тоятельствах.
Но не является ли рождение Латиноамериканской цивилизации результатом как раз такого необходимого сочетания культурно–исторических условий? Чтобы ответить на данный вопрос, а заодно выявить степень самобытности и главные тенденции развития этой молодой еще цивилизации, нужно проследить саму историю ее становления.
Древние цивилизации на территории современной Латинской Америки возникли задолго до открытия Нового света Христофором Колумбом. Относительно времени заселения Америки людьми у исследователей есть разные мнения: 20, 40, 70 и даже 250 (!) тыс. лет тому назад. Сходятся же они в вопросе о пути переселения из Старого света в Новый: через иногда появлявшийся сухопутный мост в Беринговом проливе и далее из Северной Америки — в Южную. В течение долгих тысячелетий обычным хозяйственным занятием человека здесь были охота и собирательство.
На этом фоне заметным явлением стали прогрессивные изменения в культуре, наблюдавшиеся в Мезоамерике (нынешние Центральная и Южная Мексика, Гватемала, Белиз, западные области Сальвадора и Гондураса) и Андской области (современные Перу, Боливия, Эквадор, часть Колумбии, Чили и Аргентины). В VII–V тыс. до н. э. здесь появляется земледелие, во II — керамика, а в I тыс. до н. э. — I тыс. н. э. — монументальная скульптура и архитектура, раннеклассовые города–государства, письменность, являющиеся признаками цивилизаций.
Но были ли создателями этих великих культур и цивилизаций те древние народы, которые издавна расселились в Америке и с тех пор жили обособленно от Старого света? Ученые обращают внимание на сходство между культурами Америки и культурами Азии и Северной Африки (земледелие, архитектура (в т. ч. феномен пирамид), общественное устройство, содержание литературных памятников, как, например, священная книга майя–киче «Пополь–Вух», и пр.). Индейские предания о народах–завоевателях, прибывавших «из–за моря», изображения людей явно негроидного и европеоидного типа, антропологические находки в Мексике большого числа черепов с негроидными и арменоидными чертами склоняют исследователей к мысли о том, что в Америку через океан (Тихий или Атлантический) неоднократно прибывали группы переселенцев из развитых цивилизаций Востока, причастные, очевидно, и к формированию великих индейских культур577.
Если эта версия верна, то становятся более понятными истоки заметных совпадений в принципах организации индейских цивилизаций и традиционных обществ Востока. К XVI в., когда началось испанское завоевание, в Америке существовали по меньшей мере три достаточно сформированные цивилизации: майя и ацтеков в Мезоамерике и инков в Андах, а также начавшая формироваться цивилизация чибча–муисков на Боготинском плато (нынешняя Колумбия). Майяская цивилизация, достигнувшая своего расцвета в VII–IX вв., уже находилась в состоянии упадка, но ее города–государства на Юкатане во многом сохранили ее прежние культурные достижения. Ацтеки в Центральной Мексике уверенно наращивали свою силу и влияние в возглавлявшейся ими федерации трех городов–государств. А инки создали в XV в. под своим началом огромнейшую империю Тауантинсуйю («Страна четырех соединенных между собой стран света»), простиравшуюся от южной Колумбии на севере до северо–западной Аргентины и центрального Чили на юге.
Несмотря на видимые различия в политическом устроении этих обществ, они имели ряд общих черт. Прежде всего — патримониальный тип государства, т. е. государства–собственника, интегрирующего и регулирующего отношения самодеятельных, но разрозненных первичных групп (общин), сосредоточивающего в своих руках и перераспределяющего по своему усмотрению прибавочный продукт общества. В сознании массы населения такое государство представало надобщественной, космической силой, а правитель фактически мыслился божеством. Так, Сапа Инка как Сын Солнца призван был осуществлять связь между верхним уровнем Вселенной (проще говоря, небом) и средним (Землей)578. «Отцом и матерью» ацтекского правителя — тлатоани — считались Солнце и Земля, а его деятельность по управлению земными делами представлялась неотъемлемой частью всеобщего божественного порядка. Он обязан был, обеспечивая земную жизнь, соблюдать аграрный культ, вызывать дожди, следить за движением Солнца и т. п.579. Такое восприятие государства и правителя закрепляло в менталитете массы индейского населения устойчивый стереотип покорности власти и склонности к ее обожествлению.
Другим важнейшим элементом космического порядка считалась территориальная (соседская) община, унаследовавшая от родовой общины, клана тесную связь с витальными силами природы, духами–покровителями, «встроенными», в свою очередь, как и государство, в божественный миропорядок. В общинах практиковалось примерно равное землепользование, широко развитая взаимопомощь, а нередко и коллективный труд. Епископ на Юкатане Диего де Ланда (XVI в.) писал: «Эти индейцы имеют хороший обычай помогать друг другу во всех своих работах. Во время посева те, у кого не хватает своих людей для работы, объединяются по 20 и больше или меньше и работают вместе, сообразно размеру [участка] и количеству работы у всех, и не бросают, пока не покончат со всеми [участками]»580.
Совместный труд наиболее часто применялся при выполнении повинностей перед государством и храмами. Так, в империи инков около двух третей всего урожая собиралось на землях Инки (т. е. государства) и Солнца (т. е. храмов). На этих землях вся община — айлью — работала коллективно, но лишь после того, как каждая семья предварительно соберет урожай на своем участке. Такой коллективный труд как часть сакрального порядка считался само собой разумеющимся, и каждый трудился в меру своих возможностей581. Существовала и принудительная трудовая повинность — мита, когда мужчины в возрасте от 25 до 50 лет направлялись на работу в шахтах, посадку коки, строительство дорог, воинскую службу на срок до 3 месяцев, но лишь в районы, привычные для них по климатическим условиям.
Внутреннее единство и известная сакрализация общин, наличие у них круга столь же сакрализованных обязанностей перед государством и храмами, а через них (точнее, через осуществлявшиеся ими жертвоприношения) — с высшими божественными силами, порождали замкнутость общин и обособленность друг от друга. Иные социальные группы, с другими профессиональными и сакральными обязанностями (жрецы, чиновники, торговцы, ремесленники) тоже были обособлены и имели наследуемый из поколения в поколение общественный статус. В результате этой стратификации возникала иерархическая социальная лестница, в самом низу которой находились большие группы лишенных определенного социального статуса лиц, пребывавших в услужении у общин или отдельных семей, и рабов. Личность растворялась в общности и одновременно все статусные группы были зависимы от государства и его правителя.
Социальная и политическая организация этих обществ достаточно напоминает цивилизации традиционного Востока, причем, как «доосевого», так и «осевого» времени, а экономическая может быть охарактеризована в терминах азиатского (государственного) способа производства. В религиозной культуре, где преобладал солярный культ, не было свойственного «осевым» культурам напряжения между сакральным и мирским порядками. Поэтому общества Нового света были сродни скорее таким древним цивилизациям Востока, как Древнеегипетской, Древнемесопотамской, Индской, Иньской. Но сакрализация природы, ее порядка и циклического ритма, приспособление к ним и подчинение им по своему регламентирующему воздействию на менталитет и поведение людей не столь уж радикально отличались от «картин мира» в «осевых» культурах Востока с их признанием Мирового Закона, которому также следовало подчиниться.
Подчинение человека сразу нескольким «порядкам» (регламентам) — сакральному, государственному и общинному, основанному на древних обычаях, до известной степени ограничивало технический и технологический прогресс индейских обществ, но не настолько, чтобы прекратить его вовсе. Более того, именно эта «упорядоченность» способствовала их высшим культурным достижениям (независимо от того, рождены они были самими этими цивилизациями или привнесены в них извне). Достаточно лишь назвать поражающие наше воображение пирамиды, астрономию, письменность, двадцатеричное исчисление у майя, величественные города и чинампас (плавучие огороды) у ацтеков, замечательные дворцы, дороги, узелковое письмо у инков, ювелирную технику у чибча–муисков. Выращивание кукурузы, картофеля, помидоров, фасоли, тыквы, какао, подсолнечника, табака и др. продуктов после открытия Америки широко распространилось и в Старом свете. Подчинив себе индейские общества, испанцы умело воспользовались в своих целях и бытовавшими в них «порядками», и техническими навыками индейцев.
А с каким же цивилизационным «достоянием» шли в Новый свет сами пиренейские государства? Испания и Португалия принадлежали к Западной цивилизации и одно время даже «задавали тон» в становлении на европейском континенте новой политической культуры. Именно там, например, возникли первые сословно–представительные учреждения (кортесы). Их появление было вызвано стремлением королевской власти заручиться поддержкой дворянства и городов, чья политическая активность значительно возросла в условиях реконкисты — «отвоевания» Пиренейского полуострова у мусульман. Кроме того, длительное (с VIII в.) пребывание под властью арабов и столько же продолжавшаяся реконкиста выработали у этих обществ склонность к терпимости в отношении чужих культур и к заимствованию у них тех или иных достижений — качество, оказавшееся в последующем столь значимым для судеб европейской цивилизации.
Но со временем цивилизационные пути этих стран и остальной Западной Европы заметно разошлись, что отчетливо проявилось в Испании. Та же реконкиста способствовала значительному усилению роли государства, причем особый акцент делался на военной составляющей его деятельности в ущерб другим сферам. Королевская власть занималась и перераспределением собственности на отвоеванных территориях. А с началом колонизации Америки государство сконцентрировало в своих руках все рычаги управления колониями (через королевский Совет по делам Индий) и каналы торгово–экономических связей с ними (через порт и Торговую палату в Севилье). Отдав же приоритет получению доходов от колоний, которые затем направлялись на закупку необходимых товаров и продовольствия в Голландии, Англии и других странах, оно способствовало постепенному упадку производства в самой Испании.