ает А. М. Горького в его борьбе за качество литературной речи, за дальнейший подъем советской литературы».
3
Много и упорно борется Горький за повышение писательского мастерства литературной молодежи, ее общей культуры. Эта работа была особенно актуальной в годы, когда в литературу пришли люди из народной среды, не имевшие солидной образовательной базы, а культурный рост читательских масс шел необычайно быстрыми темпами. «Нам грозит весьма оригинальная, но невеселая возможность, — с иронией говорил Горький, — увидеть читателей более грамотными, чем писатели». Поэтому он много пишет о литературном мастерстве, основывает журнал «Литературная учеба», на страницах которого опытные авторы и критики разбирали произведения начинающих, рассказывалось о том, как писали Пушкин, Гоголь, Тургенев, Достоевский, Некрасов, Л. Толстой, Г. Успенский, Стендаль, Бальзак, Мериме, Золя; своим писательским опытом делились К. Федин, Н. Тихонов, Б. Лавренев, П. Павленко, Ф. Гладков; сам Горький напечатал статьи «Как я учился», «Беседы о ремесле», «О литературной технике», «О прозе», «О пьесах», «О социалистическом реализме», «Беседа с молодыми», «Литературные забавы» и другие.
Журнал шел навстречу огромному интересу к литературному творчеству среди широких масс, рассказывал о работе литературных кружков, о творчестве русских классиков — Пушкина, Гоголя, Гончарова, Щедрина, Достоевского, Некрасова, Чехова.
Писатель с мировым именем, Горький до последних дней учился — и у признанных мастеров и у молодых литераторов, у тех, которые только что начали работать, чьи голоса звучали по-новому сильно и свежо. «Я чувствую себя моложе моих лет потому, что не устаю учиться… Познание — инстинкт, такой же, как любовь и голод», — писал он.
Призывая учиться у классиков, развивать их традиции, Горький сурово осуждал подражательность, эпигонство, стремление механически следовать стилевой или речевой манере того или иного признанного писателя.
По инициативе Горького был создан Литературный институт — единственное в мире учебное заведение для подготовки писательских кадров. Институт существует и сейчас. Со дня основания он носит имя Горького.
Горький высоко ставит звание советского литератора и призывает писателей помнить об ответственности своей работы и своего поведения, осуждает еще непреодоленные настроения групповщины, богемы, индивидуализма, моральной распущенности в писательской среде. «Эпоха повелительно требует от литератора участия в строительстве нового мира, в обороне страны, в борьбе против мещанина… — эпоха требует от литературы активного участия в классовых битвах… Советский писатель должен воспитать себя культурным человеком, он должен смотреть на литературу не как на путь к сытости и славе, а как на революционное дело, должен выработать внимательное, честное отношение к товарищам по работе».
Когда один из начинающих авторов заявил, что «писателю невозможно быть энциклопедистом», Горький ответил: «Если это Ваше крепкое убеждение, бросьте писать, ибо убеждение это говорит, что Вы неспособны или не хотите учиться. Писатель должен знать как можно больше. А Вы пытаетесь выговорить себе право на безграмотность». Он с сарказмом писал о «матерых литераторах солидного возраста, солидно малограмотных, не способных учиться»; «они сочиняют беллетристику из материала газетных статей, очень довольны собой и ревниво охраняют свое лицо в литературе».
Будучи очень требовательным к «братьям писателям», Горький в то же время ограждает их от мелочной опеки, понимая тонкую нервно-психическую организацию художника, очень чутко относится к личности писателя. Так, впечатлительному, легко поддававшемуся настроению Вс. Иванову он мягко, дружески советовал: «Не давайте себя во власть дьявола уныния, раздражения, лени и прочих смертных грехов…» Озабоченный болезнью А. Н. Толстого, Горький писал ему: «Пора бы Вам научиться беречь себя для той великолепной работы, которую Вы так мастерски, уверенно делаете».
Помогал Горький писателям и материально. Когда начинающий поэт Павел Железнов, получив от него сумму, равную своему заработку за год, смутился, Горький сказал: «Учись, работай, а когда выйдешь в люди, помоги какому-нибудь способному молодому человеку, — и мы будем в расчете!»
«Художник особенно нуждается в друге», — писал он, и таким другом чутким, внимательным, требовательным, а когда надо и суровым, строгим, был для многих писателей — дореволюционных и советских — Горький. Его исключительная внимательность, умение слушать и понимать собеседника были основой того, что он сумел подсказать десяткам писателей темы и образы их книг, ставших лучшими достижениями советской литературы. Именно по инициативе Горького были написаны Ф. Гладковым автобиографические повести.
Требовательный к писателям, сурово критиковавший их за промахи и ошибки, Горький возмущался, когда о «трудном деле литературы» брались судить люди, мало разбирающиеся в нем. Его очень тревожило, что критические выступления в адрес отдельных писателей велись в недопустимом тоне, он чувствовал непонятное ему стремление ошельмовать их, представить их поиски (подчас ошибки) как политические выпады против советского строя: «Я нахожу, что у нас чрезмерно злоупотребляют понятиями «классовый враг», «контрреволюционер», и что чаще всего это делают люди бездарные, люди сомнительной ценности, авантюристы и «рвачи». Как показала история, к сожалению, опасения писателя не были безосновательными.
Мимо Горького не проходило ни одно из выдающихся произведений литературы тех лет. «Спасибо за «Петра» (роман «Петр I». — И.Н.), — пишет он А. Н. Толстому, — получил книгу… читаю, восхищаюсь, — завидую. Как серебряно звучит книга, какое изумительное обилие тонких, мудрых деталей и — ни единой лишней!» «Леонов очень талантлив, талантлив на всю жизнь», — замечает он, имея в виду роман «Соть». С похвалой отозвался Горький о романе В. Кина «По ту сторону» (1928).
Как и прежде, много внимания Горький уделяет национальным литературам, редактирует сборники «Творчество народов СССР» и «Армянская поэзия», пишет предисловие к адыгейским сказкам. Высоко оценил он и повесть юкагирского писателя Текки Одулока «Жизнь Имтеургина старшего» (1934) — о трагической жизни чукчей в дореволюционное время.
Горький содействует опубликованию многих книг, являющихся гордостью советской литературы.
Так, шестая часть «Тихого Дона» М. Шолохова пугала некоторых литературных деятелей тех лет, увидевших в ней сгущение мрачных красок.
В «Октябре» прекратили печатать шолоховский роман, требовали исключить места, которые изображали восстание на Верхнем Дону как возникшее в результате ошибочных, а подчас и просто преступных действий отдельных представителей Советской власти. Предубежденные критики — перестраховщики протестовали даже против того, что автор показал красноармейцев, ездивших верхом хуже казаков. «Важно не то, что плохо ездили, а то, что плохо ездившие победили тех, кто отменно хорошо ездил», — писал Шолохов Горькому.
Горький, прочитав шестую часть, сказал писателю: «Книга написана хорошо и пойдет она без всяких сокращений». Этого он добился.
Содействовал Горький и публикации «Золотого теленка» — второго сатирического романа И. Ильфа и Е. Петрова, который встретил немало возражений со стороны тех, кто полагал, что сатира вообще излишня в советской литературе.
Горький был авторитетнейшей фигурой в советской литературе 30-х годов. Но неверно было бы считать его ответственным за все, что происходило в ней. Во-первых, Горький, сознавая силу своего авторитета, был осторожен в оценках, не навязывал своих мнений, считался со взглядами других, хотя не всегда был с ними согласен. Во-вторых, одновременно с Горьким в литературе выступали и другие авторитетные писатели и критики, в журналах и газетах шли оживленные дискуссии. Да и не все из того, что предлагал Горький, осуществлялось.
4
«Я же не человек, я — учреждение», — сказал как-то, шутя, о себе Горький, и в этой шутке было много правды. Председатель правления Союза писателей, он кроме обязанностей руководителя советских литераторов редактировал журналы, читал рукописи, был инициатором десятков изданий, писал статьи, художественные произведения… «Да, я устал, но это не усталость возраста, а результат непрерывного длительного напряжения. «Самгин» ест меня». Седьмой десяток лет шел Горькому, но его энергия была по-прежнему неуемной.
Горький — инициатор издания журналов: «Наши достижения», «Колхозник», «За рубежом», «Литературная учеба», иллюстрированного ежемесячника «СССР на стройке», литературных альманахов, серийных изданий «История гражданской войны», «История фабрик и заводов», «Библиотека поэта», «История молодого человека XIX столетия», «Жизнь замечательных людей»; он задумывает «Историю деревни», «Историю городов», «Историю разночинца», «Историю женщины» «огромное значение женщины в деле развития русской культуры в областях науки, литературы, живописи, педагогики, в деле развития художественной промышленности». Писатель выдвигает идею книги «История большевика» или «Жизнь большевика», видя в ней «фактическую, бытовую историю партии».
Отредактировав много книг в серии «Жизнь замечательных людей», Горький указывает на необходимость включить в серию жизнеописания Ломоносова, Докучаева, Лассаля, Менделеева, Байрона, Мичурина, биографии «большевиков, начиная с Владимира Ильича, кончая типичным рядовым партии» — вроде питерского большевика, председателя районного Совета Петроградской стороны А. К. Скороходова, расстрелянного петлюровцами в 1919 году.
Начатые при Горьком серийные издания продолжаются и сейчас: уже издано около пятисот книг «Жизни замечательных людей» (в том числе биография самого Горького; три раза выходил сборник литературных портретов). Появившийся при жизни писателя том «Истории гражданской войны» дополнен еще четырьмя, изданы многотомные истории городов — Москвы, Киева, Ленинграда, выходят книги по истории заводов.