Далее в высказывании речь идет об отречении испанского короля Карла IV (1788–1819), которое, в конечном счете, было вызвано борьбой придворных партий в Мадриде. Во главе одной из этих партий стояли королева и ее фаворит Годой, во главе второй – наследник престола Фердинанд и его жена Мария-Антуанетта Неаполитанская. Со смертью Марии-Антуанетты (1806) Фердинанд вознамерился вступить в брак с одной из принцесс из династии Бонапартов и стал искать сближения с Наполеоном. Анонимное известие о преступных умыслах наследника против отца побудило короля отдать приказ об аресте сына (октябрь 1807 года) и предании его суду. Карл IV предполагал лишить его трона и передать наследование престола другому своему сыну, Карлосу, но счел нужным выяснить отношение к этому делу Наполеона. Народный бунт и падение Годоя имели последствием отречение Карла IV и провозглашение Фердинанда королем (18 марта 1808 года). Через несколько дней Карл IV признал свое отречение вынужденным и обратился с жалобой на сына к Наполеону.
Если хочешь сохранить за собою хоть какое-то превосходство, нужно менять военную тактику каждые десять лет.
Люди прошлого для меня отнюдь не предпочтительнее людей нынешних, но прежде пустой и никчемной болтовни было много меньше, нежели в теперешние времена.
Надобно, чтобы природа поставила гения таким образом, чтобы он мог сделать из этого должное употребление, но часто он не находит себе надлежащего места и как засушенное семя остается бесплоден.
Можно с избытком жаловать ленты куртизанам, но сие отнюдь не делает из оных людей.
Эта французская Минерва порою весьма неповоротлива, и ее оружие прямо-таки изъедено ржавчиной. И немудрено, ведь ныне Европа ничем не обнаруживает себя, и кажется, что она просто отдыхает.
Место военных действий это – шахматная доска генерала, именно его выбор обнаруживает способности или невежество военачальника.
Я целиком согласен с Эпиктетом [132], сказавшим: «Когда говорят о тебе плохо, и это – правда, исправься, если же это ложь, посмейся над этим». Я научен ничему не удивляться: остановившись на отдых, я не обращаю внимания на разных шавок, которые лают по дороге.
Истинный герой играет во время сражения шахматную партию независимо от ее исхода.
В деле предрассудки и страсти вредны; единственная допустимая из последних – стремление к общему благу.
В 1806 году, после Пресбургского мира, поведение пруссаков давало мне право вернуться во Францию через Берлин, но вместо этого я предпочел переговоры и теперь раскаиваюсь в этом.
Пресбургский мир – мирный договор между Францией и Австрией – состоялся 26 декабря 1805 года в Пресбурге после завершения войны коалиции с Францией. Именно в то время в Вену приехал прусский дипломат граф X. фон Хаугвитц, которому поручено было вручить Наполеону прусский ультиматум, но вместо этого он принес Наполеону поздравления по случаю победы. «Фортуна переменила адрес на ваших поздравлениях!» – заявил Наполеон, давая тем самым понять, что отлично осведомлен обо всех хитросплетениях прусской политики. Но Наполеон собирался воспользоваться своим преимуществом и расставить новые акценты в противоборстве с Англией: он предложил Пруссии союз, одним из условий которого была передача Пруссии Ганновера, т. е., вступая во владения этим курфюршеством, владением английских королей, Пруссия должна была объявить Англии войну. Уже ранней весной 1806 года Фридрих-Вильгельм III убедился в том, что он в который раз просчитался, т. к. в ожидании активных действий со стороны Пруссии Наполеон сохранял в Ганновере французское присутствие. Создание Рейнского союза окончательно решило вопрос в пользу войны между Францией и Пруссией.
Большинство наших академиков суть сочинители, коими восхищаются, но при этом зевают от скуки.
В Европе оказывают мне честь уже тем, что все еще говорят обо мне. У делателей брошюр, должно быть, не хватает корма, вот они и пользуются моим именем, чтобы заполнять свои листки.
Я был уверен, что одержу победу под Парижем, если бы мне не отказали в командовании армией. Пруссаки наткнулись бы на мою шпагу при переходе через Сену. Я призываю в том к свидетельству военных.
Моя финансовая система предусматривала уменьшение прямых налогов, кои ложатся тяжким бременем, и замену их косвенными, направленными только против роскоши и невоздержанности.
Я никогда не говорил, что герцог Рагузский изменил мне, а лишь то, что его капитуляция при Эссоне просто смехотворна, а между тем оказалась гибельной для меня.
Огюст Фредерик Луи Вьес де Мармон (1774–1852), был на военной службе с 1790 года лейтенантом, воевал в составе Рейнской (1795) и Итальянской армии (1796–1797). Он отличился в сражениях при Лоди и Кастильоне, участвовал в Египетской экспедиции, производится в бригадные генералы (1798), активно участвовал в перевороте 18 брюмера, с 25 декабря 1799 года входил в состав Государственного совета, участвовал во второй кампании в Италии, командовал всей артиллерией, участвовавшей в походе. Также отличился в сражении при Маренго и получил назначение на пост командующего артиллерией Итальянской армии (1800), был произведен в дивизионные генералы (1800), стал генерал-инспектором артиллерии (1802). Позднее Мармон участвовал в австрийской кампании 1805 года во главе 2-го корпуса Великой армии, командовал 1-м корпусом Итальянской армии (1805), был назначен генерал-губернатором и командующим армией в Далмации и пожалован в герцоги Рагузские (1808). Впоследствии он получил назначение командиром 11-го корпуса, но во время Ваграмского сражения (1809) остался в резерве и участвовал в преследовании отступавших австрийских войск, нанес поражение арьергарду армии эрцгерцога Карла при Цнайме. Мармон был произведен в маршалы Франции (1809), заменял маршала А. Массену на посту командующего Португальской армией (1811), взаимодействуя с войсками маршала Ж. Сульта, вынудил англичан снять осаду Бадахоса; в сражении под Саламанкой 22 июля 1812 года при численном превосходстве англичан не смог, используя отдельные преимущества, добиться решительного успеха.
Мармон несколько раз был ранен, потом оказался отозван из Испании и в марте 1813 года получил назначение командиром 6-го корпуса Великой армии, сражался при Лютцене, Баутцене, Дрездене и Лейпциге, а в кампании 1814 года участвовал в сражениях при Шампобере, Вошане и Монмирайе. После сражения при Фер-Шампенуазе он получил приказ защищать Париж, но 31 марта 1814 года дал согласие на перемирие с союзниками и отвод своих войск к югу от Парижа, и еще до того, как Наполеон принял решение об отречении, перевел свой корпус в расположение союзных войск.
В 1814 году маршал Мармон участвовал в обороне Парижа, но 4 апреля 1814 года неожиданно отвел свой корпус из Эссона к Версалю, в расположение союзников, чем нанес положению Наполеона непоправимый удар, лишив его возможности оказать сопротивление союзным войскам или отречением в пользу сына при регентстве императрицы Марии-Луизы сохранить трон за династией Бонапартов. У союзников же и лично у Александра I появился дополнительный аргумент в пользу отказа от переговоров с Наполеоном: поскольку измена Мармона в их глазах могла трактоваться как раскол в рядах французской армии. В измене маршала Мармона деятельное участие и личную заинтересованность принимал Ш.-М. де Талейран, который стремился к тому, чтобы склонить союзников к решению о реставрации королевской власти во Франции. Находившийся в ту пору в Париже Мармон только тогда, по его словам, осознал, что теперь на нем лежит тяжкая ответственность. «Я отдал бы руку, чтобы этого не случилось», – сказал он в разговоре с маршалом Макдональдом. «Скажите лучше – голову, так в этом случае будет правильнее!» – возразил Макдональд.
При реставрации королевского режима Мармон стал пэром Франции. После высадки Наполеона во Франции в заливе Жуан в 1815 году он сопровождал Людовика XVIII в Гент, после чего отправился на воды в Аахен, был исключен Наполеоном из числа маршалов Франции, а при Второй Реставрации стал генералом Королевской гвардии (1815). В конце ноября 1817 года Мармон стал государственным министром и состоял губернатором 1-го военного округа (1821–1830), представлял французскую сторону на коронации императора Николая I (1826), был введен в состав Высшего военного совета Франции. После Июльской революции 1830 года Мармон сопровождал Карла X при отъезде из Франции.
На следующий день после сражения при Йене прусские генералы просили у меня перемирия на три дня, чтобы, как они говорили, похоронить мертвых, я же велел ответить им: «Думайте о живых и предоставьте нам заботу о мертвых: только ради этого отнюдь не надобно никакого перемирия».
Меня упрекали в несправедливости к адмиралу Трюге [133]. Подобно Карно, этот моряк был республиканцем: и ни тот ни другой не нуждались в моих милостях. Я не мог и не хотел отнять у них принадлежащую им славу.
Английское правительство и приставленный им тюремщик нашли верное средство сократить мое жизненное поприще. Мне нужно не просто жить, но действовать. Надобно, чтобы мое тело и мой дух следовали за изгибами судьбы, испытания которой послужат лишь к моей славе.