дж. Монро в своем послании Конгрессу выложил основные принципы внешней политики США. Данная декларация получила название «доктрина Монро». Ее появление было связано с политикой европейского Священного союза, образованного на Венском конгрессе 1814–1815 гг. и силами французской армии подавившего весной 1823 г. революцию в Испании. Последнее происходило на фоне успехов в борьбе за независимость восставших против пиренейских монархий латиноамериканских колоний. Подавление испанской революции могло быть чревато разворачиванием Священным союзом наступательных действий против повстанцев Латинской Америки и восстановлением доминирования в Новом свете европейских государств. Последнее, естественно, противоречило интересам США.
«Америка для американцев» — таким был принцип регионального патриотизма Дж. Монро. В этом важном документе, в частности, говорилось:
«Американский континент не может служить в дальнейшем объектом колонизации европейских держав;
• воздерживаясь от участия в делах Европы, США намерены рассматривать в качестве враждебных акций любые попытки европейских государств осуществить политическое или иное вмешательство в дела стран американского региона»526.
Акция президента США была продиктована долгосрочными интересами борьбы за господствующее положение в Западном полушарии. Фактически Дж. Монро объявил его «зоной жизненных интересов и безопасности США». Поэтому доктрина Монро не носила оборонительного характера, а по существу была направлена против Великобритании и других европейских государств, как конкурентов США в этом регионе мира527.
При этом в своем отношении к молодым латиноамериканским государствам Соединенные Штаты менее всего руководствовались бескорыстными альтруистическими мотивами. Первой североамериканский экспансионизм ощутила Мексика. В 1836 г. с помощью американских переселенцев–плантаторов и фермеров от нее был отторгнут Техас. А в 1846–1848 гг. в результате войны с Мексикой Соединенными Штатами было приобретено более половины ее территории. Одновременно, в 1846 г., США приобрели спорный с британской Канадой Орегон, после чего была окончательно установлена прямая американо–канадская граница. Таким образом, в середине XIX в. США практически завершили свое континентальное расширение.
На присоединенных западных и юго–западных территориях проживали различные племена индейцев, продолжавшие оказывать упорное сопротивление американской экспансии и после поражения Мексики. Договоры, которые укладывались с ними федеральным правительством, носили неравноправный, кабальный характер, а обещания, данные Вашингтоном, как правило, не выполнялись. Ответом были восстания индейских племен, со всей жестокостью подавлявшиеся силами регулярной армии. Политика кнута и пряника относительно индейцев привела к их массовому истреблению и сгоном оставшихся в живых в резервации. При этом «Дикий Запад», несмотря на его освоение фермерами и промышленниками, еще длительное время оставался криминальным регионом Америки.
Едва закрепившись на Тихоокеанском побережье, США обратили свой взгляд на Дальний Восток. В 1842 г., после опиумной войны, Китай вынужден был открыть свои порты для американских судов. В 1844 и 1858 гг. США заключили договоры с Китаем о свободной торговле. Во время тайпинского восстания флот США фактически взял под контроль Шанхай. В 1852–1854 гг. американская морская эскадра впервые вошла в японский порт Нагасаки.
Но главной проблемой Соединенных Штатов в середине XIX в. оставалось рабство негров в южных штатах, стремившихся всеми силами, вплоть до выхода из Союза, сохранить свой традиционный жизненно–хозяйственный уклад вопреки давлению Севера.
Гражданская война 1861–1865 гг. в США была вызвана конфликтом между индустриальным Севером и плантаторским Югом. В 1861 г. на президентских выборах победил противник рабства А. Линкольн. За год до его избрания, в 1860 г., рабовладельческие штаты, объединившись в Конфедеративные Штаты Америки, объявили о своем намерении выйти из Союза. А. Линкольн решительно выступал за сохранение Союза даже путем войны с сепаратистами. Конфедераты старались воспользоваться поддержкой Великобритании и Франции, первая из которых хотела подорвать силы потенциального конкурента, а вторая, руководимая склонным к военным авантюрам Наполеоном III, стремилась восстановить свои былые позиции в Америке. Вернуть утраченные колонии мечтала и Испания.