Из Короллы вышел молодой мужик, худощавый и улыбчивый. Он подошёл ко мне и спросил:
— Ты говоришь по-английски?
— Да, конечно, — ответил я. Несколько месяцев у меня не было практики, но это ничего.
— Паскаль Куарон, — представился мужчина и протянул мне руку, после крепкого рукопожатия и после того как я представился и представил Вику, он продолжил, — ты отличный водитель, Макс. Вернее не просто отличный а ты настоящий профи. Это сразу видно. Но при этом я тебя не знаю. Скажи, ты в какой серии гоняешься?
— Очень приятно, Паскаль, — улыбнувшись ответил я, — и ты прав. Я действительно гонщик. Правда начинающий. Пока что я провёл одну гонку, да и то, в полу любительской серии в России. Но планы у меня большие.
— То, что у тебя большие планы, понятно по тому, как ты водишь. Макс. Виктория, а что мы стоим? Давайте поужинаем.
Следующие полчаса мы посвятили выбору блюд в этом ресторанчике. Он, как и полагается хорошему месту на Кипре, предлагал ну просто лошадиные порции. Когда мы с Викой заказали два греческих салата и два болоньезе, старик киприот, принимавший у нас заказ, отчаянно завертел головой в знак несогласия и даже достал ручку из кармана. Которой он прямо на бумажной скатерти зачеркнул двойки и нарисовал большие единицы. И не просто нарисовал. Он ещё и поставил рядом кучу восклицательных знаков.
Когда мы всё-же заказали по две порции он только вздохнул.
Правоту киприота мы поняли минут через десять. Сразу после того, как увидели сколько нам принесли салата. Это были натуральные тазики. Но делать нечего, пришлось исправлять собственные ошибки.
Когда с едой было покончено, что с салатом, что с пастой, каждый из нас справился едва ли больше, чем на наполовину, мы продолжили разговор с Паскалем.
— Тебе совершенно точно не место в твоей любительской серии в России. Знаешь что, прилетай через две недели в Лимассол.
— Зачем? У меня в это время как раз будет следующий этап серии.
— А к чёрту эту твою серию! А прилететь тебе нужно потому, что мой отец ищет второго пилота для раллийного митсубиси. В следующем году я хочу дебютировать на Дакаре. Если твоя кандидатура устроит отца, то ты будешь моим вторым пилотом.
— Это очень круто, Паскаль, поздравляю! — совершенно искренне ответил я, — но я вынужден отказать. Не потому, что не хочу, это не так и я очень хочу. Твоё предложение практически исполнение моих желаний. Но я не могу кинуть свою команду вот так, посреди сезона. Пусть даже она и любительская. Это неправильно. Так что я вынужден отказать.
— Жаль, очень жаль, приятель, — по молодому французу было видно, что он действительно огорчён, — но я понимаю тебя. Твоя позиция достойна уважения. И знаешь что, — он достал из кармана визитку, — если вдруг передумаешь,то позвони.
Мы еще полчаса поболтали с Паскалем, а потом он уехал. Как и мы, собственно.
— Ты уверен, что правильно сделал, когда отказал этому французу? — спросила меня Вика после нескольких минут молчания, — Андрей бы тебя понял.
— Уверен. Да, Андрей бы меня понял, ты права. Где он, а где Даккар. Но это просто неправильно, вот так вот кидать, а даже с учётом того, что он бы меня понял. Понял и отпустил, но это был бы кидок. Вот закончится сезон и тогда, и только тогда я буду искать для себя варианты.
— Этот Паскаль уже найдёт себе второго пилота.
— Ну и что. На нём свет клином не сошёлся. Есть ещё куча гоночных серий где будут рады хорошему гонщику. А я хороший гонщик.
— Как знаешь, — ответила Вика, — учитывая то как быстро ты взлетел из непонятного работника шиномонтажа в автогонщика, пусть даже и выступающего в любительской команде я в тебя верю. Очень сильно верю. Поэтому если ты считаешь, что эта возможность не последняя, то пусть так. — Она сделала паузу и добавила, — хотя я бы на твоём месте всё равно бы сказала Паскалю да. Андрей тебя бы точно понял. И давай возьмём номер в этой деревеньке, я видела гостиницу, — она лукаво сверкнула глазами, — хочу побыстрее оказаться в кровати.
— Без проблем, — улыбнулся я, — сейчас только расплачусь за эти конские порции…
Вика уснула а я аккуратно убрал её голову с моей руки и встал с кровати. Как есть, в чём мать родила, открыл дверь и вышел на балкон номера который мы сняли буквально на одну ночь.
Гостиница оказалась крохотная всего два десятка номеров и нам достался единственный свободный на последнем этаже. С его балкона открывался чудесный вид на гору с очень претенциозным названием Олимп. Сейчас, когда стояла глубокая ночь, гора была ещё более красива. Большая луна висела прямо над ней и это в сочетании с лёгким ветерком и замечательным запахом хвои, повышало мне настроение.
Которое после всего произошедшего: гонки, чудесного ужина, разговора с Паскалем и вечера с Викой и так было великолепным.
И я ни капли не сомневался в своём решении. В том числе и потому, что мне ещё очень рано выходить на новый уровень.
У меня банально нет имени. А сейчас уже примерно то время, когда и в России стали появляться серьёзные спонсоры, которые уже могут заключать достаточно приличные контракты, в основном рекламные. И если я перед отъездом в серьезную гоночную команду обзаведусь персональным пулом спонсоров здесь в России, то мои акции, как гонщика, существенно вырастут. Нет, я не собираюсь становиться рент-пилотом. У меня достаточно таланта для того, чтобы не пойти по этому пути, но всё равно лучше, если за спиной будет поддержка.
А Дакар или ДТМ с различными сериями GT от меня никуда не уйдут. Может быть это и излишняя самоуверенность, но есть у меня чувство, что таких, как я, сейчас очень и очень мало.
Вдохновленный этими мыслями я вернулся в номер, поцеловал Вику и вскоре крепко заснул.
Оставшееся время на Крите мы провели можно сказать в двух местах. На пляже и в кровати. И даже непонятно, на что ушло больше времени.
Это были чудесные каникулы, но и они закончились. Настала пора возвращаться в Москву. Там конечно тоже лето и жара. Но было жалко улетать с этого райского острова.
Ну ничего, мы сюда ещё вернемся.
По возвращению домой, я обещал матери обязательно заехать к ней. Дело в том, что все эти «заграницы» для меня нечто обыденное, я ведь в прошлой жизни почти весь мир объехал. Но это я, а что касается матери, для неё все эти дальние земли оставались чем-то опасным и неизведанным. Так что о поездке она узнала только после моего звонка с Кипра и никак иначе. А то такую бы драму устроила. Оно мне надо?
На этом странности в поведении матери не заканчивались. Как и обещал, я каждый месяц передавал ей солидную сумму денег и наглядно видел, как наша квартира меняется в лучшую сторону, вот только не жизнь матери. К моему заработку она относилась с опаской, всё приговаривала, что сегодня оно есть, а завтра не будет. Шальные деньги, да, именно так она их называла. Так что вопреки моим ожиданиям, мать не бросала ни основную работу, ни свои нескончаемые подработки. Правда последние, хотя бы, стали реже.
Я прекрасно понимал, что для неё должно быть сложно: вот так взять и за один день отмахнуться от всего привычного, но несмотря на это, у нас порой всё же возникали споры, пусть и безрезультатные
Но мать обычно всё списывала на возраст. Как и на этот раз:
— Молодой ты, Максим, молодой! Тебе легко ко всему новому привыкнуть, а я вон, даже телефон редко в руки беру, привыкла к домашнему и всё тут.
— Вот скажи, тебе не хватает денег? Я без проблем могу добавить, если это избавит тебя от подработок.
— Не нужно, мне на всё хватает, ещё даже остаётся, — отмахнулась женщина, — лучше себе оставь, только не трать всё до последней копейки, лучше на книжку ложи. Мало ли что, а так будут деньги на чёрный день.
Ну что за жизнь? Вечное ожидание чёрного дня. Так и проходят годы. Однажды непременно свожу её в отпуск, сама-то вряд ли поедет, даже если денег скопит достаточно.
Я прислонил руку ко лбу и уставши покачал головой.
— Максим, ну пойми же меня. А что если завтра этих твоих гонок не будет? Как ты деньги будешь зарабатывать? Было бы образование хоть какое, я бы так не переживала.
— Это же автоспорт, мама. Такой же вид спорта, как и все остальные. Я тебе уже много раз объяснял. Поверь, автогонки никуда не исчезнут.
— Дай Бог так и будет, — кивнула она в ответ, — знаешь, как говорят, надейся на лучшее, готовься к худшему.
Поняв, что разговор ни к чему не приведёт, я решил сменить тему, поинтересовавшись, где в очередной раз она подрабатывает.
— Ничего тяжёлого, не переживай. Простое репетиторство.
— А почему ты домой так поздно возвращаешься? — основываясь на её звонках, я понимал, что времени она тратит значительно больше, чем обычно.
— Далеко ездить приходится. Туда-обратно и уже два часа пролетают, а до остановки ещё дойти нужно.
— Ну и зачем оно тебе нужно?
— Да вот уже сама задумалась, если честно. Мальчик там хороший, умный и платят неплохо, но по времени не стоит оно того, совершенно. Это просто подруга моя попросила помочь, как тут отказать, — объяснила мама.
Вот так добрая душа. Вечно всем помогает, даже если сама страдает от этого. А как ей нужна помощь — рядом никого. Что-то я не припомню в её историях участие подруг. Только Пал Палыч, да и только.
— Ещё разок съезжу и всё, — пообещала сама себе женщина, — вот была бы остановка поближе, а то я полчаса до неё иду, там ведь рядом мусорный полигон. Пока пройдёшь его, ноги устанут. Ещё знаешь, идти-то мимо полигона страшно, охрану понаставили везде, а лица у них такие злые, словно бандюги. Каждый раз меня глазами сверлят, словно не мусор охраняют, а золото! Давно поговаривают, что что-то там не чисто…
А вот тут уже даже я начал волноваться.
Кое-как получилось уговорить её позвонить подруге, причём прямо при мне, и отказаться от репетиторства. После звонка мать уселась в кресло и тихо сказала:
— Везде эти Абакуровы… — с досадой произнесла она.