Как отмечает издание, больше всех в этой ситуации пострадали участники телевикторины, которые приехали из разных уголков России: им пришлось уехать домой несолоно хлебавши. «Нам сказали, что съемки отменились из-за того, что заболел Максим Галкин, – поведал 31-летний Влад К. – Естественно, мы стали расспрашивать, когда они начнутся. Ответ редакторов поразил нас: не раньше июня. Я жутко удивился – что это за болезнь такая, ведь Максим ходил совершенно здоровый. Позвонил своим друзьям из съемочной группы, и они мне сказали, что Галкин ушел из «Миллионера».
Между тем сотрудник Первого канала на условиях анонимности сообщил, что буквально в тот же день Максим Галкин вернулся в студию и программу все-таки записали. Однако дальнейшая судьба телевикторины ему не известна.
Как бы то ни было, а говорить о том, что своими капризами артист поставил популярную телепередачу в катастрофическое положение, в любом случае нельзя. Дело в том, что выпусков, отснятых вместе с Галкиным, хватит до мая, и к тому времени продюсеры Первого канала должны определиться – закрывать программу или искать для нее нового ведущего. Да и сотрудники телеканала все же надеются, что Максим отдохнет, успокоится и продолжит работать в «Миллионере». Надежда, как известно, умирает последней».
Действительно, передача выживет, хотя до ухода из нее Галкина остается чуть-чуть. Но об этом – в свое время.
От Перми до Лос-Анджелеса
8 марта Галкин и Пугачева отправились в Кремлевский дворец, где состоялся традиционный показ мод от Валентина Юдашкина. Кстати, был там и Филипп Киркоров, который участвовал в показе в качестве… модели. Увидев «сладкую парочку», он не постеснялся прилюдно подойти к ним и поздороваться. При этом Галкин почему-то засмеялся: видимо, оценил неловкость ситуации.
После показа Юдашкин пригласил Пугачеву и Галкина на банкет в «Метрополь», но Галкин отказался – ему завтра утром надо было уезжать на гастроли. Поэтому отклонила предложение поужинать и Пугачева. Они сели в «Мерседес» Примадонны и укатили к ней домой.
Утром следующего дня Галкин покинул Москву и уехал на гастроли в Пермь, а Пугачева осталась в столице. В те дни рядом с ней часто можно было встретить юного «фабриканта» Майка Мироненко. Некоторые газетчики в разное время пытались раздуть из этих отношений очередную «лав стори», но, скажем прямо, из этого почти ничего не получалось – народ плохо верил в то, что у Пугачевой и юного «фабриканта» может быть роман. Как говорится, не тот формат. То ли дело с Галкиным… Сама Пугачева по этому поводу как-то заявила: «Многие из тех мальчишек и девчонок, что вышли с «Фабрики звезд», сегодня настолько загордились, что к ним и на кривой козе не подъедешь. Мнят себя звездами вселенского масштаба, хотя еще вчера не могли отличить двух нот. А Майк не такой. У него нет чванства, наглости. Напротив, он один из немногих, в котором я разглядела настоящий талант. А мое правило: помогать талантливым, потому что бездарность сама себе дорогу пробьет. Вот и вожу Майка с собой, даю петь в моих «сольниках», всемерно содействуя его пути на сцену. Мне тоже когда-то, когда я была молодой и стройной, помогали стать известной артисткой. Теперь мой долг – помочь Майку. Ну а любовный роман, приписываемый нам, – чушь и лепет. Какой роман, я ему в бабки гожусь!».
Пугачева и в самом деле сильно помогала «фабриканту». Она оплатила ему съемки клипа «Если ты уйдешь сейчас», купила несколько песен для его дебютного альбома у Андрея Губина, а также приобрела еще три песни у Валерия Разумовского, заплатив за хиты порядка 14 тысяч долларов. Причем с последними песнями вышел форменный скандал. Разумовский договорился было продать их близкому другу Валерия Леонтьева – певцу Александру Богдановичу, но Пугачева, пока тот был в отъезде, эти хиты перехватила. Всего же, по подсчетам журналистов, она потратила на раскрутку Мироненко около… полумиллиона долларов.
Но вернемся к пермским гастролям Галкина. Мы можем рассмотреть их более подробно, поскольку вместе с артистом туда специально отправилась журналистка журнала «ОК!» Яна Лепкова, которая описала их чуть ли не поминутно. Ей слово:
«Суббота, 22.35. VIP-зал Шереметьево – 1, Москва.
Я так боялась, что самолет улетит без меня, что приехала раньше всех. VIP-зона Ш1 показалась мне довольно скромной: широкие бежевые кресла, огромный плазменный телевизор на полную громкость, барная стойка с бутербродами с икрой в стеклянной витрине. Народу почти не было. В креслах по соседству устроилась компания пассажиров, которую, судя по царским манерам, возглавляла женщина в черных рейтузах, уютных теплых сапогах без каблука и почему-то в непроницаемых черных очках, особенно уместных в ночное время в практически пустом помещении. Я разглядывала удивительную пассажирку и так и эдак, но, только когда она заговорила погромче, по тембру распознала в ней… Софию Ротару.
Тут приехала Эля Мокробородова, концертный директор Макса, и рассматривать что бы то ни было сразу стало неинтересно. Статная, высокая, с длинным хвостом блондинистых волос, с богатейшим низким голосом и чрезвычайно властным видом… По колоритности прямо Раневская и Ахматова в одном флаконе!
«Мы прошлым летом неделю жили практически здесь, – Эля живописно закуривает, – тур был сумасшедший. Мы откуда-то прилетали, дремали здесь часа три – и летели дальше. И так целую неделю…» К нам присоединяется Рома, звукорежиссер Макса. Рома в дредах и свободных рэперских одежках, при взгляде на него в голову никогда не придет, что этот парень занимается музыкальным сопровождением артиста Галкина. «Ром, давно ты с Максом?» – «Шесть лет». Эля – пятый год. Почему-то я не удивляюсь. Со всех сторон положительный герой, владеющий собой – и ситуацией – интеллигентный парень, верный себе и людям, с которыми ему хорошо.
В какой-то момент я обернулась и увидела поднимающегося по лестнице Галкина и… Аллу Пугачеву. «А… Алла Борисовна тоже в Пермь… летит?» – я, признаться, обомлела. «Нет, она Макса проводить. Ну а когда видеться, мы же все время в разъездах», – ни один мускул не дрогнул на Элином лице.
Максим и Алла устроились за барной стойкой. Бармен молниеносно соорудил кофе. Пугачева, абсолютно естественная, расслабленная, какая-то совсем домашняя, вдруг вызвала у меня укол внезапной зависти к Галкину. Это не объяснить, но я вдруг почувствовала, что рядом с ней тепло и мне не хочется отходить… Но отойти, конечно, пришлось – этим двоим явно хотелось поболтать наедине.
Я вернулась в наше диванное гнездо. «Интересно, мы спать будем сегодня?» – мечтательно говорит Рома, растянувшись в кресле. «Не думаю», – качает головой Эля. «Отчего такие невеселые прогнозы?» – спрашиваю. «А Макс не дает спать, – на Элином лице впервые проступает улыбка. – Он всегда что-то хочет смотреть, куда-то идти, что-то новое узнавать. Всех тормошит, заводит. С ним всегда интересно.
С ним не бывает будней». Старшему сыну Эли 26 лет, всего на четыре года меньше, чем Максиму.
Объявляют наш рейс, Галкин прощается с Примадонной и складывает на ленту транспортера свой багаж – кофр и чемодан (и то и другое – Louis Vuitton). Пара минут – и мы на летном поле.
На густом ночном небе висит круглая луна. В ушах – характерный «рокот космодрома». Макс тут же вспоминает, как недавно летел из Бишкека и из иллюминатора видел солнечное затмение. «И ведь представляешь, оно было как раз с того борта, где я сидел…» – «А что, Алла часто провожает тебя?» – этот вопрос беспокоит меня куда больше затмения. «Часто, да. И я ее тоже. Ну а что, это ведь приятно, когда тебя встречают-провожают». Мы садимся в VIP-микро-автобус, едем к нашему самолету. В автобусе темно, по радио Светлана Лазарева поет про «как хорошо мне под знаком Тельца». Макс подпевает, подставляя вместо Тельца остальные знаки зодиака. Эля в темноте копается в кошельке, и он немедленно начинает совать ей какие-то деньги. «Да у меня есть, не надо!» – «Нет, на!» – «Не надо, я сказала!»
В бизнес-класс нашего «Ту» мы загружаемся последними. Максим быстро распихивает по полкам свои и мои вещи. «О, смотри, смотри, Галкин…» – шелестит у меня за спиной. Наш ряд – самый первый. Максим устраивается у окна, я рядом с ним. Через проход, у противоположного окна, почти моментально засыпает Эля. К Максиму же почти моментально начинаются хождения за автографом. «А вот тут распишитесь, пожалуйста…» – «Зачем тут, подождите, я вам фотографию дам», – он достает из сумки специальные заготовки под автограф – небольшие открытки со своим портретом. «Максим, а подарок вам можно дать?» – нависает над нами крупный седой усатый дядька. «Ой, подарок – всегда!» – в голосе Максима слышна знакомая всей стране фирменная интонация. Дядька торжественно вручает любимому артисту две тоненькие брошюрки карманного формата – «Господь дает мне слово» и «От Бога это очищение». Максим ловит мой удивленный взгляд: «Я возьму, а то он обидится…»
Самолет выруливает на взлетную полосу, ласковая стюардесса приносит нам газеты и влажные салфетки. «О, вот, буду читать интервью с Кларой Новиковой… Ну что ты смеешься? Коллега же…» Макс погружается было в чтение, но самолет взлетает, и его внимание переключается на вид из иллюминатора: переливающаяся огнями ночная Москва, стремительно проваливающаяся куда-то вниз, в черноту.
Максим прикрывает ноги синим аэрофлотовским пледом. Стюардесса накрывает нам ужин – чуть-чуть фруктов, кусочек курицы, булочка, чай. Макс намазывает булочку маслом. «Я, как правило, в самолетах не ем. Изредка совсем. Когда часто летаешь, это все очень сказывается на желудке». – «А дома что ты ешь?» – спрашиваю. «Котлеты с вермишелью… Домашнее что-нибудь. Не рябчиков, если ты об этом».
После еды мы находим неожиданное развлечение – сканворд в «Известиях». Газета лежит у меня на коленях, и Максим, перегнувшись через подлокотник, трогательно водит пальцем по клеточкам. «О-о, это Витас на фотографии, я тебе точно говорю. Пять букв как раз». Я спотыкаюсь о «копченую свинину» по вертикали, по горизонтали на ту же букву начинается «двучлен Ньютона». «Что за свинина? Может, хамон?» – я, конечно, еще тот специалист. «Ну здрасьте, а двучлен Ньютона на «х», что ли? Какое «х», когда это бином! А свинина тогда – бекон!»