В ответ Кукушкин лишь нахмурил брови:
– Ай-ай-ай! Ну, где же вы были вчера? Вот только перед вами взял одну даму. Честное слово! Ну не бежать же теперь за ней?
Алла припомнила, как столкнулась в дверях с чернобровой дамой и поняла, что надо поскорее брать то, что осталось: методическую работу, или проще говоря, расписание, программы, приказы, справки и отчеты.
Год под трубами прошел тяжело. Кашель, который Аллочка подхватила в первую же зиму, все никак не проходил. Она испробовала уже все рекламируемые средства, но – увы! – ничего не помогало. Летом Кукушкин отпустил ее домой всего на две недели. Перед очередной проверкой надо было красиво распечатать все нужные бумаги, а бумаги ненужные быстро отсканировать и сохранить только на флешке.
Московский колледж бизнеса и технологий все больше напоминал ей театр абсурда, по которому она писала диссертацию в родном БГУ.
Главным лицом в их учебном заведении был Леонид Максимилианович, которого за глаза все звали Лёнчик. В полдень у кассира начинался обед, о чем возвещало утробное урчание все того же «Лексуса». В день зарплаты пуленепробиваемое окошко, как правили, было закрыто, и преподаватели караулили кассира возле всех входов и пожарных выходов. Лёнчика, однако, это ничуть не смущало. Вовремя зарплату здесь получали лишь два человека: сам директор Кукушкина и она, секретарь-методист. Так продолжалось до самой летней сессии, а потом ее разжаловали из VIPов.
В мае, как раз перед началом зачетов, Леонид Максимилианович явился в приемную в светлой паре со шлейфом дорогого одеколона и букетом сирени. Белые облачка опустились перед ней на стол, а черные глаза прицелились, как два дула:
– Как насчет совместного ужина?
Аллочка смутилась, заблеяла про больную маму в Брянске, про билет на вечерний поезд, про лекарства, про списки, про грядущую проверку…
Не говоря ни слова, Леонид Максимилианович сунул белое облачко в мусорное ведро. С тех пор они были на «вы».
Кукушкин стоял перед Лёнчиком навытяжку. Судя по бодрому тону его рапортов, доносящихся время от времени из соседнего кабинета, Леонид Максимилианович был в их системе координат в звании генерала, а таинственный учредитель – фельдмаршалом.
Аллочка с ним еще никогда не встречалась. Пронырливая англичанка Лолита разведала, что это был молодой человек из Молдавии, который три года назад женился на владелице крупного образовательного холдинга, а до этого состоял при хозяйке водителем. После свадьбы юному парвеню доверили новый бизнес, а управляющим назначили проверенного Кукушкина.
– Поэтому-то он тут и бывает нечасто, – приоткрыла тайну директорских отлучек разведчица-Лолита. – Он в еще одном колледже директорствует. Если кого отчисляют из одного, то тут же берут в другой. Цена стандартная – тридцать тысяч.
Аллочка присвистнула:
– Надо же!
Все файлы в колледже разделялись на «черные» и «белые». Первыми интересовался только кассир, а вторые хранились в особых папках. Их надлежало предъявлять комиссиям.
9
Аллочка подперла щеку рукой и взглянула на календарь. Черные цифры сегодняшнего дня были обведены красным. Как же она могла забыть? Сегодня же день рождения самого шефа!
Она залезла в Интернет, нашла там картинку с двумя мышатами, распечатала ее и поставила «домиком» рядом с директорской кружкой. Пусть будет хоть так. Николай Сергеевич, в общем, неплохой человек. На ее собственный день рождения он подарил ей электрочайник. Из него теперь пьют по очереди все преподаватели.
От теплого порыва ее души директорская дверь распахнулась, и Кукушкин влетел в приемную за своей кружкой чая.
Заметив открытку с мышатами, он широко ухмыльнулся в усы:
– Ох ты, мышкин кот! Спасибо, Аллусик! Очень тронут, – пробормотал он, неловко чмокнув ее прокуренными губами.
Аллочка вспыхнула, а начальник вытянул шею, расправил галстук и игриво спросил:
– А не устроить ли нам по этому случаю маленький пикничок? Такой вот маленький корпоративчик? Легкий междусобойчик?
Слово «корпоративчик» директор произнес с особым старанием, но Алла Леонидовна уже не смотрела на директорские затеи без иллюзий. «Корпоративчик» означал пьянку всего коллектива, а «междусобойчик» – продолжение банкета самыми стойкими преподавателями.
– Конечно, Николай Сергеевич! – Аллочка старательно улыбнулась. – Все будут очень рады вас поздравить. Только где соберемся?
– Ну, как «где»?
Он задумался.
– В библиотеке, конечно, как в прошлый раз! Так сказать, в храме литературы, в музейоне. Возьмем в «Оршане» закуске и попируем, как боги! И, кстати, никому мешать не будем до конца рабочего дня.
Окна библиотеки выходили на глухой забор, и заметить пирующих богов там не смог бы ни один охранник.
Алла замялась. Сегодня она собиралась сходить в поликлинику, чтобы, наконец, сделать флюорографию.
– И не вздумайте отказываться, Алла Леонидовна! – зарычал директор, но тут же смилостивился. – Составь-ка праздничное меню, а?
Нимфа заблеяла, как овца.
Через десять минут директору на стол легла смета торжества: две бутылки коньяка, банка кофе, три бутылки водки, кило колбасы с/к, кило сыра, три батона белого хлеба, один – черного, банка шпрот и банка маринованных огурцов.
– Донесешь? – заботливо поинтересовался Кукушкин. – А то я тебе Сердякина дам в помощь.
– Нет, не надо! – испугалась Аллочка, представив себе, как Григорием Петрович будет смотреть на нее, словно удав.
– Ну как хочешь, – царственно разрешил именинник. – И еще, пожалуйста, прихвати коробку конфет для наших дам. Начнем прямо в пять. И как же я забыл про свой день рожденья?
Шеф был в предвкушении застолья, и его глаза забестели.
– Зря ты, все-таки, от Сердякина отказываешься, – недовольно произнес он, помогая ей влезать в пальто. – Вдвоем управились бы живее.
У подъезда ей встретилась троица второкурсников, которые тоже не спешили на свидание с Сердякиным.
10
До конца пары было еще полчаса. Будущие управленцы завернули в столовку, чтобы взять чего-нибудь горячего. Как отомстить оборзевшему Пердякину, они так и не решили.
– А может, это, шины проколем? – спросил Жека, когда они все втроем развалились вокруг шаткого столика.
Толян покосился на друга:
– Не ори. Откуда у этого придурка машина?
Максик неосторожно отхлебнул горячего из тонкого стаканчика и поперхнулся.
Толян постучал его по спине.
Тот отдышался, вытаращил свои серо-голубые глазки и, не мигая, произнес:
– Я бы ему, типа, мешок надел на голову и врезал, ей бо!
Толян ухмыльнулся:
– Ну да, блин, нашелся один такой смелый. Да он тут же стуканет.
Максик смутился:
– Ну, это… Я тогда не в теме. Ты, короче, сам решай.
Толян держал обжигающий стаканчик двумя пальцами. Ему очень хотелось выпить сейчас целый чайник и съесть все пирожки на витрине, но каждый стаканчик стоил 20 руб., а каждый пирожок – 50. Его мать болела уже третью неделю. Заначка, которую осталась после дедовских похорон, вчера закончилась. Сегодня ему даже пришлось стрелять полтинник у одного мужика на станции. Тот сначала протянул десятку, но вежливый юноша покачал головой и аккуратно показал из рукава кожанки блестящее лезвие перочинного ножа.
Пытаясь прогнать смурные мысли, Толян развернул «Сникерс», вонзился в него своими мелкими зубами и, растягивая удовольствие, стал медленно жевать приторную кашицу.
Наконец, он проглотил свою вязкую жвачку и вполголоса произнес:
– Тут, пацаны, надо не засветиться. Мы лучше ……
Его слова заглушил резкий звонок, а в следующий момент столовая превратилась в рассерженный улей. Закончилась первая пара, и голодные тинейджеры ринулись к прилавку с черствыми пирожками.
Точно канонерская лодка в сопровождении двух баркасов, в дверном проеме показалась Анька Гренкина. Заметив триумвират прогульщиков, она подгребла к ним и нежно пропела:
– Приве-ет!
Максик радостно придвинул ей свободный стул:
– Здорово, Ань! А мы тут чай пьем.
– Вижу, что не коньяк, – подметила Анька с дразнящей усмешкой и вильнула худыми бедрами.
Голос у нее был тонкий, слегка визгливый, в котором иногда проскальзывали стальные нотки. Непростыми были и ее глаза коричнево-зеленые, как у волчицы. В них то и дело посверкивали желтые искорки. Ее фигурку тоже нельзя было назвать ни соблазнительной, ни отталкивающей. Будущий менеджер косметического салона Анна Гренкина была словно соткана из противоречий. С лицами противоположного пола она обычно не церемонилась, но видя съестное, могла и состроить умильную мордашку.
– Чёй-то вас на паре не было, – встряхнула она пшеничной челкой и вызывающе поправила облегающую кофточку.
На ее худосочных холмиках обнимались два ушастых мышонка – Микки и Минни. Наверное, Аньке и самой тоже хотелось любви, хотя бы такой маленькой, мышиной.
– Сердякин, между прочим, говорил про вас, – доверительно сообщила она.– А вы тут хаваете.
– Угу. – Толян отхлебнул из неудобного стаканчика. – Мы тоже про него толкуем. Чего тебе надо?
– Гонишь! – удивилась Гренкина, будто не расслышав последней реплики.
Мелкий Толян взглянул на Аньку испытывающим взглядом. Стоит ли посвящать эту пигалицу в их мужские разборки? Правда, они своими собственными мозгами так еще ничего не скумекали.
Тут в их интригующий разговор вмешалась Саша Бабина – здоровенная дылда с синими волосами, которая была при Аньке не то наперсницей, не то бодигардом:
– Да пошли уже, Ань. Хватит с этими идиотами время терять!
Но у Аньки сегодня тоже было задорное настроение, поэтому она послала подружке воздушный поцелуй и помахала ручкой, мол, потом, не сейчас! Дылда Бабина покрутила пальцем у виска и отчалила.
Глядя ей вслед, Толян шумно втянул в нос набежавшую жижу и тихо произнес:
– Слушай Ань!
Та напряглась, но лицом не подала вида, что ей интересны их терки. Развалившись на шатком железном стульчике, она выжидательно переводила взгляд с одного приятеля на другого, а затем и на третьего.