538.
Таким образом, резюмирует цитированный автор, неотъемлемой частью североамериканской традиции стало смешение самых разных традиций, хотя в качестве «подлинно американской» обычно рассматривают англосаксонско–протестантскую. «К основным силам, формировавшим американское общество, его взгляды и мысли, стремительно добавлялись все новые и новые влияния. К наследию индейской и негритянской культур, к британским государственным устоям, к греко–римскому и иудео–христианскому духу, к отголоскам Французской революции и немецкого романтизма добавился мир Средиземноморья, мир славянских народов, кельтских католиков, испано–американцев, экзотика арабо–мусульман и пришельцев с Дальнего Востока. Каждая группа иммигрантов добавляла американской культуре те грани, которые та соглашалась принимать, и в свою очередь обогащалась тем, что находила приемлемым в новой для себя жизни»539.
Окрепнув внутренне, Соединенные Штаты активизировали свою деятельность на международной арене, прежде всего руководствуясь принципами доктрины Монро в Латинской Америке, где они начали вытеснять британское и французское влияние, и в бассейне Тихого океана.
Экспансионизм США в последней трети XIX в. был органически связан с бурным развитием капитализма в этой стране. Развитие промышленного производства на северо–востоке и расширение крупных индустриальных центров — Нью–Йорка, Филадельфии, Бостона, Чикаго требовали необходимой ресурсной базы. Конфискованные земли рабовладельцев приобретались скупщиками и фермерами. Усилилось движение переселенцев на запад, чему способствовало строительство во второй половине 1860‑х гг. Трансконтинентальной железной дороги. Это позитивно влияло на плотное освоение Калифорнии и укрепление позиций США на Тихом океане.
В 1866 г. США направили свой флот в Корею, что стало предвестием неприкрытой военной экспансии в этой стране в 1871–1882 гг. В 1867 г. Российская империя за $ 7,2 млн продала Соединенным Штатам Аляску.
Параллельно в 1867 г. Канада добилась автономии от Великобритании на правах доминиона, что позволило США усилить здесь свое влияние. В 1875 г. США закрепились на Гаваях, основав здесь в 1884 г. порт и военно–морскую базу Перл–Харбор. В 1898 г. Гавайские острова окончательно перешли под власть США, получив в 1959 г. статус отдельного штата.
В апреле 1898 г. США начали военные действия против Испании на Филиппинах, Гуаме, Пуэрто–Рико и Кубе, закончившиеся подписанием Парижского мирного договора в декабре 1898 г. Соединенным Штатам достались Филиппины, острова Гуам и Пуэрто–Рико, а над объявленной независимой Кубой фактически был установлен американский протекторат. В 1899 г. госсекретарь Дж. Хей объявил доктрину открытых дверей, относившуюся к политике США в Китае, где они действовали совместно с Великобританией, Германией, Францией, Италией, Японией и Россией. Доктрина открытых дверей действовала до 1949 г.
США на пути к мировой гегемонии: XX в.(О. В. Головина, Ю. В. Павленко)
Стремительный экономический рост, сочетавшийся с прочным освоением всего пространства между двумя океанами и экспансионистским выходом за пределы Северной Америки в ходе войны с Испанией 1898 г., способствовал росту самооценки граждан США. Страна, все более утверждаясь в вере в предначертанную ей свыше всемирную миссию, быстро преодолевала комплекс культурной зависимости и неполноценности относительно Европы. «Конституция как символ, “американская миссия” как возвышающий миф и американское богатство и процветание как наглядные знаки благоволения Всевышнего» — таковы были американские национальные идеалы540.
Даже признанные интеллектуалы США писали об американцах как об избранном народе в библейском смысле, то есть как о народе, чьи силы и способности используются некими Высшими силами для достижения неисповедимых целей, поставленных перед человечеством541. Это выливалось в своеобразное «отречение Америки от Европы», сравниваемое М. Лернером с бунтом подростка против собственного отца.
Психологически эта тенденция подпитывалась и тем, что новые волны эмигрантов из Европы стремились как можно скорее влиться в общеамериканскую жизнь, всячески подчеркивая свою новую идентичность в противовес прежней европейской. К тому же преобладавшие в США в течение столетия, примерно с 1815 г. до Первой мировой войны, изоляционистские настроения, при достаточно искаженных представлениях о Европе и отмечавшемся уже А. де Токвилем гипертрофированном патриотизме, способствовали развитию у среднего американца склонности в любых напастях искать «европейские» и вообще «иностранные» истоки.
Противопоставление себя Европе стало важным фактором становления североамериканской национально–субцивилизационной идентичности, которая, впрочем, не оставалась неизменной. Как в связи с этим пишет С. Хантингтон: «Во второй половине восемнадцатого столетия жители колоний и штатов выработали совместную американскую идентичность, существовавшую бок о бок с прочими, в основном государственными и местными идентичностями. Сражения с Британией... укрепили в американцах чувство народного единения. После 1815 года угроза национальной безопасности исчезла и значимость национальной идентичности не замедлила уменьшиться. Мгновенно проявившиеся экономические и групповые идентичности разделили страну, что в итоге привело к Гражданской войне. Эта война вновь укрепила национальную идентичность Америки. Когда же Соединенные Штаты вышли на мировую арену, американский национализм стал определяющей чертой их политики, что ярко проявилось в двух мировых войнах и в «холодной войне»542.
При этом, как подчеркивает М. Лернер, «отношение американцев к Европе резко изменилось за время мировых войн, когда стало ясно, что Старый свет уже не играет роль сурового, требующего подчинения и давящего своим авторитетом отца, а являет собой просто древнюю, попавшую в опасность и нуждающуюся в помощи цивилизацию. Америка отбросила шоры изоляционизма и выступила на защиту Европы в обеих войнах, а потом помогла ей восстановить экономическую мощь. Однако даже тогда американцы не смогли обойтись без идеологического спектакля, рассуждая о борьбе с тиранией и авторитарными режимами»543.
Примечательно, что американские последователи О. Шпенглера, в частности Э. Ф. Данкин в книге «Современность и история», признавая исчерпанность культурных потенций Европы, провозгласили США в качестве нового Рима, призванного объединить под своей эгидой Западный мир подобно тому, как старый Рим это сделал в Античности. В середине XX в. среди интеллектуалов Соединенных Штатов утвердилось понимание особого цивилизационного статуса Северной Америки как носительницы совершенно самостоятельной культуры с множеством собственных характерных черт, со своей ментальностью и схемой власти, образом действий и шкалой ценностей, внутренне гармонирующими с духом современного мира»544.
Широко распространилось мнение, что специфика Северной Америки состоит в развитии до полной зрелости зарождавшихся в Европе новых тенденций, не вполне реализовавшихся на старом континенте. Возникнув «как юный побег от старого ствола, как новая форма, которую обрел для дальнейшего развития уже цепенеющий Запад», она в своем оформившемся виде раскрылась как квинтэссенция Запада как такового. Поэтому американец представляется концентрированным человеком Западной цивилизации, а идея американской исключительности и американской включенности, наряду со «старой Европой», в более широкую систему Западной цивилизации — это не взаимоисключающие представления, а два полюса в едином смысловом поле545.
Впрочем, при значительно большей вовлеченности в планетарные процессы, чем то имело место в XIX в., вплоть до приближения к цели установления мирового господства в конце истекшего столетия, в США наблюдались периодические откаты в сторону изоляционизма.
Американские мыслители, отмечает М. Лернер, долгое время держались в стороне от широкого круга глобальных проблем, интересовавших их европейских современников и формировавших их интеллектуальные системы. Эта замкнутость американской мысли была преодолена только во времена Т. Рузвельта, мыслившего уже в планетарном масштабе и думавшего о создании мировой системы равновесия сил под контролем США. Заявив, что «американская политика — это мировая политика», он утверждал, что залогом безопасности Америки является не сохранение нейтралитета, а содействие установлению выгодного для нее порядка на международной арене546.
Таким образом президент Т. Рузвельт (1901 —1909), в прошлом участник битвы за Кубу, провозгласил идею о геополитическом доминировании США. Основное внимание он уделял строительству могущественного военно–морского флота. Во время его правления США окончательно утвердили свою непререкаемую гегемонию в Западном полушарии, отодвинув здесь Великобританию на второй план.
В 1903 г. Соединенные Штаты приобрели зону Панамского канала сроком на 99 лет. В годы российско–японской войны 1904–1905 гг. они, стремясь обеспечить равновесие сил на Дальнем Востоке, поддерживали японское правительство, а затем взяли на себя посредническую миссию при заключении мира. Американские войска в 1906 и 1912 гг. занимали территорию Кубы, Никарагуа, а в годы Первой мировой войны — Мексики, Гаити и Доминиканской Республики. В апреле 1917 г., в период президентства В. Вильсона (1913–1921), США объявили войну Германии и направили свои войска за Атлантический океан. Поводом для вступления в войну стало нападение немецких подводных лодок на американские суда. Участие Соединенных Штатов в Первой мировой войне стало первым шагом в деле активизации их политики в Европе. В годы Гражданской войны в России 1918–1920‑х гг. американские войска входили в состав антибольшевистских сил Антанты, хотя активного участия в военных действиях не принимали.