Ноябрь – прибыл в Москву, назначен членом коллегии НКИД.
Декабрь – командирован Совнаркомом в Швецию для установления контактов со странами Запада.
1919, ноябрь – 1921, сентябрь – вел в Копенгагене переговоры об обмене пленными с представителем Великобритании Дж. О’Грейди.
1920, декабрь – 1921, сентябрь – был полпредом РСФСР в Эстонии.
1921, 10 мая – назначен заместителем наркома по иностранным делам.
1922, 10 апреля – 19 мая – участвовал в Генуэзской конференции.
26 июня – 23 июля – возглавлял советскую делегацию на Гаагской конференции.
1927, ноябрь – декабрь – принял участие в четвертой сессии Подготовительной комиссии по разоружению в Женеве.
1929, 9 февраля – подписание СССР и рядом соседних стран мирного «протокола Литвинова».
1930, 21 июля – назначен наркомом по иностранным делам СССР.
1932, февраль – декабрь – возглавлял советскую делегацию на Международной конференции по разоружению в Женеве.
31 октября – отплыл на лайнере «Беренгария» из Гавра в США для установления дипломатических отношений.
1935, 17 января – выступая в Лиге Наций, выдвинул тезис о неделимости мира.
1936, июнь – июль – участвовал в конференции о режиме черноморских проливов в швейцарском городе Монтрё.
1937, 28 мая – выступил на заседании Совета Лиги Наций, осудив иностранное вмешательство в гражданскую войну в Испании.
1937–1938 – арест большинства заместителей Литвинова и руководителей отделов НКИД.
1938, 21 сентября – выступил на заседании Совета Лиги Наций с последней большой речью, в которой критиковал англо-французскую политику в отношении Германии.
1939, 3 мая – снят с должности наркома.
1941, 21 февраля – выведен из состава ЦК ВКП(б).
29 сентября – 1 октября – участвовал в Московской конференции.
10 ноября – назначен послом в США и заместителем наркома иностранных дел.
1942, 1 января – подписал с лидерами США и Великобритании Вашингтонскую декларацию.
1943, 21 мая – вернулся из Вашингтона в Москву.
4 сентября – возглавил Комиссию по вопросам мирных договоров и послевоенного устройства при НКИД.
1946, 24 августа – освобожден от должности заместителя министра иностранных дел.
1951, 31 декабря – скончался в своей квартире в Доме правительства.
Часть перваяОт Белостока до Лондона(1876–1918)
Глава перваяНа перекрестке стран и эпох
Меер-Генох Мовшевич Валлах, ставший позже Максимом Литвиновым, имел нередкое для русского социал-демократа происхождение – он родился в буржуазной еврейской семье. Случилось это 5 июля 1876 года в Белостоке, на стыке будущей Белоруссии, Польши и Германии. Этот город, название которого (Białystok) означает по-польски «течение реки Белой», был основан на этой самой реке в XV веке и долгое время оставался скромным местечком с полусельским населением. Когда он в 1719 году получил городские права, там начали селиться евреи, приезжавшие из других польских и немецких городов. В 1765 году они уже составляли пятую часть трехтысячного населения городка. После третьего раздела Польши в 1795 году. Белосток отошел к Пруссии, но в 1807-м был передан России. В середине XIX столетия там начало бурно развиваться текстильное производство, что привело к росту населения – в начале следующего столетия там жило около ста тысяч человек, и евреев среди них было почти 70 %. Большинство их вело привычную патриархальную жизнь, исправно посещало синагогу и посылало детей в религиозные школы.
До начала текстильного бума многие белостокские евреи, пользуясь близостью границы и знанием немецкого языка, промышляли контрабандой. Вероятно, к ним принадлежал и первый известный предок нашего героя Давид Валлах, который вряд ли говорил по-русски, но проявил себя истинным патриотом империи. Об этом мы узнаем из документов Национального исторического архива Белоруссии в Гродно, где говорится, что весной 1812 года Давид – человек «весьма расторопный, пронырливый и скрытный» – в паре с провиантским чиновником Иовельсоном дважды отправлялся в Польшу для сбора информации о военных приготовлениях Наполеона против России. Об этом правитель Белостокской области С.А. Щербинин дважды – 29 апреля и 6 мая – сообщал военному министру М.Б. Барклаю-де-Толли[33].
Архивы Белостока, как и других польских городов, сильно пострадали в годы Второй мировой войны – особенно архивы еврейской общины, которые нацисты целенаправленно уничтожали. Многие данные о предках Литвинова не сохранились, но из списков домовладельцев мы знаем, что уже в 1806 году купец Давид Моше арендовал часть дома на улице Васильковской – того же дома, где позже проживал купец Давид Валлах. В тот период у польских евреев только начали закрепляться фамилии, которые прежде заменялись отчествами. Таким образом, Давид был сыном некоего Моше, или Моисея, – это имя стало в роду наследственным.
О его более отдаленных предках можно судить только по фамилии. Иногда утверждается, что она означает «валах», то есть уроженец Валахии, части будущей Румынии. На самом деле фамилия происходит от слова walha, или «чужеземец», которым древние германцы называли римлян и вообще всех жителей Южной Европы. В средневековой Германии так звали итальянцев, реже французов, а по-польски Италию до сих пор называют Włochy. Таким образом, прозвище, а затем и фамилию Валлах (а также Вулих, Блох, Блок и т. д.) обычно получали немецкие евреи, прибывшие из Италии, где в XVII веке свирепствовала католическая реакция. От иудеев требовали обращения в «истинную веру», а отступников ждали суровые кары, поэтому они бежали в Германию, а оттуда в Польшу – там короли и магнаты привечали евреев, помогающих развивать торговлю и ремесла.
В Белостоке Давид Валлах был первым, кто носил эту фамилию, но его семейство оказалось весьма плодовитым. У его старшего сына Абрама Янкеля (1805–1854) с женой Рохлей (Рахилью) родились сыновья Моше (Мошко), Герш и Шабтай; последний сделался раввином в соседнем местечке Ружаны и прославился благочестием. Что касается Моше, родившегося около 1830 года, то он стал отцом нашего героя. Правда, не сразу – судя по метрическим книгам, сохранившимся в архиве Белостока, от первой жены Эльки у него родились сын Абрам-Янкель и дочь Ципа. После смерти Эльки в 1867 году Моше женился вторично и стал отцом еще трех сыновей (Меера, Гдали и Шепселя-Вигдора) и двух дочек Риви и Эсфири (Эстер). Его новую жену звали Хана (в русифицированном варианте Анна) Гиршевна, а вот с ее девичьей фамилией возникает неясность. Часто ей приписывают фамилию Финкельштейн, что на идише означает «искрящийся камень» (то есть кремень). В антисемитских пафлетах самому дипломату дают «настоящую» фамилию Литвинов-Финкельштейн. чтобы подчеркнуть его еврейство – ведь фамилия Литвинов была не столько еврейской, сколько русской или украинской. Но наш герой никак не мог носить эту двойную фамилию (как и Валлах-Финкельштейн, тоже порой называемую), поскольку в Российской империи фамилия практически всегда присваивалась по отцу.
Базарная площадь в Белостоке. Открытка 1910 г.
Известно, однако, что в 1920 году (а возможно, и в другие годы) Литвинов встречался в Европе со своим братом, которого звали Исаак Финкельштейн. Известно также, что в Англию в 1908 году он въехал с паспортом на имя некоего Давида Мордковича Финкельштейна[34]. Паспорт мог быть поддельным – у опытного подпольщика их всегда была целая пачка, – но мог и принадлежать кому-либо из родственников, например покойному мужу матери. Выдумщик Поуп в данном случае, вероятно, был прав, сообщая в своей книге, что у супругов Валлах «было три группы детей: от ее первого мужа, его первой жены и от их собственного брака»[35]. Он сообщает также, что мать Меера – «трудолюбивая маленькая женщина с добрым лицом и большим сердцем» – имела девичью фамилию Перло, то есть Жемчугова.
Сначала отец был хлеботорговцем: ездил с фургоном по соседним деревням, скупал там зерно и вывозил на продажу в Пруссию. Потом прогорел из-за большой конкуренции и завел оптовую торговлю аптечными товарами на улице Школьной (сохранилась его реклама в газете 1870-х годов). Это дело тоже не пошло на лад, и в конце концов Моше Валлах стал служащим в конторе богатого банкира Элиху Малоха (он же Илья Мейлах). Сохранились любопытные воспоминания Пуа Раковской (1865–1955) – участницы сионистского движения, которая в юности жила в Белостоке по соседству с Валлахами. По ее словам, Моше Валлах (в тексте Волох) «был не только весьма ученым человеком, но и «маскилом», умником в полном смысле слова»[36]. Имеется в виду его принадлежность к Га-скале – реформаторскому течению в иудаизме, которое поощряло стремление евреев приобщиться к европейской науке и культуре.
Еще более хвалебно пишет о Валлахе-старшем Поуп: «Он был образованным человеком, интересовавшимся современной литературой, особенно Тургеневым, Достоевским и Толстым, с тщательно собранной библиотекой, и в каком-то смысле его дом был центром притяжения белостокской интеллигенции. Люди заходили к нему за книгами и усаживались вокруг самовара, чтобы обсудить свежие новости из Санкт-Петербурга и Москвы или последние публикации Александра Герцена и Михаила Бакунина. Часто споры по типично русскому обычаю затягивались до позднего вечера»[37]. Насчет Бакунина автор явно перебарщивает – вкусы у провинциалов были попроще, и тут скорее можно верить выходцу из Белостока Шейнису: «В домах местной разноязыкой интеллигенции читали надрывные стихи Надсона, передавали друг другу маленькие рисованные портретики Софьи Перовской и Андрея Желябова, тайком ставили любительские спектакли, в которых раздавались робкие монологи против тиранов»